Остаюсь искренне ваш, Бернардер Валамбрез».

Глава 2. Прогулка.

Миера замолчала, и устало опустилась в своё кресло. В зале повисло тягостное молчание.

– Что же, – Арзель цинично ухмыльнулся, – неплохую шутку сыграл с нами напоследок Валамбрез.

– А чего же ты хотел, – Ингрид закатила глаза, – чтобы он прям так и написал: «Правьте, дети мои, всё вам отдаю».

– Всё равно это всё слишком заморочено,– глухо выговорил Эвриг. – Память сотрите, девушку спрячьте, её мужа найдите, а потом вместе её ищите. А что если он вообще за ней не придёт?

– Фи, неужели все военные так не романтичны, – Юстция обижено поджала губки, – а как же все легенды о рыцарях и принцессах, заточённых в башне?!

– Если девушка действительно красавица, тогда он придёт за ней, – ответил Зинфирд.

– Да, давайте, наконец, посмотрим на неё, что же так заинтересовало в ней господина Валамбрез, – восторженно воскликнула Оттилия.

По кивку Миеры Шадоу поднял мантию, закрывающую лежащее на столе тело. Эта девушка безмятежно спала, на её лице застыло тихое и невинное выражение, такое, какое бывает разве что только у очень маленьких детей. На чуть приоткрытых пухленьких губках мерцала лёгкая улыбка, в ней сквозила чистота и непорочность небесного ангела, но не земной девушки. Миниатюрные точёные черты лица, густые, подобные крыльям бабочки ресницы, на бледном личике этой загадочной лилии. Белые руки с длинными тонкими пальцами тонули в складках небесно-голубого одеяния, которое окутывало хрупкую, утончённую фигурку этого эфемерного создания. Головку её венчал ореол тёмных каштановых волос.

– Вот ещё, – фыркнула Оттилия, – по-моему, она совсем не красавица, слишком бледна и худа, да к тому же мала ростом.

– Да, у неё очень болезненное сложение, – отметила Ингрид.

– Но как же! Разве Вы не оценили всё изящество шутки Бернардера Валамбрез?! – Так же цинично продолжил Арзель, – вместо красавицы-феи, он нам подсовывает пятнадцатилетнюю девочку, едва ли ей больше этого.

– Но ведь девочка-то уже замужем, – напомнил ему Зинфирд.

Было заметно, что хрупкая и изящная красота Милидии задела трёх дам. Все они, и Оттилия, и Ингрид и Юстция считались красавицами, и не могли не ревновать. Миера же оставалась безразличной. Арзель, Эвриг и Зинфирд своими шутками давали понять, что девочка не в их вкусе, а вот принц Флюгерио прямо так и пожирал её глазами. Конечно, он знал многих красавиц, в его свите были только хорошенькие девушки. В Нурмии поговаривали что, всё же своё предпочтение он отдаёт Эйлиотской Правительнице, и именно Оттилии прочили титул Нильсградской принцессы. Однако всё это были, хотя и не совсем безосновательные, но пустые слухи. Все собравшиеся прекрасно знали, что не Оттилии предназначена Нильсградская корона. Миера была настоящей королевой здесь, только лишь не коронованной.

По приказу господина Валамбрез и по настоянию Владычицы Края Южных Озёр её имя, титул и отношения с принцем нигде и никогда не разглашались, а Оттилия лишь на публике талантливо исполняла роль фаворитки. Быть может, Миера и Флюгерио были даже тайно повенчаны, но обручальных колец ни он, ни она не носили и это оставалось лишь домыслами остальных собравшихся.

