Скрипнула дверь домика, Света вышла в накинутой не плечи куртке, села рядом.

- Слав, я тут подумала… Я не поеду с тобой.

- Тогда завтра поедем домой пораньше, надо с твоим отцом созвониться. Он тебя, может, к тётке в Харьков отправит.

- Ты не злишься?

- Ты заметила, что я вообще никогда не злюсь? Особенно на тебя.

- Заметила. И это не радует. Это означает, что я не вызываю у тебя сильных эмоций.

- Ты ко мне тоже в последнее время поостыла.

- Нет, Славка, не поостыла. Мне просто надо в себе разобраться. Я не понимаю ничего. Тебе ведь лет не больше, чем мне. Откуда -же ты знаешь, как надо? Как жить, как действовать. Мне с тобой очень спокойно, я чувствую себя защищённой. Но, в то же время я чувствую, что не понимаю происходящего, не получаю опыта. Интуитивно я понимаю, что ты был прав, когда этих двоих побил. Ты меня защищал. Но, с другой стороны, я не понимаю, от чего ты меня защитил. Мне всю жизнь говорили, что у нас самое справедливое государство в мире. Но в последнее время я сталкиваюсь только с обратным. Всё, во что я верила оказалось миражом.

- Ты не права. Не всё. Твой отец тебя любит. Это действительно так. Это не поменялось. И твоя мать тоже любит тебя. Зря ты к ней не ходишь. И они оберегали тебя от лишнего знания, как могли. Просто они думали, что так для тебя будет лучше. А то, что одна государственная структура на поверку оказалась не такой, какой ты её себе представляла, так это проблема госструктур, а не твоя. Я тебе по секрету скажу, все госструктуры не такие, какими мы их себе представляем. Любую возьми, хоть КГБ, хоть торговлю, хоть промышленность.

- Всё равно. Почему ты это знаешь и понимаешь, а я – нет? Мы ведь ровесники. В школах разных учились, но по одинаковым букварям. Так почему ты знаешь, как бывает, а я не знаю?

- Потому, что у меня нет папы – милиционера. Потому, что у нас в холодильнике не бывает колбасы, или мяса, если родители не съездят в Москву. Потому, что мне в детстве, чтобы сходить в кино, надо было неделю вставать в шесть утра и идти стричь подорожник и сушить его, чтобы сдать в аптеку и получить несколько копеек на билет. Потому, что мама с папой тянули из последних сил свою зарплату, чтобы свести концы с концами. Потому, что вкусные шоколадные конфетки, например «Белочка», я видел только на большие праздники, например, на новый год. Вобщем, потому что мы родились и выросли в разных семьях и в разных социальных средах.

- Так как мне понять, где правда, а где ложь? Как понять, что меня обманывают, пользуются моей доверчивостью?

- Просто попробуй посмотреть на ситуацию непредвзято. Взглядом стороннего наблюдателя. Так, будто ты не знаешь ничего о тех, кто в ситуацию вовлечен, и подумай, кто извлечёт из ситуации выгоду. Это не просто, но, со временем ты привыкнешь. И станешь прожжённым циником.

Света придвинулась и положила мне голову на плечо.

- Слав, а тебе со мной хорошо?

«Блин! Вот что ей сказать? Что не чувствую к ней ничего? Что мне нравится с ней кувыркаться в постели, а большего мне от неё не надо? Блин!»

- Конечно хорошо. Я бы к тебе не ездил, не нянчился с тобой.

«Это, кстати, правда. Хрен-бы я к ней ходил. И не только из-за секса. Вон к Наташке-бы заныривал, или ещё кого нашёл-бы. Ля! Я точно псих!»

- Не уверенно ты отвечаешь, Славка…

- Свет, ты вот сказала, что тебе надо в себе разобраться. Мне, между прочим, тоже не помешает. Мне ведь лет столько, сколько и тебе. Ты-же только что об этом мне говорила.

- Просто я привыкла, что ты всё всегда знаешь, во всём уверен…

- Ну, да, как в «Чародеях». Вижу цель, верю в себя, не замечаю препятствий. Нет, Светик, не хожу я сквозь стены.

- Тогда пойдём сквозь двери. Я спать хочу. Ты идёшь?

- Ты иди, я попозже. Подожду пока костёр прогорит.

- Ладно. Но не заставляй меня мёрзнуть, - Света поднялась и пошла ко входу в дом, у дверей повернулась ко мне, - недолго, Слав, ладно?

