Через какое-то время пассажиров пригласили на обед. Ресторан располагался на третьей палубе, там же, где и моя каюта. Правда, места на корме оказалось не так уж много, поэтому столам пришлось почти прижаться друг к другу. За столом со мной сидели ещё три человека: муж с женой и женщина лет шестидесяти. Мы познакомились. Семейная пара (оба строители) не произвела на меня никакого впечатления. Впрочем, я их тоже мало интересовала, так как они были заняты только друг другом. Кстати, с первого взгляда я их приняла за брата и сестру – так они были похожи. А вот женщина: высокая, худощавая, широкая в кости, с короткой стрижкой крашенных в пепельный цвет густых волос, с высоким выпуклым лбом, со слегка опавшими щеками, с прямым носом с узкими ноздрями, обладательница пронизывающего взгляда кофейных глаз с красными прожилками не оставила меня равнодушной. По правде говоря, взгляд её немигающих глаз меня постоянно пугал. По мере того, как она говорила, глаза её постоянно меняли цвет. Когда она сердилась, они сужались и становились чёрными; когда удивлялась,– широко раскрывались и синели; радовалась, – они становились ясными и голубыми, как небо. Впрочем, может быть, что всё это мне только казалось.

При знакомстве каждый из нас сказал о себе несколько слов. Не желая сочувствий и ненужных расспросов, я солгала, что мой муж неожиданно был отправлен в служебную командировку, поэтому я путешествую в одиночестве.

На протяжении всего обеда я чувствовала, что меня бесцеремонно разглядывают. Эти взгляды не были похожи на праздно – любопытные. В них я ощущала искреннюю заинтересованность моей скромной персоной. Стол, за которым я сидела, находился ближе к окнам, и я могла любоваться гладью реки и проплывающими мимо берегами. Но увидеть тех, кто сверлил меня глазами, было возможно, лишь повернув голову, так как их столик находился у входной двери и сбоку от меня.

Недолго думая, я смело оглянулась. И сразу же натолкнулась на весёлый искрящийся взгляд красивого молодого человека, внешне очень похожего на артиста Домагарова в начале его киношной карьеры. Возраст я не умею определять, но на мой взгляд, ему было больше двадцати пяти, может, даже тридцать. Около него сидела ничем не примечательная девушка, которой я дала бы больше тридцати, и тоже разглядывала меня. Тогда я точно поняла, что это были за взгляды. Я бы назвала их оценивающими. Такими взглядами оценивают вещь, решая, подходит она человеку или нет, и я… -

Лариса Валентиновна вдруг прервала рассказ и с улыбкой обратилась к возмущённо поднявшей брови слушательнице: – Да, Лерочка, да. И не смотри на меня с таким изумлением. Представь себе – меня тоже покоробил тот факт. В общем, если не возражаешь, то я, пожалуй, продолжу. Итак, рядом с описанной мною парой был ещё мужчина, но я не решилась взглянуть на него. Расстояние до их столика было не более двух метров, но я отчётливо чувствовала вязкое тягучее горе, окутавшее его плотным коконом. Его состояние, так похожее на то, что я испытывала три последних года, словно подлив масло в огонь, усилило мою боль… – Бывшая учительница умолкла, но после небольшой паузы вновь заговорила, обращаясь к разволновавшейся Калерии: – Я думаю, что вся школа знала о моей трагедии, а уж ты, с твоей потрясающей «любознательностью», знала больше других. Я жила… хотя назвать жизнью моё существование в те годы, значит погрешить против истины. Я никак не могла, да и не хотела, смериться с утратой любимого человека. Показывать свою боль на людях я тоже не имела права, поэтому…

– Я помню, – перебила её Лера, – вы тогда хоть и улыбались нам, а глаза были грустными-грустными.

– Ну, если ты всё помнишь… ты же, кажется, у нас в тот год школу оканчивала? Ну да, точно, ты была выпускница. Только помнишь ты то, что было на виду, а то, что творилось у меня внутри… ни видеть, ни знать ты не могла. А там было темно, холодно и очень страшно: разрывалось кровоточащее сердце и мучилась душа.– По мере того, как она говорила, её голос тускнел, утрачивая привычное интонационное многообразие, а глаза, только недавно полные жизни, меркли. – В тексте одной из песен певца Стаса Михайлова есть такие слова: «Дай нам бог не хоронить любимых». Лучше не скажешь. Дай бог и тебе, девочка, не знать этого мучительного ада!

Если бы ты знала, Лерочка, как мы были счастливы! Муж всегда безоговорочно доверял мне, хотя возле меня постоянно крутились воздыхатели. Я, в свою очередь, никогда не обманывала его доверия. Он был верным, заботливым и нежным мужем, хорошим отцом и прекрасным семьянином. Теперь можешь представить весь мой ужас, когда я его потеряла… – Женщина опять замолчала, но уже через минуту тихо произнесла: – Извини, я, кажется, отвлеклась. Я просто хотела, чтобы ты… в общем, думаю, сейчас ты поняла, почему чужая боль с такой лёгкостью проникла в моё сердце. Итак, в ресторане мне стало нехорошо; и я поторопилась покинуть его.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.