И всё же отношениям принца с его тайной советницей следует уделить особое внимание. Этот молодой правитель считался крайне легкомысленным человеком. Он легко и часто увлекался той или иной девушкой, ему было безразлично, кто она, дочка ли городского мэра, известная певица, рыночная торговка или странствующая цыганка. Стоило ему влюбиться, как он тут же терял покой. О, здесь показывал себя весь его буйный и взбалмошный нрав. Он забывал обо всём на свете и становился сам не свой до тех пор, пока не одерживал очередную победу. О поражении с его богатством, красотой и положением не могло быть и речи. Но стоило ему получить свою несчастную жертву, как она тут же надоедала ему, и он бросал её, не заботясь о дальнейшей судьбе бедняжки, которая, стоит ли говорить, обыкновенно была крайне плачевна. Миере же были безразличны все его любовные интрижки, и она вполне снисходительно относилась ко всем его увлечениям. Непонятно чем было продиктовано подобного рода поведение, этой привыкшей всегда и всеми повелевать дамы. Быть может, то была гордость, но скорее уверенность в своей власти над принцем и в своих правах. Так или иначе, он всегда возвращался к ней. Между ними не было ни то чтобы любви, но и самой обыкновенной дружбы, но была страсть, их тянуло друг к другу, как магниты. Кроме того, это была взаимовыгодная сделка. Они оба получали удовольствие от близости друг с другом и всегда могли быть полезны друг другу. И раз уж принц взялся в Нурмии править бал, ему была нужна достойная, пусть и невидимая королева этого карнавала на крови. И Миера была достойна, как никто другая.

И всё же не зря Миеру Южноозёрскую называли госпожою Забвение. Она была возвышение в своих делах и тёмных замыслах, чем все остальные присутствующие в этом зале. В ней не было ни капли вульгарности Оттилии, ни злой одержимости Ингрид, ни циничности, которая прикрывала жестокость и бесчеловечность склонной к хитросплетённым интригам Юстции. Она была недосягаемо царственна и величественна. Её неприступная гордость, кажущаяся отчуждённость и холодность лишь прикрывали ту пылающую в ней страсть, которая должно быть и притягивала к ней принца. Он был околдован ею.

И вот, что так понравилось Правителю Нильсграда в Милидии Фейрфакс, она слишком сильно походила на ту во власти, которой он находился. Он никогда не видел без маски лица Миеры, и всё же ему бы очень хотелось, чтобы у неё было именно такое прелестное личико. Невозможная глупость, конечно же, и всё-таки невинное лицо Миеры, такой властной и царственной?! Нет, невозможно! Но и у Милидии, ведь, сколько гордости в этих мраморных чертах, овеянных ангельским светом, ведь, всё величие заключалось именно в этой наивной чистоте.

Миера никак не выдала своих эмоций, которых быть может, и не было вообще. И всё же эта проницательная женщина должна была заметить, и зависть дам, и непонимание мужчин и смятение Флюгерио. Но даже её голос ничуть не изменился и не выдал ни её намерений, ни её мыслей:

– Шадоу, готовьте лошадей, – коротко приказала она своему слуге. – Эвриг, – разве что она несколько колебалась, выбирая себе спутника, – Вы поедите со мной.

Произнеся это, Госпожа Забвение лицом к лицу наклонилась к спящей девушке и, чуть отодвинув свою вуаль, так чтобы она всё ещё позволяла ей скрывать свои черты от всех остальных, только лишь слегка обнажила губы. Ими она впилась в лоб Милидии Фейрфакс и запечатлела на нём свой поцелуй. Проделав это, Миера снова опустила вуаль.

– Я исполнила первое из того, что просил Бернардер Валамбрез. Теперь, Эвриг, возьмите её на руки, мы едим. Да, и вот ещё что, быть может, её муж воспользуется теми же координатами, что и те пришельцы больше двадцати лет назад. В таком случае они приведут его к тому же самому месту, близ Нильсграда. Вам следует поставить людей следить за этим местом, Ваше Высочество, – спокойно заметила принцу его тайная советница.

– Я последую твоему совету, Миера, – ответил ей Флюгерио, – и сейчас же отдам соответствующие распоряжения.

– Я рада, что Вы так благоразумны. – Прощаясь со всеми, Правительница Края Южных Озёр склонилась в лёгком реверансе и удалилась.

За ней ушёл и главный военачальник, унося на руках спящую девушку. Флюгерио проводил их долгим и задумчивым взглядом, который был непозволительно и неосторожно откровенным.

– Куда ты повезёшь её, Миера? – Догнав, спросил её Атоленский Правитель.

– Как можно дальше от столицы, повезёте её на своей лошади. Если заметите, что начинает просыпаться, оглушите, только не слишком усердствуйте. – Безжалостно ответила Правительница Края Южных Озёр.

Подошедший Шадоу надел на плечи своей госпожи поверх её мантии ещё и тёплый плащ, обитый мехом. Он был из такой же ткани, что и остальные её одеяния, неистово чёрной, шелестящей и трепещущей. Затем слуга подал лошадей к потайному выходу из замка.