Дальше, после Макса Штирнера и его концепции, появилась философия «Единственного права», признающая наличие у человека ряда неотъемлемых прав, которые принадлежат ему с самого рождения и принадлежат ему, исходя из принадлежности к человеческому роду. Естественное право противопоставляется доктрине правого позитивизма: если последняя утверждает, что право может быть даровано лишь по воле государства, воплощённой в законе, и что никакого права вне закона быть не может, то концепция естественного права разводит понятия «право» и «закон». Согласно ей, у каждого индивида есть некоторые высшие, постоянно действующие права, олицетворяющие разум, справедливость, объективный порядок ценностей или даже мудрость самого бога. Все они не зависят от норм и принципов, установленных государством, и действуют напрямую. Для законодателя естественное право должно быть ориентиром, к которому необходимо стремиться. Отсюда же выводится право народа на восстание в случае, если естественные права в данном государстве попираются.
Единого общепризнанного перечня естественных прав не существует: он может меняться в зависимости от времени, места, а также мнения того или иного автора – и это часто называют одним из самых слабых мест данной теории. Издавна под естественным правом в общем и целом понималось право на защиту от насилия со стороны других людей и государства и право на свободное распоряжение своей личностью. В современный период к естественным правам обычно относят также и многие социально-экономические и политические права, такие как: право народа устанавливать конституцию, активно участвовать в политической жизни, объединяться в политические партии, право на труд, на достойную ЗП, равенство граждан перед судом и законом.
Следующим анархистским теоретиком и практиком является Михаил Бакунин, один из самых противоречивых персонажей данной книги. Вся его жизнь, как и его натура, была исполнена противоречиями, он родился в дворянском роде, был высококультурным человеком, но закончил свою жизнь в швейцарской больнице для чернорабочих, при этом внёс очень большой вклад в русскую философию. Ещё в ранней молодости он познакомился с идеалистической философией Фихте, а затем и с Гегелем. Он даже писал:
«Цель жизни – бог, но не тот бог, которому молятся в
церквах… а тот, который живёт в человечестве…» – писал в
период увлечения философией Фихте.
Был бы жив Фихте, ему бы такое не понравилось, но Фихте для Бакунина был лишь трамплином для скачков его собственных мыслей. От увлечения Фихте Бакунин вскоре переходит к Гегелю и его философии, Гегелевский пафос абсолютности и непогрешимости больше подходил натуре Михаила, чем кто-либо. Ему тогда показалось, что он обрёл абсолютную истину, «Моё личное «я» обрело абсолют, моя жизнь… отождествилась с абсолютной жизнь» – писал он. Он уже тогда понимал, что история процесс трагический, что жизнь полна противоречий и ужасов, но с высоты своего причастия абсолюту, он благословлял эти ужасы. В 1840 году Бакунин уезжает за границу в Берлин, и сближается там с представителями гегелевского левого лагеря, главным образом с Арнольдом Руге. Левый лагерь гегельянцев делал из философии своего учителя и революционные выводы, Бакунин же, склонился под влиянием Руге к неортодоксальному пониманию учения Гегеля. В 1842 году под одним из своих псевдонимов пишет одну статью «Реакция в Германии», где впервые высказался про своё новое, «отрицательное» кредо и где, сдержится облетевшая весь мир фраза: «Радость разрушения есть творческая радость».
Отныне Михаил Бакунин преисполняется мистикой отрицания и борьбы. Он даже порывает со своим русским подданством и не возвращается на Родину, стремясь посвятить все свои силу борьбе за освобождение крестьян. Под влиянием Прудона он приходит к идее безгосударственного социализма, идее, которую он впоследствии самостоятельно разработал далее, сделав новую, совсем иную концепцию. Его душа была охвачена жаждой разрушения старого мира, и прежде всего – оков государственности, и так, он считал немцев самым реакционным народом, а наиболее свободолюбивыми – славян. Первым этапом освобождения для него становится задача разрушения немецкого владычества над славянами, после которой должна быть создана «Всеславянская Федерация». И нужно обязательно подчеркнуть, что идея панславянской федерации носит антиимпериалистический характер, и что эти мечты испугали не столько немцев, сколько русское правительство. «Боже, избави нас от всякого жалкого миролюбия», пишет Бакунин в эти годы и в скором времени доказывает свою воинственность.
