Вовка выронила телефон прямо на кафель и охнула. Только бы не разбила!

А может, лучше бы и разбить?..

Нет, только кусочек защитного стекла откололся, ерунда.

Между тем утреннее сообщение от Неизвестного отличалось от вчерашних. До этого он просто наводил глупого страха. Болтал какую‐то ерунду и ни на что не намекал.

А вот сейчас он угрожал.

«Ты же не хочешь, чтобы с ним что‐то случилось?..»

Да что он может сделать? Откуда ему знать Илью?

Из ванной Вовка видела, как солнце заливало кухню ярким, гладким светом, и линолеум сверкал, будто свежий каток. За окном колыхала ветвями старая, колченогая ель с черной хвоей. По вечерам она навевала на Вовку тоску – такая мрачная, покусанная временем, нижние ветви давно срезали, и кажется, будто это не ствол, а обглоданная морковина. Но теперь, в утренних лучах все казалось прекрасным и безобидным, даже старая ель.

Не может Неизвестный пугать ее взаправду. Это просто розыгрыш.

Вовка тут же сбросила Илье свой номер, но, поддавшись какому‐то непонятному суеверию, не добавила к цифрам ни слова. Как будто и не написала ничего.

А потом телефон вдруг зазвонил, и Вовка, уже вернувшаяся в ванную, выронила всю пачку ватных дисков в раковину.

– Да?

– Вовка, это ты?

Федя.

– Я.

И зачем он звонит с утра пораньше? Не так уж, конечно, сейчас и рано… Только все равно непонятно.

– Слушай, я тут подумал. Ты если с Лёлькой поцапалась, так это… – Федя чем‐то зашуршал в трубке, словно чесал затылок. – Кароч, я тут подумал, чем я хуже Лёльки? Пошли там кофейку выпьем, что ли. За жизнь поболтаем. Давно не виделись.

Вовка зажмурилась. Ну вот, уж Федя‐то к ней точно подкатывает. Еще не хватало! Федя, конечно, парень неплохой, только вот думать о нем Вовке совсем не хотелось. Тем более сегодня.

– Слушай, – эхом отозвалась Вовка. – Я не против, только сейчас я совсем зашиваюсь. Давай в следующий раз, а?

Федя на том конце провода как‐то непонятно выдохнул.

– Ну… Ладно, окей, – быстро согласился он. – Ты мне позвони тогда, как посвободнее будешь? Ну или я могу.

– Я позвоню, – поспешно ответила Вовка. – Ну все, я побежала.

Вечно она в последнее время куда‐то «бежит». Но не будет же она объяснять все свои непонятности брату лучшей подруги, с которым она и общаться‐то никогда особо не общалась?

Втайне Вовка, конечно, надеялась на звонок от Ильи. Но вместо этого ее уже дожидался Неизвестный.

Сердце у Вовки заколотилось как бешеное. Да нет же, с этим нужно кончать! Она сейчас же пойдет в полицию и покажет там все эти сообщения.

Но Неизвестный – это просто вишенка на торте. Она пока еще и с самим тортом не разобралась.

Уже привычным движением она позвонила сначала маме, потом папе. Затем открыла ноутбук и, стараясь ни о чем не думать, принялась искать телефоны.

Сначала – больниц. Всех-всех, до последней. Оказалось, что в городе их целая туча. Номера она копировала в документ, чтобы не запутаться. Обычно Вовка терпеть не могла порядок, но теперь от ровных строчек становилось спокойнее. Без них, казалось, Вовка непременно разревется.

Звонила она медленно, методично. С каждой новой больницей, где про Янковских ничего не знали, она приближалась к моменту, которого очень хотела избежать. Но больницы закончились, и пришлось создать новый документ. Нехотя Вовка озаглавила его «Морги». Их, правда, оказалось всего два, но один из них был какой‐то странный, и его телефон не отвечал. Вовка решила, что он уже давно не работает – информацию о нем она нашла случайно, причем довольно старую, – так что вычеркнула его с легким сердцем. Потом она глубоко вздохнула и приписала в обоих документах новый раздел: «Энск». С ним оказалось проще и быстрее, но, справившись, Вовка поняла, что есть еще и населенные пункты на пути следования поезда. А вдруг родителям стало плохо в дороге? Их могли просто высадить и отправить в ближайшую больницу на месте. Вовка закусила губу и приписала еще один заголовок: «Другое».

