– Я с этим не спорю, – сказала Ньясса-ли, – только напоминаю вам, что нужно быть готовыми и к неудаче.

Брора откинулся в кресле и вздохнул. Он не был голоден: слишком возбужден перспективами, открывающимися после операции.

– У нас не будет неудачи, Ньясса-ли. Это наша лучшая возможность за все годы работы. Неудачи не будет. – Он взглянул на Хейтнес. – Я проверил импланты перед едой.

– И что же?

– Больше ничего делать не нужно. Не могу выдержать ожидание. Все приборы готовы, криогенная иннервация продолжается. Не думаю, чтобы нас ждали неожиданности при соединении синапсов. – Он посмотрел на Ньяссу-ли. – Возраст женщины не имеет значения.

– Конечно, кое-что в этой операции она утратит. – Он пожал плечами. – Я изучал вопрос. Это неизбежно. Но какая разница? Она примитивна и невежественна. Имплант даже пойдет ей на пользу.

– Ее лучшие добродетели, кажется, сварливость и упрямство, – согласилась Хейтнес, – наряду с поразительным невежеством и незаинтересованностью в том, что выходит за пределы ее ближайшего окружения.

– Типичный образец, – сказал Брора. – Ирония судьбы: такой низкий представитель человечества служит ключом к нашему величайшему успеху и полному оправданию.

Ньясса-ли оттолкнула пищу. Слова коллег ее расстроили.

– В какое время завтра?

– Достаточно рано, я думаю, – ответила Хейтнес. – И для старухи, и для нас будет лучше, если мы отложим философствования и рассуждения.

Брора уловил тайную мысль.

– Ты думаешь, может появиться мальчик?

– Лучше не думай о нем как о мальчике.

– Ну, вряд ли его можно назвать взрослым.

– Вряд ли – этого сомнения вполне достаточно. Он не продемонстрировал пока особых Даров, но настойчивое преследование приемной матери показывает, что вдобавок к своим Дарам он обладает еще и острым умом. – Она слегка улыбнулась Ньяссе-ли. – Видишь ли, дорогая, хоть я и не разделяю твоей склонности паниковать в этом случае, я уважаю и ценю твое мнение.

– Значит, ты ожидаешь его?

– Нет, – ответила Хейтнес. – Но нежелательно, чтобы он каким-то чудом объявился тут до успешного завершения операции. А когда она будет завершена, мы, естественно, установим с ним связь через его мать. Он увидит, что она невредима и внешне не изменилась и успокоится.

– Но что если он появится до того, как мы возвратим старуху в Драллар?

– Не волнуйся, – сказала Хейтнес. – У меня подготовлено стандартное объяснение, и персонал обучен всему до мелочи.

– Ты думаешь, он поверит? – спросила Ньясса-ли. – Нашему рассказу о каком-то альтруистическом обществе, помогающем старикам и больным?

– Конечно, мы эту маскировку уже использовали в разных случаях, но для нашего объекта она будет новой, – напомнила коллеге Хейтнес. – К тому же, как говорит Брора, он еще не взрослый, а его воспитание не предполагает никаких осложнений. Думаю, он нам поверит, особенно когда мы вернем ему мать. Одно это его удовлетворит. Разумеется, следов операции заметно не будет.

– Лучше хорошенько выспаться. – Брора встал из-за стола. – Предстоит сложная работа.

Все встали и разошлись по своим комнатам, Брора продолжал обдумывать предстоящую операцию, Хейтнес – шансы на успех, и только Ньясса-ли в последний раз взглянула в глаза матушке Мастиф.

Должно быть, они у цели: их добыча неподвижна уже больше часа. И тут боль настигла Флинкса, острая, горячая и, как всегда, неожиданная. Он поморщился и плотно закрыл глаза, а Пип нервно зашевелился на плече хозяина.

Встревоженная, Лорен быстро взглянула на своего спутника.

– В чем дело? Что случилось, Флинкс?

– Близко. Мы очень близко.

– Я вижу это на экране, – ответила она.

– Это она, матушка Мастиф.

– Она ранена? – Лорен опускала скиммер в лес. Минидраг беспокоился на плече Флинкса, чувствуя невидимого врага.

– Она… нет, не ранена, – ответил Флинкс. – Она… в ней тревога и страх. Что-то хотят с ней сделать, что-то ужасное. И за меня она тоже боится. Но я не понимаю… не знаю, что или кто…

Он мигнул. Пип успокоился.

