* * *

Я нашла  работу  быстрее, чем  предполагала, и  не могла определиться, радоваться этому или нет.  В душе я надеялась,  что поиски растянутся на недели, и за это время  Егор  сможет подыскать себе новое  место.  А на деле получилось наоборот:   он еще  не успел  отработать месяц, а я уже  оформлялась   в университет.  Решив, что от преподавания бухучета меня  будет тошнить  значительно меньше, чем  от его ведения в какой-нибудь  замшелой конторке, я откликнулась на вакансию, даже  не ожидая, что  мне перезвонят. Но работодателя не смутило, что у меня почти не было опыта преподавания, а   оконченной магистратуры оказалось вполне достаточно, чтобы за полчаса провести  формальное собеседование и назначить мне  восемь академических часов  лекций и  столько же  часов семинаров и  практических занятий. В целом  меня вполне устраивала  такая нагрузка, но ее обещали увеличить после периода  адаптации – так они называли  испытательный срок.

«Вы нам идеально подходите. Нам нужен практик с опытом, а теоретиков  нам  и так хватает»,  – с этими словами меня  отправили  в отдел кадров  подписывать документы.  Всего через пару дней мне позвонили и сообщили, что  мой первый рабочий  день – ближайшая пятница, но начнется он не с занятий, а с какой-то стратегической сессии, которая  будет проходить  почти восемь часов. Я не знала, что это такое,  и  не понимала, как к этому относиться. Но мне казалось, что я определенно попала  в какое-то очень передовое  учебное  заведение.  Во времена моего студенчества таких понятий  не было в принципе.

В пятницу, как и было положено, я пришла  в конференц-зал в  главном корпусе университета.  Я не знала, что меня ждет, но все происходящее смахивало на пресс-конференцию. На  входе я прошла какую-то регистрацию, мне вручили  бейджик,    программу  мероприятия и  фирменный мерч  с символикой  университета  – блокнот и ручку, прямо как у Жанны на ее марафонах. В  зале  было много людей,  в  том числе фотографы и видеооператоры. Все вокруг  производило сугубо  приятное  впечатление. Чувствовался  масштаб, особенно  после  домашних котлет, детских памперсов и носочного дождя. В последнее время  именно котлеты, носки  и какашки становились мерилом  происходящего в моей жизни  треша.

«Кажется, жизнь налаживается», – с этими  мыслями я заняла место  где-то в середине  зала и стала ждать сбора  остальных  участников. Регистрация  завершалась  только через полчаса, поэтому у меня  было  достаточно  времени, чтобы  изучить брошюры, а заодно и людей.

Я еще толком никого не знала, поэтому  искала  глазами лишь  заведующую кафедрой, которая проводила собеседование.  Я была уверена, что коллектив  у меня  преимущественно  женский, поэтому присматривалась в  первую очередь именно к  женщинам.   Наверняка великовозрастные  тетки с короткими стрижками и  химией на  голове –   доценты и профессора,  еще помнившие те времена, когда учет велся в журналах от руки, и были моими непосредственными  коллегами. И, вероятно, именно с ними в будущем мне пришлось бы отмечать  ужасно скучные  корпоративы.

За этими мыслями я бы провела все оставшееся время, если   бы мое внимание  не привлек молодой мужчина в  темно-синем  твидовом костюме и белоснежной рубашке без галстука. Он протискивался между рядами, чтобы занять место  в центре возле своих знакомых. Я не успела рассмотреть его лицо, но оценила   весьма привлекательный и фактурный мужской профиль. Судя  по тому, как уверенно он двигался и разговаривал, он явно был не из новичков и совершенно точно не с кафедры финансов и бухучета. Наверняка  он преподавал  какую-нибудь  цифровую  экономику или  информационные технологии, но точно не нудный бухучет.

– Итак, я  думаю, можно уже начинать, –  зашипел микрофон. Пока  ответственные  отлаживали технику, все остальные  поспешили рассесться.