Я посидел ещё минут пятнадцать, залил угли водой и пошёл в дом. Света уже сопела в две дырки, накрытая одеялом. Я осторожно лёг рядом, чтоб не разбудить, но она почувствовала меня, повернулась и обняла меня, накрыв краем одеяла. Я улыбнулся: «Ничего не меняется».

Алло! Андрей Витальевич… А… Не… Да я… Это не… Я не… Алло… Алло…

Я повесил трубку телефон-автомата и вернулся к Светке. Мы прибыли в город с первым утренним теплоходом. Я вспомнил, что у меня паспорт на выписке и мне надо его забрать. В паспортном столе народу на выдачу документов было немного, и в очереди я простоял всего минут двадцать. Шёл третий час дня, я решил позвонить Светкиному отцу, узнать новости. Но нарвался на какой-то шифрованный до невозможности поток сознания от Андрея Витальевича. То, что это был именно он у меня сомнений не вызывало. Света сидела на скамейке, я подошёл и сел рядом с недоумённым лицом.

- Ничего не понимаю…

- Что там, Слав?

- Не знаю… Какой-то товарищ Павел… Какая-то выемка документов… Ничего не понятно…

- Хи-хи… Это мы с папой так играли в детстве. В подпольщиков. Папа был товарищ Андрей, а я – товарищ Павел. От Павки Корчагина. Выемкой документов на нашем кодовом языке называлось поесть мороженого в определённом месте. В павильоне, в скверике, позади театра. А если, например, посетить явочную квартиру – значит, попить сока в кафе на торговой площади. Хи-хи...

- Он сказал, что у него выемка документов в полчетвертого. Значит надо ехать к театру и ждать там. Нафига эти игры в подпольщиков?..

Мы со Светкой нашли скамейку в отдалении от павильона, укрытую кустами акации, с которой хорошо просматривался вход в павильон. Внутрь мы не пошли, чтоб не лишать себя возможности маневра. Непонятно, к чему эти игры в подпольщиков, но бережёного Бог бережёт.

- Привет, молодёжь! – Андрей Витальевич вышел из кустов позади нас. Светка от неожиданности вздрогнула, да и я не остался равнодушным, хоть и подавил в себе желание сматериться, - молодцы, не пошли в помещение. Слава, ты радуешь и удивляешь меня всё больше и больше. В школу милиции не хочешь всё же? Можешь высоко взлететь.

- Нет, Андрей Витальевич, и мы это уже обсуждали. У меня есть план, как построить свою жизнь, и на данный момент, я не намерен от него отступать. Расскажите лучше, какие новости.

- Ну, в целом, всё неплохо. Этих двоих Молчановских прижали, скорей всего выпрут из органов за утерю документов. Сам Молчанов переведён в другой район. Вобщем, опасности для Светки я больше не чувствую. Свет, ты можешь остаться дома, если хочешь.

- А зачем-же тогда эти подпольные игры?

- Я под микроскопом. Не уверен, но, возможно, меня слушают. Ищут, до чего доколупаться, чтобы сместить. Я некоторые интересы всё же задел. Не сильно, краями, но начальство бывает мстительно.

- Понятно, Андрей Витальевич. Тут Света, как раз, ехать передумала. Передумала, Свет?

- Передумала Славка. Пап, я останусь, если опасности больше нет.

- Оставайся, и ничего не бойся. Я сейчас, в некотором роде, даже сильней стал, чем раньше. Я может и под пристальным вниманием руководства, но зато меня трогать боятся.

- Почему так сложно всё? Пап, почему ты мне раньше ничего такого не говорил? Я теперь чувствую себя как пятилетний ребёнок, у которого в песочнице свежепостроенный замок сломали какие-то хулиганы. Мне и обидно, и страшно, и я не понимаю, за что.

- Прости, дочка, - Андрей Витальевич виновато посмотрел на Свету, - не хотел я в это дерьмо тебя окунать. Думал, уберегу… Я понимаю, теперь тебе заново взрослеть придётся.

- Ну, раз всё так разрешилось, поехали, Свет, за чемоданом. Андрей Витальевич, я ночью уезжаю, когда теперь увидимся – не знаю. Поэтому, до свидания. Знакомство у нас вышло… неоднозначное. Но всё равно, я рад был с вами познакомиться.

- Ну, что-ж, зятёк, я тоже рад был познакомиться. Ты мне на некоторые вещи глаза открыл. Жаль, что отказываешься от школы милиции, - он подал мне руку, - Мир?