Как будет показано в дальнейшем, выбор понятий этими двумя авторами, проживающими в Нью-Йорке, и их читателями, рассеянными по всему миру, ставит более широкий круг вопросов, касающихся концепций и нарративов о восточноевропейской еврейской миграции в современной еврейской истории, американской истории и в сфере исследований миграции. Многие исследователи обсуждают эмиграцию евреев из Восточной Европы, но лишь немногие рассматривают это массовое перемещение населения в более глобальном контексте. Триумфальный опыт еврейских иммигрантов в Соединенных Штатах продолжает привлекать львиную долю внимания ученых, затмевая, что поселение восточноевропейских евреев в Соединенных Штатах представляло собой часть продолжающегося процесса миграции, изменившей еврейскую жизнь сначала в России XIX века, а затем в начале XX века и в Европе, Африке, Австралии, Азии и Южной Америке. Соединенные Штаты, Goldene Medina («золотая земля»), не были самодостаточным анклавом еврейских иммигрантов, как это часто изображают, а были лишь одним из спутников, или «колонией», в густой сети восточноевропейских поселений еврейских мигрантов во всем мире[11]. Подчеркивая необходимость более широкой перспективы для оценки хаоса, вызванного миграцией, диаметрально противоположные образы Горовица и Зона также поднимали очень глубокий вопрос: следует ли рассматривать массовый выезд евреев из Восточной Европы – исход, который представляет собой крупнейшее добровольное перемещение населения в современной еврейской истории, – как иллюстрацию силы евреев или как иллюстрацию их бессилия?[12] Следует ли считать, что миллионы восточноевропейских евреев, эмигрировавших в другие страны, были изгнанниками, вытесненными из их домов, о чем говорит Горовиц и как их традиционно изображали ученые и популярные авторы?[13] Или они были просто экономическими оппортунистами, которые искали лучшей жизни для себя и направляли богатства Нового Света на восстановление своих восточноевропейских домов? В самом деле, поскольку восточноевропейские евреи действовали так же, как и многие другие группы иммигрантов, необходимо задуматься о том, как объяснить их расселение в эпоху всемирной массовой миграции и расширения империй[14]. На следующих страницах книги я расскажу о судьбе еврейского Белостока, его рассредоточенном эмигрантском сообществе и дам подробный исторический анализ в глобальном контексте. В своем анализе я делаю акцент на том, каким образом восточноевропейские еврейские иммигранты оставались связанными друг с другом своим ощущением нового государства как места изгнания, а также их новообретенными возможностями. С одной стороны, они отстаивали свои интересы как этнические меньшинства, занимая ниши в зарубежных странах; с другой, они пользовались относительной экономической властью, которая служила им для создания новых организаций, благотворительных обществ и газет, навсегда изменивших еврейскую жизнь в Восточной Европе, а также практику еврейской диаспоральной идентичности в новых, только возникающих центрах еврейской жизни. В том, как Горовиц оплакивал свое изгнание, слышатся отголоски недовольства, выражаемого многими группами иммигрантов, прибывших в Соединенные Штаты. В предыдущем столетии аналогичным образом оплакивали свою коллективную и индивидуальную судьбу ирландские иммигранты[15]. Итальянские и польские иммигранты, современники Горовица, также писали ностальгические панегирики о своей утраченной родине. Но их тоска по дому высказывалась не так, как та, что запечатлена на страницах Bialystoker Stimme. Во втором случае она опиралась на хорошо развитый в библейской традиции нарратив отчуждения евреев. На протяжении веков как традиционные, так и популярные писатели выстраивали еврейскую идентичность[16], прежде всего, на неразрывной связи еврейского народа с библейской землей Израиля и их рассеянием и изгнанием с нее двумя тысячелетиями ранее[17]. Эти традиционные сочинения помогли евреям стать образцовой диаспорой для современных исследователей диаспор. Но, как показывает красноречивая ламентация Горовица, лишь немногие правильно понимают, как диаспора и рассеяние на самом деле повлияли на чувство принадлежности и самооценку евреев XX века[18]. Многие евреи вовсе не были объединены идеей травматичного рассеяния и изгнания с древней земли Израиля, для них архетипической еврейской родиной была Восточная Европа. Миграция заставила их переосмыслить фундаментальные представления о своей еврейской идентичности, а именно: задуматься о понятиях диаспоры, изгнания и родины, и создать мультидиаспорную еврейскую идентичность, связанную как с их нынешней, так и с мифической родиной[19]. В то время как Горовиц опирался на богатый библейский опыт, доступный немногим другим