Сейчас мы вышли со двора, перешли небольшую улочку и направились вдоль других домов, не входя во дворики. Деревья шелестели листвой, солнце спряталось за тучки, а мы молча шли дальше. Когда миновали квартал, смуглый парень поравнялся со мной и спросил:

— А что там случилось, а? Он драться начал, этот шакал?

Я поглядел на парня. Загорелый, черноволосый, нос с горбинкой, зубы белоснежные. Похож на цыгана. И еще улыбчивый.

Остальные тоже прислушались. Конечно же, тоже хотели знать, что там произошло. Даже Головин, идущий впереди на три шага, замедлил ход и слегка повернул голову к нам.

— Да уж понятно, что, — я кивнул. — Полез в драку. Я и моргнуть не успел, а он уже вырубил Макушева, а потом и Хорошевского. Потом хотел их добить, но я не дал.

Загорелый тоже кивнул.

— Да он пьяный, видно же. Только непонятно, как он так их быстро загасил. Еле на ногах стоит. А тебя почему не смог? Вы на него все вместе кинулись?

Что-то он любопытный чересчур. Теперь я покачал головой.

— Я его толкнул. Вот он и упал. Там его тетки влезли. Подняли крик на весь город.

Мимо нас проехал грузовик с коричневой кабиной и желтой закругленной цистерной на кузове с надписью «Молоко». Он так сильно громыхал и трещал, что заглушил все звуки. Сбоку прицеплен шланг, сзади краник для слива молока, а на кранике покачивалось жестяное ведро.

Мы замолчали, а когда молоковоз скрылся за поворотом, смуглый заметил:

— Ловко ты его толкнул, однако. Тебя как зовут? Меня Эмиль.

Я усмехнулся и пожал ему руку.

— А меня Витя. Я тут в первый раз и хотел…

Головин развернулся к нам:

— Товарищи, напоминаю, что мы находимся на обходе. Попрошу не трепать языком без необходимости. Все разговорчики потом.

Эмиль тут же вспыхнул. Он не из тех, кто позволяет собой командовать. Горячий парень, вспыхнул, как порох.

— Дружище, а в чем вопросы? Мы же ничего не нарушаем. Идем себе, болтаем, никому не мешаем. Тут все спокойно, нарушителей нет.

Головин остановился и повернулся к нам. Большие губы сжаты в полоску, ноздри свирепо раздуваются.

— Вы что, хотите ослушаться командира? Думаете, что в отряде может быть…

Но мы не смотрели за него. Глядели ему за спину и не обращали внимания на разгневанного руководителя группы. Один из дружинников поднял руку и выставил указательный палец.

— Там голый мужик бежит.

Головин понял, что за спиной творится какая-то дичь и резко обернулся. Я стоял и глядел, как из двора справа выскочил мужик в длинных семейных труселях в горошек и поскакал к нам. Больше на нем ничего не было.

День у Толкачева Жени сегодня не задался с самого начала. Сначала он опоздал на работу, потому что вчера лег поздно.

Он хотел посмотреть по телику повторение апрельского матча по хоккею, когда наши играли против Швеции и победили со счетом шесть-три. Голы забили Лутченко, Кузькин, Фирсов, Михайлов, Петров и Харламов. Неделю Женя ждал повторения матча, вот только показывали его поздно, в час ночи.

Нинка устроила скандал, потому что ей надо завтра на работу, да и Женьке тоже, вот только он хотел посмотреть, во что бы то ни стало. Жена сказала, что звук поставлен слишком громко, и она никак не может от него избавиться.

Хотя Женя и так вырубил громкость на самую низкую отметку и едва слышал голос комментатора и шум трибун. Но все равно, в ночной тиши звук телевизора раздавался слишком громко. Сначала жена терпела, а потом попросила вырубить звук полностью.

— Да и вообще, выключай долбаный телик и ложись спать! — сказала она. — Ладно звук, но этот свет от экрана тоже мешает мне спать. Я никак не могу заснуть, как ты не можешь понять! А у меня завтра смена, да и у тебя тоже, если ты забыл!

Сначала Женя терпел и увлеченно следил за происходящим на экране. Весной он не успел посмотреть все матчи, тогда было много работы, его смены на заводе как раз совпадали с турнирами. Правда, несколько встреч он все-таки увидел и потом ходил довольный, как слон.

