Я очень любила нашего петуха. Он был большим, с красивыми перьями и громким петушиным голосом, который можно было услышать уже в шесть утра. Он медленно и вальяжно разгуливал по двору, иногда подбирая с земли зернышки или крошки, сопровождая это торопливым кудахтаньем.

Я, испытывая желание с кем-нибудь поиграть, дразнила Петьку : "Петька, Петька, петушок, не садись ты на горшок!" – после чего, смеясь, убегала.

Сначала Петька не обращал на меня никакого внимания, затем, через несколько дней стал удивленно поглядывать, а через неделю мне не было от него спасу. Только завидев меня, он бежал через весь двор чтобы меня клюнуть. Даже когда я выходила на огород чтобы нарвать зелени, Петька всегда был рядом, сопровождая меня своим громким кудахтаньем. Я знала, что скоро лето закончится, и Петьку с курами запрут в сарай, где он наверняка забудет обо мне. А сейчас мама ходила запирать его, когда мне нужно было выйти в огород. «Раздразнила петуха, теперь ходи его запирай»-ворчала она.

Так продолжалось в последнее время, но однажды я решила не просить помощи у мамы и просто сходить в сад, чтобы полакомиться спелыми сливами. Но, как и ожидалось, как только Петька увидел меня, он бросился «выяснять отношения» за мои дразнилки.

«Ааа!» – я успела добежать до нашего уличного туалета и спешно закрыла дверь на шпингалет изнутри, пока Петька, осознав, что он опоздал всего на несколько секунд, недовольно бормотал на своем птичьем языке.

Отец был на работе, а мама ушла за молоком к соседке. В туалете жутко воняло и летали мухи. Я просидела в нем около сорока минут, пытаясь договориться с Петькой о перемирии.

"Давай, Петька, давай станем друзьями", предложила я Петьке, который выглядел недовольным. "Я по-настоящему не буду больше так делать, ты самый красивый петух на свете!" – заверяла я его в своей симпатии, пока Петька недоверчиво поглядывал через щель в деревянной двери.

Я уже собиралась рискнуть и открыть дверь, или даже перепрыгнуть через Петьку, чтобы убежать домой, когда отец внезапно пришел на обед и "освободил" меня, отпихнув Петьку ногой и подняв меня на руки.

Я обещала себе, что вечером, после ужина, обязательно пойду поговорить с Петькой, когда он будет заперт в сарае. Я подойду к окну и предложу ему мириться. «Уверена, мы с Петькой точно помиримся. Зря я его дразнила, ему обидно, вот он и бегает»-думала я.

Мама позвала меня на ужин на летнюю кухню и я, поев вкусного супа со свежим салатом, поблагодарила за ужин, попутно вытирая рот салфеткой.

– Вкусный суп? – спросил отец.

– Да, вкусно! – бодро ответила я, надевая сандалии, чтобы пойти к Петьке.

– А суп-то из петуха мать сварила, я зарубил. Не будет он больше гонять тебя, дочь.

В тот момент в моей груди что-то свернулось в комок и подкатило к горлу. Я почувствовала как защипало глаза солеными слезами , меня начало тошнить прямо на кухонный пол.

Тогда мама сильно перепугалась и кинулась ко мне.

– Вера, что с тобой, Вера!

Пожар, пылающий в моей голове и теле, не позволял мне выдавить ни слова. Перед глазами стоял невиноватый Петька, с укоризной глядя на меня и качая головой на своей длинной шее.

Я ощущала горячее чувство стыда и вины, от которого я хотела избавиться физическим способом. Но меня тошнило только от супа, сваренного из бедного Петьки, а чувство вины осталось в моей груди, разрастаясь, словно плющ, проникая в каждую клеточку моего тела.

Я долго не могла заснуть в ту ночь, а когда, наконец, уснула, мне снились кошмары, в которых Петька бегал от летящего топора, а я стояла за стеклянным забором и кричала от ужаса, не в силах помочь ему.

В зале

Мы подъехали к спортзалу на моей старенькой  машине, ранее взятой мной в кредит. Я не боялась влезать в долги, чтобы покупать то, что мне было нужно. Будучи ответственным заёмщиком, я в срок оплачивала кредиты, и  банки предлагали мне займы с выгодными процентными ставками.