Ведущий  стратегической сессии – кто-то из  рядовых преподавателей, взял приветственное слово,  анонсировал программу мероприятия,  обозначил организационные моменты,  выделив  время для кофе-брейков, а затем  передал слово ректору университета, который должен  был   рассказать об утвержденной стратегии, предстоящих целях и  задачах. И тут началось самое интересное…

* * *

Так получилось, что мой первый рабочий день совпал с последним рабочим  днем Егора. Если бы  не этот факт, то я сбежала бы  из университета уже сегодня.  Стратегическая сессия была проведена  с целью вдохновить сотрудников, а, вернее, удержать их на рабочих местах до конца учебного года. Конечно,  все, о чем  говорил ректор, звучало  очень вдохновляюще. И  будь у меня больше амбиций,  тяги к приключениям и желания принимать вызовы судьбы, я бы непременно почувствовала кураж от предстоящего  испытания, но я всего лишь  хотела  решить  собственные  проблемы, а не  участвовать в  образовательной реформации  умирающего университета.

Речь  ректора  смахивала на объявление челленджа. Молодым и амбициозным сотрудникам выпадал уникальный шанс проявить  себя. Но я была то ли недостаточно молода, то ли недостаточно амбициозна:  мне совершенно не подходило то, на что я подписалась. Все мои амбиции сводились к тому, чтобы наскребать на обязательные платежи. Ради этого  я была готова выполнять непыльную работу в виде чтения чрезвычайно скучных лекций и проведения таких же неинтересных семинаров по бухучету. И я была настолько разочарована всем, что услышала, что по окончании мероприятия поспешила удалиться,  стараясь остаться незамеченной для заведующей кафедры. Меньше всего мне хотелось знакомиться с коллективом, ведь я еще до конца не решила, выйду ли  на работу в понедельник. А если быть точнее, я была почти уверена,  что мой первый рабочий день   станет последним.

Но когда домой вернулся  уставший Егор, я поняла, что не могу нанести ему очередной удар. Я пообещала себе, что постараюсь продержаться  хотя бы месяц, в конце концов от меня многого и не ждали: я всего лишь должна  была стать заплаткой и закрыть образовавшуюся дырку в кадрах.

– Как первый рабочий день? – поинтересовался Егор за ужином.

Я  даже не знала, стоит ли ему рассказывать о том, в какую  клоаку я попала. Я подумала, что в целом  нужно обрисовать перспективы, но от красок все же стоит воздержаться. Поэтому о том, что кафедра умирает,  не стала упоминать:

– Ну мне понравился масштаб и прогрессивность, – я  старалась подбирать слова таким образом, чтобы они имели хоть какое-то отношение к правде.

– А что не понравилось? – Егор слишком хорошо меня знал.

– Негласная гонка, – так я мягко назвала игру на выживание, в которую должны были превратиться ближайшие полгода для нашей кафедры.

– Гонка? С кем и на что?

– Ну, знаешь… Это тот самый случай, когда много проектной деятельности, серьезных планов, и покой обычным сотрудникам только снится, – мне казалось, что я справляюсь с задачей говорить   много и при этом не говорить главного.

– Надеюсь, эта вынужденная мера  не затянется, и скоро ты  сможешь уволиться, если захочешь. Я нашел несколько интересных вакансий. Там, конечно, бешеный конкурс, но  первый  этап я уже прошел, – глаза Егора горели примерно так же, как и у меня сегодня до начала стратегической сессии. – Уверен, новая работа будет лучше предыдущей.

 Я  тоже  так  думала, устраиваясь в университет. Меньше всего мне хотелось заниматься учетной рутиной и превращаться в классического карикатурного бухгалтера.   Я была уверена, что в будущем говорить «читаю  лекции в университете»  будет куда приятнее.

– Мои родители готовы забрать внуков  на субботу и воскресенье, – сказал Егор. – Предлагаю воспользоваться этой редкой возможностью и взять максимум  от выходных. Проведем  их наконец  в своем ритме…

Он подмигнул,  а я пыталась понять, какой  ритм  был у нашей жизни с Егором без детей. Последние   года  три мы почти не оставались с ним наедине,  разве что по ночам. И обычно мы были настолько уставшими, что   в это время не успевало происходить ничего интересного, за исключением, конечно, незапланированного  зачатия  Богдана.