Теперь на улице Мельничной, в доме восемнадцать, находился его офис, который, по сути, ещё не действовал. Сыщик и директор предприятия, в единственном числе, Алексей Владимирович Зуранов мог бы открыть свою сыскную контору раньше на месяц. Но не получилось. Ему яростно мешал генерал-майор Листрилов.

У недалёкого служаки, Петра Ивановича, конечно же, имелись веские причины для того, чтобы очень активно пакостить Зуранову. Некоторые из тёмных дел генерал-майора были известны Алексею. Сначала можно лишить правдолюбца лицензии частного сыщика, а потом и физически устранить. Дело техники.

Как выжил в одиночестве, в тяжёлых условиях на заброшенной стоянке Серые Камни подросток-изгнанник для людей племени оставалось загадкой. Зур не просто выжил, но и возмужал, стал крепким взрослым человеком. Ведь его многие видели в лесных дебрях. При встрече не разговаривали с ним. Запрещалось. Лишь наблюдали за тем, как он рос и превращался из подростка в сильного парня. Впрочем, ни какой особой тайны в его жизнеспособности нет. Зур в обоих мирах если не во всём, то во многом соблюдал осторожность, последовательность в действиях, неприхотливость в еде.

Жизнь изгоя ставила перед ним выбор: погибнуть или быть выносливым, трудолюбивым, ловким, смелым, умным… Здесь не просто набор слов, а перечисление тех человеческих качеств человека, помогающих ему существовать в одиночестве, в самых экстремальных условиях. Спасибо природе, которая уже при рождении наделила Зура всеми необходимыми качествами. Она, как будто, заранее знала, что в жизни ему предстоят самые серьёзные испытания. Да и, вероятно, удача часто сопутствовала изгою. Без неё он бы не выжил ни в одном из миров.

Из широкого распахнутого окна собственной квартиры, расположенной на седьмом этаже, вывалился человек. Заливая кровью глубокие выбоины и трещины асфальта дворовой подъездной дороги, он умирал тяжело, но недолго. В затухающем взгляде пенсионера Воротова не читалось ни отчаяния, ни разочарования, ни злости. Всё! Душа готовилась отбыть с иной мир, покидая разбитое тело довольно крепкого старика. Он бы ещё пожил… при возможности. Но таковой уже не имелось.

Первым, кто подбежал к умирающему, скорее, не из-за сострадания, а от страха и растерянности, был десятилетний школьник Паша Ивасёв. Тогда Василий Абрамович ещё дышал и даже успел ответить на вопрос мальчика: «Кто вас, убил, дедушка?» Но прозвучал, как позже выяснили работни милиции, опираясь на показания Паши, был не ответ, а, всего-навсего, предсмертный стон или даже выдох – «кры» или «хры». Другие свидетели, подошедшие сюда, на место происшествия, застали пенсионера уже мёртвым.

От полученных впечатлений и волнений Паша Ивасёв неделю пролежал дома, в горячке. Хорошо, что начались летние каникулы. А мать его, Зоя Михайловна, не стесняясь никого, даже приходящих навестить больного мальчика знакомых учителей, на чём свет крыла Воротова. «Приспичило старпёру подыхать при моём Пашеньке». Да, именно, «подыхать». Другого определения у неё не нашлось.

Она была сорокалетней матерью-одиночкой с суфражистскими наклонностями и одновременно заместителем директора и совладельцем коммерческого банка «Простор». И тем, что она такая, не похожая ни на кого, Ивасёва более чем гордилась. Слыла очень эмансипированной женщиной (и, по сути, являлась таковой) и на нужду не жаловалась. Всё, что надо, она имела, включая внедорожник «Хонду», мощную четырёхэтажную загородную дачу, солидный пакет акций Мончегорского «Североникеля»… на чужоё имя и фамилию. Перестраховка.

Обитала вдвоём со своим сынишкой в шикарной четырёхкомнатной квартире в центре города. Нельзя было назвать её простой бабой. Не простая, а скандально-грозная, при случае.

Работники правоохранительных органов с завидной оперативностью, сразу же, на месте происшествия составили протокол, опросили свидетелей, в первую очередь, Пашу, сфотографировали труп «старого воробья», выпорхнувшего на улицу в приличном костюме и даже при галстуке. Одним словом, не повезло пенсионеру.

