Прогулки по Зеленому лугу Фалька радовали всегда. Это вам не каменный и ординарный Петербург (который доктор, впрочем, тоже нежно любил). Здешние улицы переходили в извилистые тропинки, сквозь кроны деревьев пробивались лучи теплого солнца, а вдоль дорог благоухали ароматные дикие цветы. Дачи в центре деревни принадлежали состоятельным владельцам и тоже радовали глаз своим внешним видом – башенками, верандами, садами. Можно десятки раз пройти одной и той же дорогой – и не надоест.

К курзалу Василий Оттович вышел спустя 20 минут неторопливой прогулки. Как уже не раз говорилось, это здание служило центром общественной жизни всего Зеленого луга. Сюда приходили читать книги, рисковать в азартных играх (на мастерство, те развлечения, где победа отдавалась на волю случая, не допускались), заниматься спортом, обедать и ужинать, слушать концерты и смотреть дачные спектакли. Увеселения обычно начинались к вечеру, поэтому сейчас курзал был относительно пуст и тих. Правда, насладиться пустотой и тишиной Фальк не успел.

Когда доктор уже подошел к дверям курзала, округу огласил жуткий треск, от которого даже не слишком богатое воображение доктора представило себе чихающий паровоз. Затем из-за поворота вывернула черная самоходная повозка, зовущаяся автомобилем. За рулем ее сидел человек, одетый в кожаную куртку, кепку и огромные очки, предохраняющие глаза от пыли и копоти. Завидев Фалька, мужчина остановил свой жуткий агрегат, дружелюбно помахал рукой и прокричал:

– Хэллоу, любезный! Не подскажете ли, где находится гостиница «Швейцария»?

– Вам нужно свернуть направо во-о-он там, затем – налево, и немного проехать вдоль променада у моря. Поворот к «Швейцарии» вы не пропустите.

– Благодарю вас! – водитель дернул за какой-то рычаг. Мотор вновь зафыркал, забулькал и толкнул адскую повозку вперед. Василий Оттович проводил его недовольным взглядом. Подумать только, некоторые смеют утверждать, что за этим видом транспорта будущее! Фальк с содроганием представил несколько десятков эдаких самоходных колесниц, чадящих по тихим улочкам Зеленого луга, отравляя воздух и нещадно третируя барабанные перепонки.

Отбросив наваждение, доктор вновь взялся за ручку двери – и вновь был прерван.

– Василий Оттович, друг мой! – раздался за спиной тошнотворно жизнерадостный голос председателя общества благоустройства Кунина. Фальк бросил взгляд через плечо, хотя и так хорошо представлял, что там увидит. Кунин спешил к нему на всех парах, одетый во всегдашний курортный френч, на фоне которого (а также полностью седых бороды и усов) лицо председателя выглядело особенно алым.

– Евлампий Аристархович, не бережете вы себя, – укоризненно обратился к нему Фальк, которого отнюдь не радовала перспектива начинать день с реанимации сраженного инфарктом председателя.

– Какие мои годы, доктор! Я здоров, как бык! – пропыхтел Кунин, останавливаясь рядом. – Василий Оттович, вы здравомыслящий человек. Скажите же мне, что вы не намереваетесь принимать участия в этом глупейшем аукционе?

– Я намереваюсь исключительно съесть все, что поставит передо мной повар Виктора Львовича, – чистосердечно признался Фальк. – Но почему же вы считаете, что аукцион глупейший?

– Во-первых, какой смысл проводить его в «Швейцарии», когда я готов был предоставить в распоряжение Козлова весь кургауз? – Кунин принялся загибать пальцы. – Во-вторых, что за ценность в бутылке вина? Их, простите, в любой казенной лавке несметное количество! В-третьих, публика обезумела. Вы вот знаете, например, что отдельные сомнительные личности уже организовали сбор ставок на победителя?

– И что в этом такого? – спросил Фальк.

– В том, что это же натуральный тотализатор! Говорят, что счастливчик, угадавший победителя и точную стоимость, по которой уйдет вино, заберет себе весь банк.

– Буду только рад за него, – пообещал Фальк. – Вы-то почтите «Швейцарию» своим присутствием?

