Человек – загадка Вселенной, частичка мироздания… И чтобы вникнуть в суть своего жития, оказывается, нужна целая жизнь. Дорогой читатель, я хочу поделиться с тобой историей моей жизни, историей моего пути.

***

 Родилась я в небольшом подмосковном городе, в семье простых рабочих. Первый муж у мамы погиб в аварии, оставив её одну с двумя маленькими детьми. Через год она знакомится с моим отцом, и выходит за него замуж. У них родился сын, но, прожив на свете всего восемь месяцев, он умирает. И вот, наконец, через год появляюсь на свет я. Назвали меня Натальей, в честь бабушки по материнской линии.

Женское счастье мамы длилось недолго – уходит из жизни по своей воле мой отец. Мама отца, моя бабушка Клавдия Ивановна, попросила маму отдать меня ей на воспитание. Маме было тяжело одной с тремя детьми, и она благополучно передала меня бабушке. К слову сказать, мама часто приходила нас навещать.

Она рассказывала потом, что всегда удивлялась тому, как кормила меня бабушка. Я сидела за маленьким столиком на таком же маленьком стульчике, а бабушка ставила передо мной еду на тарелочке. Давала ложку, и я сама (мне никто не помогал!) начинала кушать. К этому мероприятию я подходила творчески: в каше или супе оказывался весь стол, и, конечно, я!

Бабушка при этом говорила, что «дети крошками питаются».

***

Жили мы с бабушкой в своём доме, в частном секторе, очень хорошо. Я чувствовала, что меня любят, даже очень сильно, балуют. Но ребёнком я была послушным, и хлопот от меня не было. В воспоминаниях детства осталась безграничная бабушкина любовь и непонятное мне до сих пор чувство. Чувство того, что у меня была с чем-то связь. Я точно помню, что с кем-то общалась! И когда эта связь от меня закрывалась, я остро чувствовала боль утраты. Помню, как я, ещё ребёнок, вышла из комнатки, где пыталась связаться, честно не помню, с кем. От напряжения и усилий наладить с этим нечто-некто контакт, закружилась голова, мне стало дурно. Я села на стул и сказала себе, что больше этого никогда делать не буду.

***

Жизнь с бабушкой была как в раю. Единственное, что меня огорчало, это то, что подруги приезжали только на каникулы. По этой причине я всё время проводила одна, или с соседскими бабушками. Приходилось самой себя развлекать.

Однажды я придумала такое развлечение. Собрала все стулья в доме и построила из них трибуну. Накрыла её скатертью со стола, посадила напротив себя бабушку. С важным видом поднялась на трибуну. Передо мной лежала уже подготовленная газета «Ленинское знамя», на первой полосе которой была напечатана речь Генерального секретаря. Начинаю с воодушевлением читать текст, а там, в скобочках, в нужных местах написано «аплодисменты». Я заставляю бабушку хлопать мне. Думаю, бабушке было весело наблюдать за тем, как я представляла себя государственным лидером, как с воодушевлением махала рукой, читая текст.

***

Вечерами мы с бабулей выходили гулять. На улице собирались соседские бабушки, и я всегда находилась возле них. Я их всех очень любила, они были какие-то особенные.

У бабушки Поли не было одной руки. Бабушка Поля была бездетная, и ей никто не помогал. Зато огород у неё, на удивление, всегда был в идеальном порядке. С бабушкой Полей у моей бабули были особые отношения.

Когда мой дед погиб на войне, бабушка осталась одна с четырьмя детьми. Надо отдать должное бабуле, к ней несколько раз сватались мужички, но она так больше и не вышла замуж. Как-то смогла нанять людей, и построила дом. Сначала маленький, деревянный, а затем, позже, сделала и каменную пристройку. Так вот, мужчине, с которым жила бабушка Поля после войны, приглянулась наша бабушка. Но она не хотела новых отношений, помнила, любила своего погибшего мужа, отца своих детей. В знак своей симпатии отвергнутый, но любящий мою бабушку, бабушки Полин мужчина вырыл для неё колодец. Прямо по территории забора, отделяющего наш участок от земли Полиного огорода. Наверное, для того, чтобы чаще её видеть.

