Глава 4
Все мы, в руках всевышнего.
День завершал свой путь, и спасительная темнота опустилась на Аталык, где бродячие псы, жадно слизывали кровь с помостов, головы казненных сидели на кольях, равнодушно взирая мертвыми глазами, на грешный мир, сейчас потерявший для них всякую ценность. Стражник стукнул в двери покоев Дахира – Великий хаджиб, сиятельный хан , желает видеть тебя, не медля! Хан, сидевший на подушках, рядом с кувшином арака, издающим мощнейший аромат степной полыни и дикого персика, глянул на появившегося Дахира, и милостиво кивнул , с важностью совы – Мир дому твоему, хаджиб! Входи, будешь гостем! Выпей со мной, преломи хлеб мой! Говорят , что шайтан в капле вина. Сейчас прольем каплю и выгоним его. Дахир опустился на подушки, напротив повелителя и повинуясь знаку, выцедил несколько капель спиртного. Хан глянул на него и произнес , чуть скривив губы Сегодня был день казни, хаджиб! Рафиз эль Малик, у трона был очень много весен ! Двадцать весен назад, когда нас разгромили под Балхом, он со своей тысячей , прикрыл отступление всех . Был ранен и с тех пор, стал хаджибом. Я знал, что слаб он до звона монет.. Знал.. Мысль хана явно запуталась и Дахир понял, что повелитель уже побеседовал от души с веселым напитком. И хаджибу открылось, внезапно, что бесстрашный хан, уже не слишком молод , известный непреклонность и жестокостью, сохранил где – то , в глубине сердца своего , пучки жалости к людям. Так порой , неистребимая степная трава пробивается на мертвых скалах, разламывает корку безжизненного солончака. Словно угадав мысли его, Тобчи- хан прищурился -Тебе проще, Дахир! Ты не любишь никого, нет у тебя жалости к отродью людскому! Нет привязанностей! А они были у тебя, чувства и жалость, верный хаджиб? Отвечай!! Дахир, в первый раз, за много лет, ответил искренне, понимая, что хан, не потерпит уверток. А может быть , непроницаемому , лукавому хаджибу, на какой – то миг, захотелось, хоть с кем – то, поделиться прошлым своим? Трудно сказать, о чем думал мгновения эти Дахир . Однако, его серый холодные глаза, чуть подернулись дымкой воспоминаний – Были привязанности, мой повелитель, были. В дни, когда юность моя, была беспечной, и благословлял я милость Аллаха и щедрость его! Мать рано покинула мир этот , мне и братьям ее заменил отец. С братьями мы были неразлучны. Отец погиб, братья предали меня в трудный час, да упокоятся души их. Была еще одна привязанность. Ее звали Хариджа. Мы с ней были помолвлены. Когда меня забивали в рабские колодки, она стояла со всеми рядом и глядела на мое бесчестие. И сразу же, помолвку расторгли, а ее выдали за другого. Во и все на чем оборвались склонности мои и душевные привязанности, великий хан. Воцарилось молчание, словно какой – то невидимый вязкий туман, окутал покои хана. Наконец, Тобчи- хан произнес, совершенно трезвым голосом, своим обычным тоном, словно захлопнул дверь, в мир воспоминаний и горестных размышлений -Мой хаджиб! Мы уходим завтра утро! По дороге, к нам с тремя тысячами воином, присоединится мой брат Юсуф. Я беру в поход Арбиля. Это его первый поход! Город и держава, остаются на тебе. Не думай, что это милость. Это страшное ярмо. Отвечаешь за все. Головой своей ответишь, за любой промах ! А сейчас, праведных сновидений. Иди спать, Дахир, скоро рассвет..
