Эй! Эй! Эй! Чувак, стоп, ты что творишь, некрофил Ивангуев?! Да ещё и педофил!!!

Мозг, иногда ты всё же полезен.

Я выбежал из комнаты и с силой захлопнул дверь. Устало прислонившись к стене пытался понять: какого чёрта сейчас со мною было? Что за?.. Я даже не мог сформулировать вопрос самому себе, чтобы заняться самокопанием. Жуткое отвращение и в тоже время вожделение били внутри меня, руки не просто дрожали, меня уже всего трясло. Трясло от содеянного и от того, чего мне хотелось ещё. К горлу подкатил ком тошноты и, упав на колени, я забрызгал пол кровью и желчью. Я в ужасе попятился от двери, как от огня, и, пересилив себя, ломанулся по коридору к Эммилии.

Когда влетел в комнату увидел свою спутницу – она сидела за столом и ела картошку, запивая её красной жидкостью из кружки. Как я понял, это была кровь тех бедолаг, что тут пьянствовали. На полу было много алых следов, и все они тянулись к люку в погреб: видимо, она тела туда скинула, чтоб не изводили своим присутствием.

– Не думай об этом, просто принимай, как должное. Понял? Поешь немного, тогда полегчает, – произнесла Эм, тыча в мою сторону вилкой с надкусанной картофелиной и жестом приглашая сесть за стол.

Я сел рядом и сразу осушил кружку пива, которая там стояла. Дрожь в руках утихла, и я принялся ковырять содержимое тарелки. Эммилия подошла к бочке в конце комнаты, наполнила мою и свою кружку ещё одной порцией пива.

– Ты заставила меня, – промямлил я, почувствовав злость в своём голосе.

– Да, заставила, – подтвердила вампирша.

– А говорила, что это аморально, что не станешь.

– Слушай, хочешь злиться – злись. Но не вали тут всё на меня, – снова принялась она тыкать в меня вилкой. – Я заставила тебя только не есть того солдата и войти в дом, дальше ты уже действовал сам.

– Я не… нет, я…

– Я не, не, не, – передразнила меня Эммилия. – Да, это ты, ты сам так издевательски и жестоко поступил. Смирись, теперь это твоя природа.

Я вскочил, со злостью отшвырнул тарелку – гнев закипал во мне всё сильнее и сильнее. Мне хотелось наорать на неё или даже врезать, но я лишь молча закипал, поскольку знал, что она права.

– Прости, – тихо произнесла Эммилия, взяв меня за руку. Я поднял взгляд и увидел неподдельное сожаление в её глазах. – Прости за резкость. Первая жертва потому так важна. Потому что ты первый раз встречаешься с жаждой и чувствуешь в полной мере свою дикую сторону. Многие уподобляются ей и продолжают кормить своего внутреннего зверя, другие же, наоборот, стараются, чтобы этого больше не повторялось. Это ценный опыт, который получает каждый вампир, а каким ты будешь дальше – зависит уже от тебя.

Я тяжело опустился на стул, и рука непроизвольно потянулась к пиву. Мысли путались, а эмоции разного толка слились в один непонятный клубок.

Мы молча сидели какое-то время, потом я всё же решил начать диалог.

– Она сказала про какое-то нарушение…

– Закон, изданный императором человеческого Доминиона Августом Вторым и согласованный с императрицей вампиров Тамикой Дамэд: налагается запрет на питание и охоту вампиров на территории человеческого Доминиона. Любой, нарушивший этот закон, объявляется обеими сторонами вне закона и подлежит незамедлительному уничтожению. Дабы не нарушать мирные отношения между людьми и вампирами.

– Значит, мы сейчас на территории этого самого Доминиона?

– Да, и главное не попасться. Из Проклятых холмов есть два выхода: первый, нужный нам, ведёт на границу территории человеческого Доминиона и Империи Ночи; второй проходит через Ущелье Безумия, но нам туда явно соваться не нужно.

– А что за ущелье?

