…Она шла через заснеженное поле, утопая в снегу при каждом шаге, чуть ли не по колено. Подол длинной юбки и плаща обросли комочками снега и намокли. Ветер бросал снежинки, то прямо в лицо, то сзади, то откуда-то сбоку. Вокруг была мертвенная, холодная, снежная тишина. Душа её была также пуста и молчалива, как и это заснеженное поле. Изредка, сзади, из покинутого ею города, доносился гул колокола, раскачиваемого порывами ветра. Над головой с карканьем пролетали вороны, держащие путь из города туда же, куда и она – в лес, черневший впереди. Она остановилась, отцепила от ремня фляжку, отделанную кожей, и глотнула из неё согревающего зелья. Жидкость приятно обожгла рот, и начала постепенно разносить тепло по всему телу. Она оглянулась на город, оставленный позади. Тяжелый вздох вырвался из её груди. В этот раз она почти успела…

***

Когда она вошла в город – сердце чуть не выпрыгнуло из груди от радости. Снова была середина августа и всё было на своих местах, как в тот день, и жизнь в городе текла своим чередом… По дороге в обе стороны катили телеги, шли люди с корзинами и холщовыми мешками. Дети играли на обочине или тащились за матерями, держась за подолы длинных юбок. На прилавках был разложен товар, покупатели что-то выбирали, расплачивались, переходили к другим лавкам. Но всё-таки что-то было не так. И вдруг она поняла, что именно – она не слышала обычного городского гула. Картинка была немая. Только шелест ветра, карканье ворон и гул колокола, потревоженного порывом ветра. И как только она это осознала, магия начала пропадать: люди стали терять свою яркость и осязаемость, становясь сначала серыми полупрозрачными тенями, а потом и вовсе сливаясь с воздухом. В последний момент она успела заметить знакомую фигуру, мелькнувшую в одном из лучевых проулков. Ей даже показалось, что он тоже её увидел и даже сделал движение в её направлении. Но в следующую секунду все окончательно растворились, вновь переместившись куда-то в параллельную вселенную, и она осталась одна посреди рыночной площади.

Она снова тяжело вздохнула, прицепила фляжку обратно к поясу и продолжила путь. До леса оставалась ещё миля или около того.

Она упорно гнала от себя мысль, что почти успела в этот раз, ей не хватило какого-то часа. Эх, если бы точно знать день и время, когда город вновь переместится!

Девушка вошла в дом, когда в лесу уже царила непроглядная мгла. Только благодаря свету почти полной луны и белизне снега можно было разобрать дорогу. Черный кот встретил её у порога, чтобы потереться о промокший насквозь подол её юбки. Сова ухнула со своей жердочки, по переминалась с ноги на ногу, и снова закрыла глаза.

Огонь в очаге почти погас. Она подкинула дров, повесила чайник над огнем и села напротив. Кот тут же запрыгнул на колени и удобно улёгся, жмурясь на огонь и тарахтя всем нутром.

Сколько она здесь? Сколько ещё всё это будет продолжаться? Или она обречена на это мучение навечно?

Да, конечно, можно остаться в городе и ждать перемещения прямо там. Но она уже это испробовала. Она прожила в пустынном, населённом призраками и пустыми воспоминаниями городе, кажется, целую вечность. Но город всё не перемещался…

Тогда она снова ушла из города и стала наблюдать за ним со стороны – из своего леса.

Не прошло и пары дней, как всё произошло. Она увидела, как стаи ворон взмыли с громким карканьем над колокольней. Спустя какое-то время до неё донесся гул ожившего города, запахи жареного мяса, специй, ещё чего-то знакомого, но плохо уловимого. Она тут же отправилась в путь. Но как только она прошла под городскими воротами, город снова застыл в неподвижности, словно ей всё почудилось… Тогда она так и подумала – это игра воображения. От долгого ожидания, от одиночества, от белизны снега и давящей тишины…

Но то же самое повторилось спустя ещё пару лет, потом спустя год. Сколько было таких повторов? Она сбилось со счета.

