- А где она?.. – туплю я, - и сколько там?

- Пи%дец! Да на полке у тебя.

- А-а, вспомнил! – хотя нифига не вспомнил. Палюсь на ровном месте.

- Ну-ну… - Лёшка с сомнением посмотрел на меня.

- Сковородку помоешь?

- Кто готовил, тот и моет.

- Капец, ты лентяище!

- Я силы берегу, у меня вся жизнь впереди.

Залил сковородку водой и пошёл искать заначку. На стенах две полки, обычные книжные. На двух противоположных стенах. Которая из них – моя? Ну, судя по тому, что на левой сидит плюшевый мишка – это наверняка Лёшкина. Он-же младше. В обеих полках по несколько книжек разного характера и жанра. Всякие мелочи. Подхожу к полке на правой стенке, осматриваю. В комнате появляется Лёшка, плюхается на диван и с нездоровым интересом смотрит на меня.

- Заначку ищешь? Ну-ну…

- Да, бля, Лёх… Ну подскажи. Блин не помню нихрена!

- Эта полка – моя. Там не ищи. Тебе вон Катя твоя медведя плюшевого подарила, с непонятными целями. Вот там и смотри.

Я перешёл к другой полке. Где смотреть – непонятно. Лёха за мной наблюдает.

- Слав, ты бы к врачу сходил, вдруг что серьёзное – говорит он, подпуская в голос сочувствие.

- Не учите меня жить, помогите лучше матерьяльно.

- Да, блин, Слав, что с тобой? В медведе твоя заначка. Сзади молния, – не выдерживает Лёшка.

Я беру медведя, расстёгиваю молнию, достаю деньги. Восемьдесят четыре рубля. И вдруг всё встаёт на место. Точно, медведя мне Катька подарила на день рождения, на восемнадцать лет. А деньги у меня ещё с практики оставались, я их туда и спрятал. Лёшка видит мой повеселевший взор.

- Что, вспомнил наконец? Не пугай меня так больше, а-то вдруг у меня к тебе забота проявляться начнёт. А я – ещё маленький.

- Спасибо, Лёх, держи пятюню, - я отслюниваю пять рублей из заначки и отдаю Лёшке. Он недоверчиво смотрит на меня, но деньги берёт, - Отдавать не надо.

Я беру из заначки ещё девять рублей, для ровного остатка и иду звонить Свете.

- Алё… Кто это? – голос сонный, училась всю ночь что-ли?

- Привет, это я, твоя совесть. Не стыдно спать, белый день на дворе?

- Слава…, да я не нарочно.

- Всё равно, наказание неизбежно! И при этом - довольно приятно.

- Тихо ты… Отец дома.

- Он спит ещё?

- Да, припёрся в шесть утра, воняя духами и перегаром. Ещё часа два проспит. Ему сегодня выходной дали. Ты приедешь?

- Приеду, если примешь несчастного влюблённого Пьеро.

- Блин, Слав, говорила-же – не влюбляться!

- Всё-всё, не буду Пьеро, буду Арлекином.

- Шут ты гороховый. Приезжай.

- Тебе привезти чего-нибудь?

- Счастья привези.

- О-о! Этого у меня сколько угодно.

- Я не оргазм просила, а счастье.

- Ну, я на всякий случай и то и то захвачу. Там разберёмся.

Вешаю трубку, иду в комнату. Лёха хитро смотрит на меня.

- Не успел от одной отделаться – так уже другая? Как ты их находишь?

- Да так-же как грибы в лесу. Палкой поводил – опа! Есть!

- Хорошая у тебя палка.

- У тебя не хуже. Пользоваться надо по назначению.

- Ну, блин, инструкции не прилагалось.

Лёшке шёл пятнадцатый год, но, в отличие от меня, он получился более мускулистым, и ростом был уже с меня. Девки по нему кипятком писились, а он каким-то образом этого не замечал.

- Ладно, не переживай, найдем мы тебе бабу.

- Да-да, в курсе. Без пи%ды, но работящую. Лучше я сам.

Глава 13

13.

Перед приходом к Светке зашёл в магазин за пивом. Жигулёвское – наше всё. Положил в корзинку шесть бутылок. Потом надо ещё в вино-водочный зайти, взять фляжку коньяка. А пакетов-то на кассе нету. Вот это облом И как это всё нести? Ладно, мы не пальцем деланы. Две бутылки в карманы пиджака, две бутылки – в рукава того-же пиджака, ну и две в руках. Фляжку во внутренний карман засуну. Блин, не влезает. Ладно, во внешний, к бутылке пива вторым номером. Вот таким загруженным и явился пред светлы очи.