Оперуполномоченный лейтенант Аскольд Михайлик оценивающе оглядел, снизу вверх, высоту двенадцатиэтажного здания, подержался за конец рулетки, с которой «колдовал» эксперт, потом почесал чёрный и густоволосый загривок и дал чёткое заключение, выразив его словами: «Всё предельно ясно». Падение с седьмого этажа – дело не шутейное.

С ним и сейчас, и потом коллеги согласились и работники Следственного Комитета. Именно, несчастный случай. Старик зачем-то открыл окно, встал на подоконник. Возможно, хотел сдуть летнюю пыль со стёкол или кому-то и что-то крикнуть сверху, или просто подышать свежим воздухом, или… и… разбился. В общем, дело закрылось потому, что в нём не наблюдалось никакого криминала, да и не могло наблюдаться.

Кому старичок-то нужен? Воротов не имел как врагов, так и родственников, которые, вполне, могли позавидовать кучерявой жизни Василия Абрамовича. Ещё бы, известный скульптор. Вполне, нормальный по своим творческим задумкам, их реализации. Во всяком случае, не сравнить его работы с потешными чугунными и каменными громадинами преуспевающего, к примеру, Ираклия Скворценадзе.

Но Воротов тоже не ожидал томительно государственных подачек, от пенсии до пенсии. Он работал. Теперь всё в прошлом. Василий Абрамович оставил после себя заметный след, непременно, о нём кто-нибудь напишет мемуары. Может быть, как нередко случается, и забудут. Ни он первый, ни он последний…

На том бы и завершилось дело «летающего» старика, если бы в офис частного детективного агентства «Портал», которым и руководил Алексей Зуранов, ни зашла рано утром сухонькая старушонка. Она чем-то напоминала высохшую египетскую мумию, восставшую к жизни из района местонахождения египетских пирамид. Но она, весьма и весьма, была благородно одета, напомаженная и благоухающая, словно ночная фиалка. Посетительница элегантно представилась:

– Лилия Максимовна! Я могу присесть?

– Конечно, пожалуйста, Лилия Максимовна! А я, Зуранов, Алексей Владимирович. Одновременно, и владелец, и директор, и сыщик частного сыскного бюро «Портал». Всё, в одном лице. И секретарь-референт, и… уборщица. Вы, кстати, мой первый посетитель,– он подвинул к ней кресло. – Или, может быть, пройдёмте в мой кабинет?

– Не стоит, Алексей Владимирович. Здесь, в предбаннике, довольно удобно, – она села в кресло напротив его, положив ухоженные и благоухающие руки на стол. – Напрасно вы так долго о себе сейчас рассказывали. Я знаю о вас многое.

– Но я думаю, Лилия Максимовна, вас привело ко мне не любопытство и желание побеседовать просто, как говорят, за жизнь, – Зуранов с трудом скрыл раздражение. – И так, что же? Я слушаю вас.

– Когда вы, короткое время, работали следователем в отделе по борьбе с организованной преступностью, то вам удалось раскрыть несколько «глухих» дел. Об этом мне сказали мои добрые давнишние знакомые. Поэтому, мне кажется, что вы можете, если не всё, то многое.

– Мне лестно. Вы расхваливаете меня, как гуся в супе.

Сухонькая старушка хмыкнула, в свою очередь, внимательно рассматривая Зуранова, высокорослого, молодого, довольно симпатичного и сероглазого… Чувствуя на себе её пристальный взгляд, Алексей закурил.

Но она продолжала изучать и, как бы, оценивать его взглядом. Тёмно-каштановые волосы, волевой подбородок… Ощущалась в нём незаурядная физическая сила. Лилия Максимовна явно давала его образу мысленную оценку, как человеку, специалисту и… мужчине. Бабушка – ведь недавняя девушка.

– И что же, Лилия Максимовна, – Алексей прервал короткую паузу, слегка прищурив левый глаз, – гожусь я в качестве сыщика?

– Вполне, – легонько кивнула головой модная старушка, – причём, для дела очень опасного, молодой человек, но интересного…

– С убийствами и прочим? – поставил в известность Зуранов посетительницу. – Это не подойдёт. Мне, в силу определённых обстоятельств и причин, не рекомендовано… свыше заниматься делами, связанными с убийствами, изнасилованиями, разбойными нападениями…