К счастью, обзвон никаких новостей не принес. Янковских нигде не регистрировали, и Вовка выдохнула. Ну, хоть что‐то хорошее.

Теперь в ее плане значилась полиция: все‐таки придется пойти. Пока Вовка натягивала джинсы и меняла футболку на «уличную», снова забренчал телефон. Звонил Илья.

От круговерти сообщений и звонков – ожидаемых и не очень – Вовку уже немного мутило. Но голос Ильи она услышать хотела. Сначала поколебалась, но потом фыркнула: руки еще предательски дрожали, только вот верить анониму не хотелось. Сборы на улицу всегда заряжали энергией, вот и теперь Вовка чувствовала себя собранной и уверенной. У нее есть план. Она знает, что делает. Все будет хорошо.

– Привет. Ну как оно?

Вовка задержалась мимоходом, чтобы почесать Яшку, и перекинула через плечо сумку.

– В полицию иду.

– Ни слуху ни духу?

– Ага.

– Хочешь, я с тобой пойду?

Вовка задержалась на мгновение, оглядывая коридор: в углу сверкал заляпанный вареньем осколок, мамин плащ соскочил с крючка и осел беспомощной горкой на паркете, ее собственные кроссовки валялись, перевернутые, на коврике, грязные и все еще мокрые после вчерашнего дождя. На глаза вдруг навернулись слезы.

А что она там скажет, в полиции?

Пока искала балетки, выдохнула в трубку:

– Хочу.

– Давай свой адрес.

Вовка ждала Илью, бродя вдоль подъездов и рассматривая прохожих. Еще дважды в кармане провибрировал телефон, но она даже смотреть не стала. Не нужно ей знать, о чем пишет Неизвестный.

Она завидовала малышам в шортиках, девчонкам на велосипедах, ребятам с пенопластовыми планерами. День выдался жаркий, и Вовка пожалела, что в городе негде выкупаться. Сейчас бы на речку, на озеро – нырнуть с мостков в блаженную прохладу, отплыть подальше, перевернуться и лежать на воде, рассматривая облака…

В конце дома аллею пересекали вкопанные прямо в склон ступеньки. Вели они к подземному переходу, и там всегда толкались пацаны с листовками. Один из них, одетый в пухлую поролоновую утку, прятался от жары в тени деревьев и протягивал свои рекламки прохожим, срезавшим по лесенке через аллею. Вовка хотела пройти мимо и, развернувшись у фонаря, зашагать обратно, но утка подковыляла поближе и протянула листок. Вовка уклонилась, даже не глядя, но утка загородила ей тропинку и все же всучила буклет.

Вовка осмотрелась в поисках урны, заметила ее у следующего подъезда и, пока шла, невольно пробежалась глазами по строчкам.

«Летняя акция… Спешите!..»

«Всего одна встреча…»

«…чувство вины – в подарок!»

Вовка встала и прочитала листовку как следует.

«В любое время дня и ночи, за полцены – только сегодня! Всего одна встреча, и он уже в пути. Избавьтесь от родных и близких по специальной цене! Услуга “Пьяный водитель” – ГИБДД для нас не существует!»

Вовка обернулась, выискивая глазами поролоновую утку, но промоутера и след простыл. Несмотря на жгучее солнце, Вовку бросило в холодный пот. Захотелось поскорее избавиться от дрянного листка. Это шутка, конечно. И притом несмешная.

Она швырнула скомканную бумажку в мусорное ведро и припустила прочь.

– О, Вовка!

Навстречу ей шел Илья, бодрый, стремительный, высокий. Она пропустила вдох, а потом задышала быстрее, чтобы скрыть смущение. На крошечную секундочку Вовка забыла, куда они собрались.

– Ну что, ты как? – спросил он, заглядывая ей в глаза.

Сегодня он выглядел серьезнее, чем вчера, пусть и одет был в такую же светлую, беззаботную футболку. Вряд ли ту же – скорее всего, у него таких целый ящик. Слишком уж свежая, будто бы даже отглаженная. Да кто же футболки‐то гладит?.. И в школе он всегда был таким: одет с иголочки, небрежно-просто, но так чисто и аккуратно, будто все эти комплекты ему кто‐то готовил. Ну уж не мама – это ясно. Скорее, домработница. Судя по автомобилю его отца, который Вовка видела по субботам у школы, они себе и не такое могли позволить.