Я забираюсь в машину вслед за Элли, когда к нам неторопливо подходит Сэм. Он понимающе смотрит на меня.

— Ты уже высохла?

Я свирепо смотрю на него, а Элли переводит взгляд с меня на Сэма.

— О чем ты говоришь?

— О, ничего, — говорю я ей. — Твой брат только пытался утопить меня сегодня. Ничего страшного.

Он хохочет, как осел, усаживаясь рядом с Алексом и шестом для стриптиза.

— Это что… — он оглядывает все это.

— Да, — вызывающе говорю я ему. — Я сама это заказала.

— Ты была стриптизершей в прошлой жизни? — он с сомнением смотрит на меня.

— Не стоит меня недооценивать, — решительно говорю я ему. — Только потому, что у меня не гигантские сиськи, это не значит, что я не могла бы стать стриптизершей.

— Она вполне могла бы стать стриптизершей, — преданно защищает меня Элли в своих джинсовых шортах и ковбойской шляпе.

— Спасибо, — говорю я ей.

Сэм смотрит на нас обоих так, словно мы под кайфом.

— Окееей, — говорит он, и это больше вопрос, чем слово.

— Не делай этого, — рявкаю я на него.

Он пристально смотрит на меня.

— Что я не должен делать?

— Не сиди тут с таким красивым видом и не будь таким снисходительным, когда ты меня совсем не знаешь. Я потрясающая, черт возьми. И я крутая.

— Она такая, — вставляет Элли.

Я киваю для пущей убедительности.

— Полная задира.

— Я не сомневаюсь, — уверяет он меня.

Алекс наливает нам всем напитки, чтобы переключиться, что, на мой взгляд, всегда отлично меняет тему разговора.

— За нас, — произносит он тост, когда мы все держим бокалы с шампанским. — За нас с Элли и за нашу последнюю ночь одиночества. За Сэма за то, что он был лучшим братом, и за Сару… за то, что она была… ну, Сарой.

— Крутой, — вставляю я.

— Крутой, — соглашается он.

Мы чокаемся бокалами, и я опрокидываю свой, как бутылку воды после спарринга. Все они достаточно впечатлены, поэтому я наливаю еще.

— За Элли, — поднимаю я тост. — За то, что ты лучшая подруга в мире. Ты была со мной, несмотря на бразильскую эпиляцию и мужчин. На каблуках и в балетках. Через ботокс и попойки. Ты держала меня за руку и давала мне пощечины. Ты была со мной, через нашу Бунс-Хиллс фазу, что было слишком дорого для нас. В общем, ты была мне как сестра. Я не знаю, что бы я без тебя делала.

Я начинаю задыхаться, но не знаю почему — я даже еще почти не пила. Этого не может быть. У меня НЕТ СЕРДЦА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ.

Элли обвивает мою шею своими тонкими руками.

— Я никуда не уйду, — уверяет она меня. — Ничего не изменится, кроме моей фамилии.

— Обещаешь? — спрашиваю я со слезами.

Она кивает.

— Да. Я обещаю.

— Хорошо, — фыркаю я. — Тогда давайте начнем вечеринку!

Я пугаю всех, вскакивая на ноги и крича «Ай-яй-яй-яй», а затем хватаю бутылку шампанского и отпиваю из нее. Я не могу слишком долго оставаться сентиментальной. Это просто не для меня.

Я включаю музыку, и когда она звучит, начинаю танцевать.

И танцую.

И танцую.

Потому что, если мы расплачемся на девичнике, значит, я провалила свою работу подружки невесты. А я не проваливаюсь.

— Открой люк, водитель! — прошу я во всю мощь своих легких. Крыша открывается, и, конечно, мне приходится забраться на сиденье и встать так, чтобы видеть окрестности.

У меня короткая юбка, и я почти уверена, что моя задница у кого-то перед носом, и все, что я могу сделать, это надеяться, что это Сэм. Он должен увидеть мои достоинства.

Я покачиваю бедрами.

Топаю на высоких каблуках.

И случайно ударяю кого-то упомянутым высоким каблуком.

Упомянутый человек ругается.

Я думаю, что упомянутый человек — Сэм, но не знаю наверняка, потому что лимузин сворачивает, и я вваливаюсь обратно внутрь, расплескиваю шампанское и приземляюсь Сэму на колени.

Именно в таком порядке.

Все это, кажется, сливается воедино, но в промежутках происходят определенные вещи.

Определенные неприятные вещи.

Каким-то образом моя туфля слетает и попадает Сэму в ухо.

Я проливаю на Алекса шампанское.

И прямо перед тем, как приземлиться на колени Сэму, я бью Элли локтем в лицо.