- Ого, ты загрузился! – Света открыла мне дверь, - Ты мне так родителя споишь, а ему ещё мне приданное собирать, меня ещё замуж выдавать.

- Сама выйдешь, не маленькая, - Андрей Витальевич появился на кухне, как по волшебству, - Ну, показывай, что ты там принёс. Н-да, пивом голову не обманешь. Да ещё и тёплым.

- Андрей Витальевич, есть и более тяжёлая артиллерия, но ограниченного действия, сказал я, доставая из кармана фляжку.

- О! Не ошибся я в тебе! Наливай!

- Андрей Витальевич, я не буду. Я, так-то, к Свете пришёл.

- Наливай, я сказал, а-то, как пришёл, так и уйдёшь.

- Свет, ты будешь с нами?

- Нечего бабам в мужской компании делать! – сказал Андрей Витальевич, как отрезал.

- А вы вчера в баню ходили в мужской компании? – невинно спрашиваю я.

- То – другое дело. То по работе.

- Ну-да. Вы не понимаете, это – другое.

- Ладно, Слав, я у себя буду, вы уж тут сами как-нибудь. Да и не люблю я это всё – Света ушла.

- Ну, вздрогнули, - сказал Андрей Витальевич, и закинул свою стопку, такое ощущение, что прямо в желудок. Я пригубил. Неплохой коньячок, хоть и три звезды. Сахаром жжёным не воняет.

- Ты, если патлы свои не острижёшь, к Светке не суйся, понял? Сегодня – ладно, прощаю. Но в последний раз!

- Так может, Светке так нравится. Надо -же спросить.

- Ей нравится то, что я скажу! – Андрей Витальевич пытался играть пьяного деспота, но я видел, он отслеживает мою реакцию.

- Света – большая девочка.

- Света – моя дочь! Ну спите вы с ней, ладно. Не с тобой – так с кем другим, - Андрей Витальевич пододвинул мне свою стопку с прозрачным намёком, - Но у неё и парень есть, и он мне нравится.

- Этот мусор, что-ли, Дима который? – я намеренно обострил, наливая ему стопарь, посмотрим, как отреагирует.

- Не понял! По фене ботаешь? Блатарь? – он закинул в себя вторую стопку.

- Андрей Витальевич, сейчас по фене ботать начинают с трёх лет. В любой двор зайдите.

- Так что, все, кто в милиции работает – мусор? Я вот тоже работаю – так я, значит, мусор?

- Андрей Витальевич, вы – другое дело. Вы – следак. Так ведь? Вы общество чистите. Санитар леса, так сказать. А вот Дима – мусор.

- Поясни, - сказал Андрей Витальевич, ставя передо мной стопарь, словно ферзя в дамки двигая.

- Ну, Дима – он кто? Да никто. Только от маминой сиськи оторвали, - пояснил я, наполняя стопку, - Ничего ещё не сделал, никак себя не проявил. А форму одел – ходит кум королю. В каждом прохожем преступника видит. Всех-бы пересажал. Потому он – мусор. И, думаю, мусором и останется. Если дожил до своих лет, армию прошёл, и ничего не понял до сих пор – так и будет мусором. И вот из-за таких как он всю милицию так и будут называть ментами и мусорами. Всегда. А вы, вот лично вы, будете его прикрывать и покрывать, все его косяки замыливать, и отмазывать перед руководством. Тоже всегда. Из солидарности. Свой – же. Своих не сдаём.

Андрей Витальевич резко перестал играть пьяненького. Остро взглянул на меня. Потом выпил, чуть расслабился. Через паузу сказал:

- Мы ряды чистим, к нас кумовства нет.

- Вы сами-то верите в то, что сказали? – Он снова остро взглянул на меня. Я опять пригубил коньяка – ну вот того же Диму, вы можете уволить? Вот представьте, он накосячил и попался. Вы, как его начальник, будете его увольнять, или замылить постараетесь? Мне можете не отвечать, себе ответьте. Только честно. Даже не принимая во внимание тот факт, что его родители – партийные работники, вы уволите такого человека?

- Скучно с тобой, - сказал Андрей Витальевич абсолютно трезвым голосом, - всё знаешь, и лапши на уши не навешать. Допивай и пи%дуй к Светке.

Света занималась. Сидела спиной к двери и глядя в учебник что-то писала. Я постарался зайти как можно тише. И подкрасться к ней.

- Я всё слышу – промурлыкала она – не мешай.

- Я – мешать!? Да ни в жизнь! Кто мешает – того бьют. А я боюсь, - я подошёл к Светке и положил руки ей на плечи, стал аккуратно массировать.