Он принял деятельное участие в первом всеславянском съезде в Праге – съезде, который в итоге вылился в открытую революцию 12 июня 1848 года против Габсбургов. Бакунин стал одним из главных вождей этой революции. Когда революция была подавлена войсками, он сбежал в Пруссию, но и там вспыхнуло восстание в мае 1849 года, и там также принял активное участие, окончившимся также неудачно. На этот раз ему не удалось сбежать, и его приговорили к смерти, заменённой двадцатилетней каторгой. Позже в 1851 году выдали царю Николаю I, и находиться в заточении приходилось именно на Родине, позже отправили в ссылку в Сибирь. Измученный долголетним сидением в тюрьме, он пишет в Петропавловской крепости покаянную «Исповедь», где кается в своих грехах и заблуждениях, но это было тактическим ходом, чтобы облегчили приговор и выйти раньше. В 1861 году Бакунину удаётся сбежать из Сибири через Японию и Америку в Англию, где он является к Герцену. Однако, тот слишком радикален для Герцена, который хоть и не рвал связи с Бакуниным, но держал его подальше от себя. В 1863 году с группой русских добровольцев принимает участие в польском восстании, но оно заканчивается неудачно, и ему еле удаётся спастись.
В течении 60-ых годов Бакунин разрабатывает собственное анархическое учение, а также принимает активное участие в организации революционного движения. За эти годы, под влиянием тяжёлых испытаний, в Михаиле происходит новый переворот. К примеру, если раньше он был по-своему религиозен, то теперь он стал полным атеистом. Но отмечал, что можно подвести христианскую базу, под дело революции. И наконец-то, мы уже подошли к самой философии Бакунина, которое неразрывно связано с его жизнью. Даже в старости Бакунин не потерял того большого энтузиазма, он становится пророком демократии, которая для него – мост к анархизму. Бакунин говорил о создании новой религии, религии демократии, ибо не в отдельном лице присутствует бог, а только в обществе. Характерно, что Бакунин видел идеал именно в демократии, а не в социализме, свобода человека и дух свободного братства были для него главным содержанием демократии, а идея равенства была подчинена идее свободы. Поэтому социализм был лишь временным союзником, и в этом главный идеологический корень его расхождений с Марксом. Михаил Бакунин и Карл Маркс ввели несколько лет борьбу за сознание рабочего класса, и в этой борьбе победил Маркс, как больший реалист и как лучший организатор. Для Бакунина «самодержавный коммунизм» был даже худший столь ненавистный ему царизм.
И наконец, Бакунин как никто другой из анархистов смог выразить основной мотив анархии – пафос бунта, святой и бескомпромиссной борьбы за освобождение личности и общества. Не смотря на множество обвинений в его сторону, что подорвало его авторитет среди простого люда, он оставался верен своим принципам, что можно увидеть на практике, и не какая клевета не заменит практические методы Бакунина. И революционная деятельность не знала границ и была грандиозна по своим масштабам. Он помогал полякам, выступал в Швеции, направлял эмиссара – анархиста организовывать «Интернационал» в Испании, поднимал соратников на восстание в Лионе, был создателем мощного анархического движения в Италии и был инициатором восстания в Болонье, организовывал Юрскую (анархическую) федерацию в Швейцарии, ввёл революционную работу с болгарами и сербами, с финнами и чехами, неоднократно участвовал в русском революционном движении: сотрудничал с «Землёй и Волей» в 1860-ых годах, участвовал в нечаевской пропаганде, был вдохновителем бакунинстских кружков на юге России. Одно перечисление созданных им организаций, уставов и программ, заняло бы много страниц. Но есть и значительная погрешность Бакунина, в своей бурной деятельности он допускал немало ошибок, которые могут быть поставлены в его вину. Большинство из них связаны с его способностью чрезмерно увлекаться самому и увлекать других открывающимися перспективами, порой идеализируя и по выражению Герцена, «путая второй месяц беременности с девятым». Бакунин нередко принимал желаемое за действительное, преувеличивал степень готовности масс к революции, испытывая порой чрезмерные иллюзии – то в отношении «революционного бюрократа» графа Муравьева-Амурского, то «царя освободителя Александра II», то молодого поколения русских нигилистов, склонен был преувеличивать силы «Земли в Воли», а также силы «Комитета», и так не смог создать свободного от противоречий и ошибок учения о революционной организации. Бакунин, несомненно несёт ответственность за действия Нечаева и за отдельные националистические (антинемецкие и антиеврейские) выпады в своих работах.