Так, я купила машину и, а когда мы с Костей начали жить вместе,  часто давала ему ключи, чтобы он мог съездить по делам, сама в это время добиралась на общественном транспорте, в надежде на то, что он оценит мои жесты и станет более заботлив.

Но эта  жертвенность мало впечатляла его. Я же – продолжала строить иллюзии, что его самовлюблённость и отстранённость-результат моего недостаточного старания.

Мы зашли внутрь, Костя поздоровался с  молодыми мужчинами в зале. Само пространство для занятий, казалось небольшим, но уютным и подходящим для занятий. Костя оживился в присутствии своих знакомых, начал  шутить и интересоваться их делами.

– "Костя, покажи мне, пожалуйста, где здесь можно переодеться? ", – сказала я, чтобы привлечь его внимание, потому что начинала чувствовать себя незаметной.

– "Ребята, познакомьтесь, это Вера, мы встречаемся. Вон там раздевалка, иди", – Костя махнул  рукой и указал в нужное направление.

Я кивнула ребятам, которые находились рядом с нами , и они  посмотрели на меня с интересом.

Я почувствовала себя глупо.

"Наверное,  не стоило сюда идти", – подумала я и направилась  переодеваться.  Глубоко вздохнув, я  собралась с мыслями и вышла в зал. Костя уже занимался на тренажёре и не заметил, как я подошла. Я решила спросить у него совета, с чего мне начать.

–"Костя, подскажи, какие упражнения мне лучше делать?" – я старалась выглядеть непринуждённо, хотя в груди нарастал железный ком, который  пришпоривал меня к полу.

 Он вздохнул.

–"Боже, Вера, как ты решила заниматься, если не знаешь, что делать? Я закончу  упражнения и покажу тебе. А пока просто побегай на дорожке".

Я окинула взглядом окружающих. Некоторые из его друзей привели своих жён и казались счастливыми в их присутствии. Они помогали, поддерживали и совместно выполняли упражнения, а в перерывах с радостью общались, шутили, обнимались и смотрели друг на друга с любовью и заботой. Эта картина разительно  отличалась от той, что была у нас.

Я почувствовала горечь и жгучую обиду. К горлу подкатил комок, а тяжёлый металлический камень в груди стал тяжелее. Попытка перенастроить себя на благоприятный лад обернулась крахом и я, сдерживая слёзы, прошептала Косте «хорошо», и направилась к беговым дорожкам.

Я не понимала, куда исчезла моя гордость, почему я позволяю относиться к себе как к стиральной машине, в которую загружают грязное бельё и пользуются по необходимости. Я искала причину в себе.

В сравнении с Костей, который казался спокойным и уравновешенным, я выглядела эмоционально нестабильной. Его замечания о том, что я "какая-то не такая", только подогревали мои сомнения и заставляли меня всё больше копаться в себе.  Костя не давал ясного ответа на вопрос, что со мной, по его мнению, «не так». Вместо этого  он уклончиво отвечал, что мне просто  нужно меняться.

В тот момент я поймала себя на мысли, что я хочу доказать Косте, что я лучше, чем он думает, и что могу соперничать даже с самыми успешными красавицами мира. Тогда я была уверена,  доказав ему, что я "девушка на миллион", он обязательно изменится, полюбит меня и станет образцом заботливого мужчины.

Я считала, что для этого мне нужно стать самодостаточной в его глазах, быть  лучшей во всех сферах жизни, и прежде всего, финансовом аспекте.

Отчего-то мне  не приходила мысль, что настоящая любовь и уважение проявляются и без таких усилий. Эта идея была затеряна среди страха и паники, что Костя может разочароваться во мне, уйти, оставив меня в одиночестве.

Я провела больше получаса  на беговой дорожке и поняла, что пора идти в тренажёрный зал, выглядеть беззаботной и стараться делать правильные упражнения. У меня всегда была тонкая талия и я не заботилась о диетах и тренировках.  Я совершенно не умела пользоваться тренажёрами и не знала, какие упражнения нужно делать. Это был мой первый опыт в спортзале.