группам, Зон для описания тех восточноевропейских евреев, которые расселились не только в Соединенных Штатах, но и в Западной Европе, Аргентине и Австралии, использовал колониальный язык. Это стало возможным только в начале XX века, когда термин «империя» – полезный, но, к сожалению, довольно неопределенный, – получил широкое распространение для описания различных связей и политических образований[20]. Хотя сегодня понятия «империя» и «империализм» зачастую используются для описания политических образований, которые доминируют за счет военной силы, расширения сферы торговли или прямого политического давления, в начале XX века, как отмечает историк Эндрю Томпсон, они «были подобны пустым ящикам, которые постоянно чем-то заполняются и лишаются содержания»[21]. Зон с характерным для него сарказмом отмечал комизм приравнивания еврейских мигрантов, рассеянных по всему миру к обширным и мощным колониальным структурам, тем не менее он специально выбрал этот термин, способный передать не только аспект власти, которой обладали мигранты, но и глобальный масштаб, в рамках которого они действовали. Поскольку ученые все чаще обсуждают Америку, ее культуру и зарубежные акции в рамках изучения имперской структуры, на следующих страницах книги я дам анализ обращению Зона и его современников к колониальной терминологии для лучшего понимания того, каким образом даже иностранные привязанности иммигрантов формировали американскую культуру. Как показывает пример Белостока, восточноевропейские евреи в Америке рассматривали свои заграничные связи с бывшей родиной как часть более широкой имперской миссии по распространению финансовых средств и идеалов Нового Света в менее удачливые части мира[22]. В то время как восточноевропейские еврейские писатели-иммигранты на рубеже веков использовали термины «изгнание/ рассеяние» и «империя» исключительно для обсуждения своих связей с бывшими соотечественниками, проживающими в других странах, современные исследователи избегают этих терминов и обсуждают подобные связи групп мигрантов, используя концепцию транснационализма, обычно определяемого как продолжающийся через государственные границы союз народов[23]. Транснационализм в целом рассматривается как феномен конца XX века, развившийся благодаря идеологии глобализации и достижениям в области путешествий и коммуникационных технологий, однако мало кто принимает во внимание опыт евреев-мигрантов, которые на протяжении десятилетий определяли область исследования иммиграции[24]. Таким образом, хотя мы многое знаем о сложной сети внешних и внутренних связей между современными иммигрантскими сообществами из Азии, Мексики и Южной Азии[25], транснациональные финансовые, литературные, политические и культурные связи восточноевропейских еврейских иммигрантов начала XX века остаются практически неисследованными[26]. Как я показываю в своей книге, в транснационализме нет ничего нового: восточноевропейские евреи вели себя как типичные транснациональные мигранты; пользуясь словами Нины Глик Шиллер, они «создали и поддерживали многостороннюю сеть социальных отношений, связывая свои сообщества по принципу происхождения и расселения»[27]. Но восточноевропейские евреи отличились тем, что эмигрировали в темпе, беспрецедентном для любой другой восточноевропейской этнической группы[28]. В результате они создавали новые типы солидарности посредством печатной культуры, организаций и благотворительных обществ, к этому их побуждали местные проблемы (а точнее: беспредельная преданность своим восточноевропейским городам или местечкам) и вместе с этим осознание глобальной сети, частью которой они теперь становились. вернутьсяМозес Рищин в новаторской работе The Promised City: New Yorks Jews, 1870–1914 и авторы, вдохновленные его исследованием еврейской иммиграции в Нью-Йорке, редко признают, что Нью-Йорк был лишь одним из пунктов назначения в путешествии восточноевропейских еврейских мигрантов. вернутьсяМассовая эмиграция восточноевропейских евреев составила величайший добровольный демографический сдвиг в современной еврейской истории. См.: Jacob Lestchinsky. Jewish Migrations, 1840–1956II Louis Finkelstein, ed. The Jews: Their History, Culture and Religion, 1536–1596; Migrations // Encyclopedia Judaica. Vol. 16:1518–1522; Shaul Stampfer. Patterns of Internal Jewish Migration in the Russian Empire // Yaakov Roi, ed. Jews and Jewish Life in Russia and the Soviet Union. 