Блестя оружием и доспехами, привыкшая к победам, конница великого хана, подобно полноводной реке, вытекала из ворот Аталыка. Арбиль ехал на вороном персидском яффе, рядом с отцом, и Дахир, увидав его, понял, что сейчас этот мальчик, мыслями уже , у стен чужого города, он предвкушает свою первую битву, первую кровь врага на клинке.…. До Шоша, оставалось все два-три конских перехода. Тобчи- хан, всегда на походе, державшийся в первых рядах , со своими гулямами, зорким глазом степняка, увидал, что не смотря на день безветренный, на горизонте, замаячило облачко пыли. Без слов, понявший его, командир гулямов, что – то негромко произнес, и две сотни гвардейцев , не горяча коней, но и не мешкая , перешли на галоп. Всадники скрылись в туче надвигающейся пыли. Как всегда в минуты, предшествующие опасности, Тобчи- хан был спокоен и холоден. Прошло еще две стражи, когда примчавшийся , окровавленный гулям, бросил задыхаясь -Великий хан! Это тяжелая конница Ляо. Приблизительно «ордо» (пятьсот сабель). Там идет рубка! Тобчи – хан оценил обстановку мигом. Его конница, еще на походе. Она растянулась на пару фарсангов. То, что их встретили на походе, могло говорить лишь о том, что враг был предупрежден. Тобчи- хана ждали. Но сейчас размышлять об этом, не стоило. . Нужно время, чтобы она построилась для боя. Время надо выиграть! Любой ценой! А битва уже показала свое страшное лицо. То и дело, из пыли, выскакивали отдельные всадники, вылетали лошади без седоков. И внезапно, сто странным шелестом, потемнело небо. Град коротких, массивных стрел, ударил по войску Тобчи- хана, еще разворачивавшемуся для битвы . Это были знаменитые ханьские арбалеты, пускавшие за несколько мгновений , пару- тройку стрел. . Хан на миг, увидал лицо Арбиля. Тот, с упоением, втягивал ноздрями воздух, готовясь к сражению . Тобчи – хан , знаком подозвал к себе тысячника -Заходи с левого крыла! Бери всех, кто под рукой! Любой ценой, навяжи им рукопашную! Задние всадники , пусть бьют из луков, через головы передних! Сомни арбалетчиков!!! Сейчас все в руках твоих, Фаик! Выиграй время! Арбиль глянул на отца – Великий хан, разреши и мне с ними!
Секунду, хан глядел на него, а затем бросил отрывисто – Иншалла! В битву, сын!! Вскоре вся равнина за Шошем, кипела, звенела и содрогалась в конвульсиях сражения.
Глава 5
Рука Азраила.
Дахир вернулся в свои покои. Сегодня с утра, был хлопотный день. Сперва послы из Табаристана, затем – надсмотрщик с рынка, принес известие о том, что , что – то непонятное , происходит в квартале , где живут кара-кита, приехавшие в Аталык , на ярмарку. Там какая – то суета, волнение, но пока что, ничего угрожающего спокойствию города, не намечается. Скорее всего , обычная дрязга среди торгующих. Наступало время намаза, а затем – трапезы. Хаджиб, едва успел проглотить пару горстей своего любимого плова туф- туф, как полог покоя , закрывающий дверь приподнялся. Дахир недовольно оторвался от еды Что стряслось? На пороге стол страж, который с растерянным видом, давился словами, словно не мог проглотить кусок черствой лепешки. Наконец он справился с волнением и бросил Великий хаджиб! Беда! Аллах отворотил от нас , лицо свое! В город пришла черная смерть! Дахир, отставил в сторону блюдо с пловом и бросил сдержанно, стараясь не показать, как у него сжалось сердце от недоброго предчувствия – Рассказывай! Повествование стража было кратким. На рынке, купцу кара – китайцу, внезапно стало плохо . Он отсчитывал монеты, и вдруг начал кашлять кровью, и зашатался . Не надо было быть великим мудрецом, что бы понять, что в на рынке появился человек, зараженный «черной смертью». Началась давка, люди бежали кто куда. Перепуганные сородичи, попытались утащить недужного в своей квартал, но их , уже встретила толпа, вооруженная ножами и дубинками. Началось побоище. Вмешалась прибежавшая стража. Кара – китаев , избивая, выгнали с рынка.
Из расспросов одного, схваченного, выяснилось, что больных на подворье, уже четверо. Их прячут от любопытных глаз. Двоим, уже совсем скоро, предстоит отойти к Аллаху!
Через пол – стражи, хаджиб в сопровождении воинов, был уже в городе. Аталык гремел и гудел:
–Уничтожить кара – китаев!
В город пришла смерть!
Бей, громи!
На обочине базарной площади, лежали бесформенные останки человека. Догадаться о том, что его разорвала в клочья, толпа, было не сложно. Дахир повернулся к начальнику городской стражи – Немедленно запереть ворота города! Никого не впускать и не выпускать! Шест с черным знаменем на стены и башни!!…. Пусть каждый, кто едет мимо , поминая Аллаха, летит свои путем!! Угрюмая гостья, черная смерть, одинаково равнодушно глядит в хижины бедноты и под своды ханских дворцов! И если жителей державы Караханидов, привыкших воевать, трудно было смутить войной, то страх перед эпидемиями в 11 веке, был ужасом, лишающим разума. Дахир, сопровождаемый воинами, стукнул в ворота предместья , где жили кара – китаи. Из – за ворот, послышались, невнятные угрозы и проклятья. Хаджиб кивнул стражникам