Нинка работала в парикмахерской, когда приходила с работы, усталая, как собака, сразу заваливалась спать и не вставала до утра. Пушкой не разбудишь. Но сегодня, видите ли, чего-то не могла уснуть. Что такое, черт подери?

— Нинок, я же говорил тебе, — ответил Женя. — Ну, я ждал этот матч неделю, как только в программе увидел. Я должен его посмотреть, его больше не будут показывать. Потерпи немного, совсем чуть-чуть.

Жена на время успокоилась, и Женя думал, что она уснула. Но через десять минут Нина откинула одеяло и опять сказала трагическим голосом:

— Выключи этот долбаный ящик, пожалуйста!

Она лежала на кровати в их гостиной однокомнатной квартиры в здании на Грайвороновской улице. Кровать стояла у стены под красно-коричневым ковром с желтыми узорами, Нина утверждала, что ковер персидский, хотя Женя знал, что это не так.

Телевизор стоял в углу возле окна, в другой стороне стол, диван и два кресла. Женя сейчас сидел в одном из них и пил квас из стеклянной тары. Пиво, к сожалению, нельзя, сейчас середина рабочей недели, до выходных далеко, хотя в субботу он тоже выходит на дежурство в цех.

Сейчас он промолчал, надеясь, что жена уснет. Тем более, что Лутченко как раз получил шайбу от другого игрока и заскользил по льду, собираясь открыть первый счет в этой игре. Когда он замахнулся и должен был загнать шайбу в ворота противника, экран погас.

Женя даже не сразу понял, в чем дело. Огляделся и увидел у стены Нинку со шнуром телевизора в руке. Она выключила питание, черт подери.

— Ты чего, охерела, что ли? — свирепо спросил Женька. — Быстро включи обратно!

Нинка непреклонно покачала головой и указала на кровать.

— Быстро спать, я сказала! Без тебя я не засну! Мне плевать, что там у тебя показывают.

Побагровевший Женька схватил подлокотники кресла огромными ручищами. Он под два метра ростом, родом из Воронежа, уже тридцать шесть исполнилось, отрастил усы и пузо, один из лучших работников в бригаде. В прошлом штангист и гиревик, легко брал бронзу на городских соревнованиях.

Нинка же махонькая, метр с кепкой, тонкая и стройная, темные каштановые волосы до пояса, стройные ножки тридцать пятого размера, обувь ей приходилось покупать в «Детском мире». Муж мог бы прибить жену одним взмахом ладони, как великан карлика. Сейчас от злости он чуть не оторвал подлокотники.

— Ну, ты долго будешь сидеть? — ничуть не испугавшись, ледяным тоном спросила жена. — Быстро марш в постель.

И Женя подчинился. Пробурчал: «Могла бы и потерпеть», встал с кресла и отправился в уборную. Вернулся оттуда, с тоской посмотрел на телевизор и лёг спать рядом с женушкой.

Утром он с ней не разговаривал. Проспал звонок будильника, не успел позавтракать, опоздал на работу, получил нагоняй от начальника и злой, едва дождался обеда.

Гороховый суп в столовой оказался пересоленный, вдобавок, он опрокинул компот на штаны. Все коллеги обсуждали хоккей, а Женя мрачно жевал котлеты.

После обеда он двадцать раз бегал в уборную, исторгая из себя всю поглощенную пищу. Медик на заводе, Лидия Никитична, сказала, что это пищевое отравление и отправила его домой, сказав начальнику смены, что все равно от Женьки будет мало толку.

Да, точно, он вчера вечером еще допил кефир недельной давности и вот на тебе последствия. Женька в очередной раз сходил в уборную, выпил таблетку от желудка и отправился домой, все такой же несчастный и мрачный. Вечер еще только наступил, обычно он приходил только к девяти часам.

Когда зашел, первым делом услышал стоны из гостиной. В коридоре он увидел чужие мужские ботинки, на крючке на вешалке у стены висела незнакомая кожаная куртка.

Глаза у Женьки налились кровью, он подскочил к двери и увидел, что обнаженная Нинка забавляется на их постели с другим мужиком. Тогда Женька сразу забыл про бурчащий живот.

А лицо у мужика в трусах явно помятое, в ссадинах и кровоподтеках. Ему явно досталось, причем совсем недавно. Следом за мужиком из двора послышался дикий рев: «Стой, сука!» и показался здоровенный бугай под два метра ростом и полтора центнера весом, с красным, как свекла, лицом. Он мчался за беглецом.