28–47. вернутьсяJoseph Telushkin. The Golden Land: The Story of Jewish Immigration to America: An Interactive History with Removable Documents and Artifacts — красноречивый пример того, как популярные авторы рассказывают о миграции востоевропейских евреев в Америку. Оскар Хандлин, ученый-новатор в области истории американских евреев и истории иммиграции в Америку в целом также много писал на эту тему. Он часто использовал пример востоевропейских евреев как доказательство того, что не просто Америка приняла иммигрантов, но сами они оказали огромное положительное влияние (т. е. способствовали либерализации и открытию возможностей для всех). См.: Oscar Handlin. The American Jewish Pattern, after 300 Years; We Need More Immigrants; America Recognizes Diverse Loyalties; A Twenty-Year Retrospect of American Jewish Historiography; Democracy Needs the Open Door; New Paths in American Jewish History; и American Views of the Jew at the Opening of the Twentieth Century. вернутьсяО широких миграционных сдвигах конца XIX и начала XX века см.: Adam McKeown. World Migrations. вернутьсяЭти пессимистические настроения в научной литературе обсуждаются редко, особенно в американском контексте, так как в американской истории господствует парадигмы доброжелательного приема иммигрантов, а специалистов, знающих языки иммигрантов, явно не хватает. На самом деле, многие группы иммигрантов порой полагали, что обещания намного превосходили американскую реальность. О польских и ирландских иммигрантах и их похожем двойственном отношении к своему положению в начале XX века см.: Matthew Jacobson. Special Sorrows; Kerby Miller. Emigrants and Exile: Ireland and the Irish Exodus to North America. вернутьсяЖурнал Diaspora сыграл ключевую роль в развитии исследований диаспоры. А специалисты по иудаике, напротив, внесли в дебаты на эту тему поразительно малый вклад, за исключением: Daniel and Jonathan Boyarin, The Powers of Diaspora; Jonathan Stratton. Displacing the Jews: Historicizing the Idea of Diaspora; Arnold Band. The New Diasporism and the Old Diaspora; Michael Gal-chinsky. Scattered Seeds: A Dialogue of Diasporas // David Biale, Michael Galchin-sky and Susannah Heschel, eds. Insider/Outsider: American Jews and Multiculturalism; Caryn Aviv and David Shneer, New Jews: The End of the Jewish Diaspora. вернутьсяМагистерская работа Yehezkel Kaufmann. Golah ve-Nekhar: Mehkar histori-sot' syologi bi-sheelatgoralo shel dm Yisrael mi-yeme kedem ve-ad ha-zeman ha-zeh предоставляет общий обзор исследований по данной теме. вернутьсяБолее десяти лет назад Арнольд Бэнд изучал вопрос, как концепция диаспоры использовалась и переформулировалась в рамках академического исследования диаспор. См.: Arnold Band. The New Diasporism and the Old Diaspora. Другие полезные дискуссии можно найти в: Jonathan Stratton. Displacing the Jews: Historicizing the Idea of Diaspora; Michael Galichinsky. Scattered Seeds: A Dialogue of Diasporas // David Biale, Michael Galchinsky, and Susannah Heschel, eds. Insider/Outsider: American Jews and Multiculturalism. вернутьсяВ последние десятилетия возник новый интерес к исследованию еврейских связей с многочисленными родинами, в первую очередь ученых интересует Древний Мир и исход евреев из Испании. См.: Erich Gruen. Diaspora; Yosef Yerushalmi. Exile and Expulsion in Jewish History // Bernard Gampel, ed. Crisis and Creativity in the Sephardic World, 16; Yitzhak Baer. A History of the Jews in Christian Spain и его же Galut (посвященную непосредственно риторике диаспоры, которую использовали испанские евреи-эмигранты, чтобы выразить их тоску по прежней жизни в Испании); Miriam Bodian. Hebrews of the Portuguese Nation: Conversos and Community in Early Modern Amsterdam; Yosef Kaplan. The Travels of Portuguese Jews from Amsterdam to the ‘Lands of Idolatry’ (1644–1724) // Yosef Kaplan, ed. Jews and Conversos: Studies in Society and the Inquisition. О более современной еврейской миграции написано сравнительно мало. Одно из исключений: Alvin Rosenfeld. Promised Land[s]: Zion, America and American Jewish Writers. вернутьсяВ самом деле, то, как Зон использует понятие «империя» – для описания силы, которой обладали иммигранты за счет связей со своей бывшей родиной, – редко, если вообще когда-либо встречается в обширной литературе о распространении (и крушении) империй в работах концептуального плана. Об этом термине и понятии написано слишком большое количество критических исследований, однако мало работ проливают свет не только на изменение значения этого термина с течением времени, но и дают представление о том, что именно привлекало евреев-эмигрантов в Соединенных Штатах, где они находили новые экономические возможности, а также о том, какие связи сохранялись у них с Восточной Европой и как они видели свое место в мире. См.: Michael W. Doyle. Empires; Hobson J. A. Imperialism: A Study; Kenneth Pomeranz. Empire and Civilizing Missions Past and Present; Ashley Dawson and Malini Johar Schueller, Exceptional State: Contemporary U.S. Culture and the New Imperialism; Victoria de Grazia. Irresistible Empire: Americas Advance through Twentieth-Century Europe; Charles S. Maier. Among Empires: American Ascendancy and Its Predecessors. вернутьсяAndrew Thompson. The Language of Imperialism and the Meanings of Empire: Imperial Discourse in British Politics. 