Все воют, когда я пытаюсь сесть, а Сэм только крепче прижимает меня к себе.

— Не двигайся, — говорит он мне. — Давай оценим ущерб, ты, маленький вредитель.

— Ущерб? — я поднимаю голову и вижу, что Элли зажимает свой глаз. Алекс вытирает лицо, а ухо Сэма, клянусь, кровоточит.

— Срань господня, — выдыхаю я.

— У меня будет синяк под глазом, — стонет Элли, и Алекс быстро достает вкладыш из маленькой мусорной корзины и наполняет его льдом. Элли прижимает его к лицу и из-за гигантского пакета со льдом свирепо смотрит на меня.

— Завтра день моей свадьбы, — говорит она мне, как будто я не знаю. — И у меня будет синяк под глазом.

— Мы это исправим, — говорю я и обнимаю ее за плечи. Она снова пристально смотрит на меня.

— Это невозможно исправить, — рычит она. — Я собираюсь надеть белое…, а теперь черное. (Примечание переводчика: «Black eye» переводится, как синяк под глазом, но слово «black» само по себе переводится, как черный.)

— Ты потрясающе выглядишь в черном, — вставляет Алекс. Она тоже смотрит на него.

— Макияж, — объявляю я. — Я сделаю тебе макияж. Никто никогда не узнает, Эл. Я клянусь.

— Мы могли бы превратить это в свадьбу-маскарад, — предлагает Сэм. — Знаешь, и все могли бы надеть маски.

Элли хлопает его по руке. Он пожимает плечами.

— Это была просто идея, — услужливо говорит он ей.

— Знаешь, — начинаю я, но Элли меня обрывает.

— Нет.

— Но…

— Нет.

— Прекрасно, — фыркаю я. — У тебя нет тяги к приключениям.

— Но у меня действительно синяк под глазом, — бросает она свирепый взгляд.

— Ты озлобленная старуха, — заявляю я.

Алекс аккуратно ловит ее, когда она пытается перелететь через его колени, чтобы расцарапать мне лицо.

— Втяни когти! — кричу я, отползая в безопасное место. — Мы не будем надевать маски.

— Черт возьми, верно, мы не будем, — рычит она.

— У тебя также нет чувства юмора, — замечаю я. Она снова бросается ко мне, но Алекс быстрее.

Я встаю.

— Не нужно психовать, — спокойно говорю я всем. — Сэм, вытри ухо. Немного крови еще никого не убивало. Алекс, мы купим тебе свежую рубашку, и, Элли, я нанесу тебе макияж. Давай не позволим этому испортить наш вечер. Сегодня мы молоды. Сегодня мы свободны. Сегодня вечером… мы живем!

Я произношу речь, достойную Уильяма Уоллеса из «Храброго сердца», и поднимаю свой бокал к небу.

— Вы со мной? — кричу я. Ответа нет. — Со мной? — кричу я снова, на этот раз более энергично. И трясу кулаком для пущей убедительности.

Они тупо смотрят на меня, и, наконец, Элли вздыхает.

— Отлично. Я с тобой. Но только потому, что это мой девичник.

— Я согласна, — говорю я ей и залпом выпиваю. — Приготовься к тому, что с тебя от изумления снимут штаны.

— Пожалуйста, не снимай штаны, — просит Алекс Элли. Она кивает, и я вздыхаю.

— Видишь? Нет тяги к приключениям.

Я уклоняюсь, когда она пытается меня ударить.

Честно говоря, у нее потрясающий хук правой.

Глава 10

Обычная девчонка, скачущая верхом на пенисе…

Мы расстаемся на улице в Вегасе. Сэм ведет Алекса в одну сторону, а я Элли в другую. Мне приходится потянуть ее за руку, поскольку Алекс пытается поцеловать ее еще раз.

— Чувак, ты увидишь ее снова, — говорю я ему. — Серьезно.

Но они оба выглядят сомневающимися.

— Я даю тебе слово, — твердо говорю я. — Клянусь честью.

— У тебя ещё осталось что-нибудь из этого? — Алекс приподнимает бровь.

Я игнорирую это.

— Пойдем, — я тяну Элли за руку. — У нас есть шалости, которые нужно сделать.

— Жизнь становится лучше, когда есть шалости, — соглашается она.

— Точно.

Я смотрю на нее и в свете уличного фонаря отчетливо вижу синяк, образующийся вокруг ее глаза. Сукин сын. Я делаю мысленную заметку положить на него стейк или что-нибудь еще сегодня вечером. И, может быть, немного «Препарайшн Эйч». Он хорош от темных кругов, так что само собой разумеется, что он подойдет и от синяков.