– Во время второго нашествия демонов, когда они лишились своего предводителя Балтазара, демоны стали отступать к вратам миров через это ущелье, но собрание мощнейших магов Девятого измерения наложило жуткое заклятие, и все, кто был в этой долине, превратились в нерушимый камень. Конечно же, суеверные людишки навыдумывали себе историй о том, как демоны оживают по ночам и убивают всех, но это лишь слухи. Знаю, что у тебя много вопросов, но, прошу, избавь меня сейчас от них, – быстро проговорила Эммилия, прежде чем я открыл рот, чтобы задать тучу вопросов.

Доминион, демоны, нашествие, законы и прочее – слишком много информации. Балтазар? Блин, и здесь это имечко всплыло. Похоже, все религии вселенной так или иначе в чём-то совпадают. Не удивлюсь, если потом появятся ещё крутой плотник по имени Иисус Петрович и монах шаолинь Будда Питейкин, и вместе они накостыляют врагу народа Саурону. Чёрт, стоит задуматься – может я здесь смогу книжку протолкнуть типа: Моисей – уличный маг современности. Ну ладно, бред, прочь из головы, хотя… нет, оставайся. Так я смогу не думать слишком много о произошедшем, и так вроде неплохо переключился. Гм, такое переключение настроения и хода мыслей вообще нормально?

– Хорошо, мне надо побыть одному, подумать, – произнёс я.

– Здесь много комнат, я не буду тебе мешать.

Я налил себе ещё пива и вошёл в первую же комнату и, судя по богатому убранству, это была комната главы семейства. Огромная кровать, шкаф с одеждой, стол с книгами и кипой бумаг, исписанных непонятными закорючками квалифицированного врача, а над кроватью висела картина человека в блестящих латах. Может, фермер в молодости или родственник, мне было неизвестно, хозяина я не видел. Также стены были увешаны различными гобеленами и трофеями, но я быстро потерял к ним интерес. Небрежно свалил на пол всё со стола и уселся за него.

Медленно потягивая пиво, кое-как записал всё, что случилось со мной сегодня, в свой блок, но мысль туго шла. Проматывая в голове минувшие события, поразмышлял о кровожадности и жестокости Эммилии и о том, как она меня «заставила» зверски убить ни в чём не повинную девочку. От всех этих мыслей я вновь вышел из себя и разбил кружку со злости. Эм говорила, что я чему-то научился, но вот чему? Хрен знает, тут, наверное, как секс: когда придёт время, ты поймёшь, что делать. Мля, я пьян, нужно отвлечься.

Я прошёлся по комнате, заглянул в шкаф – выудил из-под кипы одежды большую книгу в мягком кожаном переплёте, долго листал её, пытаясь разобрать буквы и руны. Будто я руны знаю. Все записи были датированы, но какой здесь год и число я не знал, разглядывал всякие картинки и портреты. Изображенная на одном из портретов девушка была очень похожа на Эммилию. Нет, это и была Эммилия, я вырвал страницу с портретом и, сложив его вдвое, вложил в свой блок – как бы на память. Похоже, что династия фермера насчитывала кучу поколений на протяжении одиннадцати или даже двенадцати веков, а тут пришли мы – и всё, пиши пропало. Достав ручку, я написал в конце книги: «И конец их был быстрым, но жестоким», после чего захлопнул мечту букиниста и бросил её на пол рядом с остальным хламом.

Мысли сразу же вернулись к странному вампирскому садизму, с одной стороны я испытывал отвращение ко всему этому, но с другой – мне это нравилось и хотелось ещё. Ведь это был такой переизбыток чувств и ощущений, я непроизвольно вздрогнул, вспомнив всё. Умом я понимал, что это вполне естественное поведение для вампира, и придётся с этим смириться, но всё же мразью себя чувствовал.

Потом в голову внезапно пришла мысль, и я стал торопливо писать. Вскоре сформировалось стихотворение, выражающие то, о чём я всё это время думал. Вышло бы получше, если бы не кончилось пиво – точнее, если бы я его вместе с кружкой не уничтожил. Алкоголь, в умеренных количествах, всегда стимулировал мою мозговую деятельность, правда сейчас мне хотелось просто надраться в слюни.

Я чувствую запах крови,

Я слышу биение сердца,

Я знаю, ты плачешь от боли.

Тебе больше некуда деться.

Ты бежишь, ты пытаешься скрыться,

Я иду за тобой неспешно,

Много тысячелетний убийца.

Да, кончина твоя неизбежна.