– Ушло. Черт возьми, ушло. – Он раздраженно стукнул кулаком. – Ушло, и я не могу его вернуть.

– Я думала…

Он прервал ее; на лице его появилось выражение покорности.

– У меня нет власти над своим Даром. Никакой власти. Это чувство ударяет, когда я меньше всего этого ожидаю, и никогда не возникает, когда оно мне нужно. Иногда я даже не могу установить его источник. Но на этот раз матушка Мастиф. Я уверен.

– Откуда ты можешь знать? – Лорен повернула скиммер влево, уклоняясь от массивного препятствия.

– Я знаю ее мозг.

Лорен неуверенно посмотрела на него, потом решила, что не стоит пытаться понять недоступное.

Скиммер двигался совсем медленно и наконец сел под покровом деревьев на относительно сухом холме. Выключив двигатель, Лорен прошла в заднюю часть машины и начала собирать пакеты и оборудование. Стояла уже глубокая ночь, и до экипажа скиммера доходили звуки ночной жизни леса.

– Нужно торопиться, – беспокойно сказал Флинкс. Он уже открывал дверь каюты. – Ей скоро причинят вред!

– Подожди! – резко ответила Лорен. – Ты не знаешь, что с ней будет! И что гораздо важнее, не знаешь когда.

– Скоро! – настаивал он. Дверь скользнула в сторону, в прозрачный борт. Флинкс смотрел на темный лес. Направление он знал и без экрана следящего устройства.

– Обещаю, что мы пойдем к ней как можно быстрее, – заверила его Лорен, надевая на плечо ружье со стрелами, – но мы ни ей, ни себе не принесем пользы, если сразу же слепо столкнемся с этими людьми. Вспомни, у них было оружие. А здесь его может быть еще больше. Они не будут смотреть, как ты входишь и требуешь вернуть женщину, которую они с таким трудом перетащили через весь континент. Мы освободим ее, Флинкс, как только сможем, но безрассудство нам не поможет. Ты ведь это знаешь, мальчик: ты вырос в городе.

Он поморщился при слове "мальчик", но в целом вынужден был согласиться. С огромным усилием сдержался и не пошел слепо в черный лес. Напротив, вернулся в скиммер и проверил содержимое рюкзака, который она приготовила для него.

– А оружие ты мне не дашь?

– Охотничья гостиница не арсенал, знаешь ли. – Она похлопала по рукояти ружья. – Это все, что у нас есть из переносного вооружения. К тому же, как я припоминаю, ты уложил крупного противника с помощью собственного оборудования.

Флинкс невольно взглянул на правый ботинок. Умелым владением ножом он не гордился и не хотел говорить об этом.

– Стилет бесполезен на расстоянии, и у нас, возможно, не будет преимущества темноты.

– Когда-нибудь держал в руках настоящее оружие? – спросила она. – Игольник? Лучевой пистолет, пистолет с патронами?

– Нет, но я видел, как ими пользуются, и знаю, как они действуют. Нетрудно догадаться: направляешь ствол на противника и нажимаешь кнопку или курок.

– Иногда все не так просто, Флинкс. – Она затянула ремни своего рюкзака. – Ну, все равно придется тебе обойтись ножом, потому что больше ничего у нас нет. А ружье я тебе не дам. Я с ним управляюсь лучше тебя. А если сомневаешься в моей решимости им воспользоваться, ты меня плохо знаешь. Мне не нравятся эти люди. Похитители людей и убийцы вервилов.

Она проверила направление на экране, пометила его на своем маленьком компасе и вышла из кабины. Под ногами почва, относительно сухая, мягкая и пружинистая.

Они пошли, и Флинкс на ходу снова задумался о своей спутнице. Помимо независимости, у них еще немало общего. Например, любовь к животным. Волосы сбоку скрывали лицо Лорен, но Флинкс чувствовал, что может увидеть его.

Пип зашевелился на плече хозяина, ощутив странные эмоции Флинкса, эмоции, совершенно новые для минидрага. Он забеспокоился и попытался глубже заползти под плащ.

Цели они достигли около полуночи. Добрались до края густой рощи и посмотрели меж деревьев. Флинксу не терпелось идти дальше: он чувствовал, что где-то в этих зданиях спит матушка Мастиф. Его удержал здравый смысл, который лучше логики или разума служил ему с самого детства.