Если бы Евлампий Аристархович ответил «да», то доктор готов был в тот же момент бросится к Лидии и умолять ее отменить вечерний выход в свет. К счастью (или, как впоследствии выяснил Фальк, к несчастью) председатель помотал головой.

– Нет уж! Ни один Кунин не запятнал себя азартными играми и торгашеством. И я не стану первым! Вам бы тоже не рекомендовал, Василий Оттович, подумайте о репутации.

– Так и поступлю, – торжественно пообещал Фальк. – Благодарю за наставления, Евлампий Аристархович.

Удовлетворенный его ответом, Кунин откланялся и потрусил дальше, искать новую жертву для своих словоизлияний. Фальк проводил его взглядом, а затем подозрительно покосился на входную дверь курзала. Предыдущие две попытки открыть ее призвали шумный автомобиль и не менее шумного Евлампия Аристарховича. Стоило ли рисковать еще раз?

На самом деле, выбора, как такового, перед Василием Оттовичем не стояло. Во-первых, трусливое бегство прочь от курзала недостойно славного рода Фальков. Во-вторых, оно требовало отказа от принятого плана, а, как мы знаем, доктор обожал строить планы, но еще больше – их претворять в жизнь. Значит, даже если бы небеса разверзлись и громогласный голос велел Василию Оттовичу не открывать двери кургауза… Хотя, нет. В таком случае, Василий Оттович прислушался бы к благоразумной стороне своей натуры, а никак не упрямой. Но небеса молчали и разверзаться не торопились. А потому Фальк вновь потянулся к дверной ручке.

Дверь распахнулась и из нее, едва не сбив доктора, вылетела средних лет пара: прилично одетый господин в пенсне и закрученными лихой спиралькой усами и не менее элегантная дама в строгом летнем платье.

– … и на что? – женщина явно продолжала фразу, начатую на повышенных тонах еще внутри. – На какую-то бутылку вина?

– Это мои деньги! – запальчиво крикнул мужчина.

– Нет, друг мой сердечный, это наши деньги! Не забывай, что большей долей своих капиталов ты обязан моему приданому! И, повторюсь, ты хочешь спустить их на бутылку вина? Тебе мало тех, что ты выпиваешь каждый день без счета?

– Уйди, постылая! – вскричал мужчина и бросился прочь от кургауза.

– Нет, я еще не закончила! – грозно крикнула ему дама и припустила следом.

Фальк понял, что только что ему выдалась честь лицезреть главных зеленолужских скандалистов, Валентина Карповича и Ольгу Константинову Лукьяновых. Историю их брака знали все старожилы, ибо брак этот был по расчету, и обговорен еще их родителями, представителями двух богатых купеческих семейств. Ни о какой любви и страсти между молодыми речи не шло – да что уж там, даже их согласия никто не спрашивал! Так, обыкновенная финансовая операция по объединению капиталов. Валентин Карпович и Ольга Константиновна были женаты уже почти пятнадцать лет, неоднократно порывались развестись, но каждый раз их останавливала перспектива раздела имущества, грозившая затянуться надолго и существенно подпортить их торговые дела. Так они и жили порознь, изредка встречаясь лишь для ссор, скандалов и, куда реже, для обсуждения будущих сделок. Похоже, что очередную их склоку невольно вызвали Виктор Львович Козлов и его аукцион.

Фальк обреченно вздохнул. Теоретически, по народному поверью, все три неприятности, вызванные его стремлением зайти в курзал, уже произошли. Но Василий Оттович в народные предания не верил, а потому допускал возможность того, что за дверями его ждут все новые и новые раздражители. Однако дурное предчувствие обмануло доктора. Его покой не тревожил больше никто и следующие несколько часов он провел в тихой лености, листая присланный утром из Петербурга новый номер журнала «Будильник». Но не будем радоваться за Василия Оттовича раньше времени. Всем его опасениям предстояло сбыться тем же вечером.

По возвращении из курзала, Василий Оттович принялся готовиться к вечеру. Событие предстояло торжественное, но отнюдь не великосветское. А значит, Виктор Львович не станет протестовать против смокинга. Тем более, что Фальк планировал захватить с собой великолепные гаванские сигары, дабы отметить неизбежный финансовый успех владельца «Швейцарии».