И вот сегодня она почти успела! Она даже видела их!

Что ж, у неё всё равно нет выбора. Она будет ждать. И когда наступит следующий раз, она постарается прийти вовремя!..

– Мы снова переместились! – подумал Начальник стражи, только взглянув на голубое безоблачное небо, каким ему и положено быть в середине августа. И вновь его охватило знакомое чувство: безотчетная тревога вперемешку с ощущением, что он точно знает или сейчас вспомнит что-то очень важное. Он даже перестал дышать, чтобы не вспугнуть это ощущение и… ничего не произошло. Как всегда ЭТО покинуло его так же внезапно, как и возникло, и он так ничего и не вспомнил. Он подхватил металлический ремень, на котором с одной стороны болталась фляжка, а с другой кожаный мешочек с монетами. Немного поколебался – прицепить ли кинжал, и решил, что сегодня он ему не понадобится. Натянул мягкие кожаные сапоги и вышел на улицу. Как обычно никто не заметил перемещения. Город жил обычной жизнью. Он повернул направо в узкий каменный проулок и быстрым шагом направился в сторону рыночной площади.

Вывернув из очередного проулка, он, наконец-то, вышел на довольно широкую улицу, ведущую прямиком к рынку. Он взглянул сквозь толпу, и на мгновение у него перехватило дыхание. Прямо посередине площади стояла Она. Как всегда в своём платье из грубой ткани и плаще с капюшоном. И это в такую-то жару! Он бросился бежать вперёд, расталкивая нерасторопных прохожих. Рыжий комок шерсти с противным высоким воплем бросился ему под ноги и умчался в ближайшую подворотню. «Тьфу ты, кошка, будь она не ладна!», – на ходу подумал он, чуть не наступив на неё. И тут же следом выскочила псина, и с бодрым лаем, виляя хвостом, кинулась ему наперерез. Он не успел через неё перескочить и споткнулся. Но удержался на ногах и продолжил свой путь, перейдя на быстрый шаг. Когда он взглянул в сторону площади, девушки уже там не было. Может она свернула на одну из улиц, ведущих от площади? Он выскочил на середину и стал оглядываться по сторонам, пытаясь разглядеть знакомый силуэт в одном из семи расходящихся от площади лучей-улиц. Её нигде не было. Он в отчаянии погрозил кулаком небу, выкрикнув ему грубое ругательство. Небо было низким жёлто-серым, шевелящимся месивом… И тут же он понял, почему не нашёл девушку. Город вновь переместился.

Мальчик как всегда проснулся ни свет, ни заря. Сегодня ему плохо спалось. Соломенный тюфяк совсем прохудился, и солома из дыр торчала во все стороны, впиваясь в бока, залезая в нос и уши. Да ещё мать совсем расхворалась и надрывно кашляла всю ночь. Он окунул кончики пальцев в таз с холодной водой и слегка побрызгал себе в лицо. Растопырил пальцы и провёл ими пару раз по рыжим вьющимся волосам. Ну вот, теперь можно и на люди показаться!

– Сынок, подойди-ка сюда, – донёсся слабый голос матери. – Сегодня тебе придётся самому отнести корзину с пряжей на рынок. На обратном пути зайди к господину аптекарю. Пусть он ещё даст микстуры для меня. Заплати, сколько он скажет. А я попытаюсь попозже встать и приготовить нам что-нибудь на ужин. Ну, иди!

– Он поцеловал мать в холодный влажный лоб, подхватил корзину и направился в сторону рыночной площади.

Была середина Августа.

Сегодня солнце жарило как надо, небо было синим и чистым, без единого облачка. Несмотря на ранее утро уже начинало припекать, но пока ещё не сильно. Их дом стоял на окраине города, и путь на рынок лежал недалеко от городских ворот. Мальчик любил поглазеть на солдат у ворот, на их пики и мечи на поясе. На их загорелые бородатые лица.