147. Термин «империя» постоянно получал новые значения на протяжении всего периода между мировыми войнами. См.: Koebner R. and Schmidt Н. D. Imperialism: The Story and Significance of a Political Word, 1840–1960. XIII–XIV вернутьсяНоваторские работы по теме американской «империи» в европейском контексте включают: Frank Ninkovich. The United States and Imperialism; Geir Mimdestaad. “Empire” by Integration: The United States and European Integration; Geir Mimdestaad. The United States and Western Europe since 1945: From Empire by Invitation to Transatlantic Drift; Victoria de Grazia. Irresistible Empire. О том, какими путями эти заокеанские связи формировали американскую культурную жизнь см.: Amy Kaplan. The Anarchy of Empire in the Making of U.S. Culture; Amy Kaplan and Donald Pease, eds. Cultures of United States Imperialism; Thomas Bender. A Nation Among Nations; Robert W. Rydell and Rob Kroes. Buffalo Bill in Bologna: The Americanization of the World, 1869–1922. вернутьсяОбсуждение современного транснационализма см.: Robin Cohen. Global Diasporas: An Introduction; Jana Evans Braziel and Anita Mannur. Theorizing Diaspora, а также в работах Nina Glick Schiller, Linda Basch, and Cristina Szanton Blanc – среди прочего Towards a Transnational Perspective on Migration: Race, Class, Ethnicity and Nationalism Reconsidered; Nations Unbound: Transnational Projects, Postcolonial Predicaments, and Deterritorialized Nation States; From Immigrant to Transmigrant: Theorizing Transnational Migration. О влиянии транснационализма на литературу США см.: Inderpal GrewaL Transnational America: Feminisms, Diasporas, Neoliberalism; Coleen Glenney Boggs. Transnationalism and American Literature. вернутьсяОскар Хандлин, признанный «отец» как в области истории американской иммиграции, так и в области истории американских евреев, во многом заложил основы того, почему евреев стали воспринимать как образцовую группу американских иммигрантов. Монографии Хандлина отражают обе сферы его интересов – еврейскую иммиграцию и более широкий нарратив истории американской иммиграции, в чем можно убедиться, внимательно прочитав его классический труд The Uprooted, а также его работы по истории американских евреев: American Jews: Their Story; Adventures in Freedom: Three Hundred Years of Jewish Life in America; и The Dimensions of Liberty. вернутьсяDavid Gutierrez. Walls and Mirrors: Mexican Americans, Mexican Immigrants, and the Politics of Ethnicity; Douglas Monroy. Rebirth: Mexican Los Angeles from the Great Migration to the Great Depression; George J. Sanchez. Becoming Mexican American: Ethnicity, Culture, and Identity in Chicano Los Angeles, 1900–1945. Более общий взгляд на новейшие тенденции в этой области можно найти в работах: Marc S. Rodriguez, ed. Repositioning North American Migration History: New Directions in Modern Continental Migration, Citizenship, and Community; Sandhya Shukla. India Abroad: Diasporic Cultures of Postwar America and England; Robert W. Rydell and Rob Kroes, Buffalo Bill in Bologna. вернутьсяЭва Моравска делает особый акцент на этом в работе: Immigrants, Transnationalism, and Ethnicization: A Comparison of This Great Wave and the Last // E pluribus unum? Contemporary and Historical Perspectives on Immigrant Political Incorporation. вернутьсяNina Glick Schiller, Linda Basch, and Cristina Szanton Blanc. Nations Unbound: Transnational Projects, Postcolonial Predicaments, and Deterritorialized Nation States, 22. Шиллер, Баш и Бланк совместно работали над теоретическими аспектами транснационализма и написали несколько блестящих обзоров этой темы. См.: Towards a Transnational Perspective on Migration: Race, Class, Ethnicity and Nationalism Reconsidered; From Immigrant to Transmigrant: Theorizing Transnational Migration. В статье “Transmigrants and Nation-states: Something Old and Something New in the U.S. Immigrant Experience” Шиллер обсуждает различные стороны концепции транснационализма. Помимо этого, существуют полезные работы о применении концепции при изучении миграции в Соединенные Штаты: Roger Rouse. Mexican Migration and the Social Space of Post-Modernism; Thinking through Transnationalism: Notes on the Cultural Politics of Class Relations in the Contemporary United States; Ewa Morawska. Immigrants, Transnationalism, and Ethnicization: A Comparison of This Great Wave and the Last. вернутьсяIra Glazier, ed. Migration from the Russian Empire. |