Другая наша соседка, Маруся, была очень весёлой бабушкой. Её сына звали Коля. Николай был немного странный. Он носил бороду, и поэтому мне представлялся лешим, я его очень боялась. Увидев его издалека, сразу убегала домой. Немного повзрослев и осмелев, я рассмотрела Николая более внимательно. Одежда на нем как-то странно висела, цвет её был блеклый. Но глаза…Что это были за глаза! Они так озорно сверкали, когда Николай смотрел на меня, и блестели при этом очень весело. Даже борода перестала меня пугать после того, как я его рассмотрела.

Соседка, жившая напротив нас, была самой старой, она мало улыбалась и казалась мне очень уставшей. Иногда, днём, она выходила посидеть на лавочку. Я тогда к ней подсаживалась, и мы с ней вели долгие беседы.

Была ещё пара бабушек. Я всегда внимательно рассматривала и слушала их. Они были добрые, и оставили в моём сердце хорошие, тёплые воспоминания. Какой кладезь мудрости открывался мне, когда бабули чувствовали мой интерес к ним!

Было грустно, когда они, одна за другой, стали уходить в другой мир.

***

Бабушка была верующая, в углу её комнаты висели иконы. Церковной литературы в то время не было, я и никогда не видела у неё ни Библии, ни молитвенника.

Я спросила, где она взяла иконы. Бабушка рассказала, что, придя в гости к одной знакомой, увидела эти иконы валяющимися за печкой. Участь их была печальна! Бабушка упросила знакомую, и та отдала ей иконы.

Однажды бабушка взяла меня в церковь. Я с интересом всё рассматривала, побродила вокруг храма, потом подошла к бабушке и сказала ей, что хочу домой. Я и правда устала. Бабушка попросила меня ещё хоть пять минуточек постоять. До сих пор отчетливо помню эти минуты. Ребёнком почувствовала в храме что-то хорошее, доброе, завораживающее. Время как будто остановилось. Вот уже бабушка зовёт уходить, а я сама её прошу ещё чуть-чуть постоять здесь. Потом, идя на автобус, я всё думала, что же это такое со мной произошло? Но у бабушки не стала спрашивать. Только дома попросила её:

– Бабуля, возьми меня с собой, когда снова соберёшься в церковь. Пожалуйста!

Бабушка ничего мне не ответила, только улыбка ее стала ещё теплее, когда она смотрела на меня.

***

 Наступало время Пасхи, и Маргарита Васильевна, моя первая учительница, оставив весь класс после уроков, прочитала нам лекцию. Смысл её сводился к тому, что церковь – это предрассудки, ходить туда нельзя, что Бога нет. И так строго сказала:

– Ребята, у церкви, на празднике будут стоять милиционеры. Они будут записывать имена и фамилии тех детей, которые придут туда. И сообщат директору. А потом этих ребят поставят перед всей школой на линейку!

Я очень испугалась и честно сказала бабушке, что боюсь идти в церковь. Она покачала головой, поджала губы, но ничего не ответила мне на это.

Немного повзрослев, я наблюдала за бабушкой, как она постится, как ходит в храм, как, ложась спать, всегда перекрестит сначала все четыре стороны, а потом только себя. Я спросила у неё:

– Бабушка, а зачем ты ходишь в церковь?

Она заулыбалась, и вместо ответа спросила меня:

– А зачем ты ходишь по праздникам на дискотеку в школу?

Я рассмеялась и сказала:

– Ну, ты сравнила! Там же интересно!

Она молчала и улыбалась. Я снова спросила:

–Бабушка, неужели тебе тоже интересно в церкви?

Бабушка опять промолчала. А у меня почему-то, само собой выскочило:

– Бабушка, когда ты умрёшь, пусть отдадут мне твои иконы!

Так после смерти иконы мне отдала моя тётя Люба. Наверное, исполнила волю бабушки. Но самую красивую икону она попросила оставить себе. Мне было неудобно отказать, и я отдала её.