– Вы хотите сказать, что верите мне? – с сомнением спросил Шон после недолгой беседы.

– Не думаю, что ты настолько хорошо организован, чтобы совершить такое, – уклончиво ответил детектив.

Шон приподнял брови и рассмеялся. Это не выглядело фальшиво: его глаза заблестели, тонкая паутина морщинок тянулась от век.

– Пока на этом этапе мы закончим. Я бы хотел, чтобы ты отправился не в актовый зал, а в аудиторию двести шестнадцать, – сдержанно сказал мистер Сандерс.

– Зачем? – Шон нахмурился. – И почему вообще собрали именно нас? Почему не вызывали по одному?

– У меня уникальный подход к каждому делу, Шон. – Детектив многозначительно улыбнулся, а студент нахмурился. – Мы распределяем уже допрошенных студентов по аудиториям, чтобы предотвратить влияние на показания других.

На столе лежало не только личное дело Рейчел. Семь папок песочного цвета с фотографиями на обложке. Шон задумчиво постучал пальцем по деревянному подлокотнику. Что ему надо от их разношерстной группы – большой вопрос, который мучил парня с самого начала.

Вслед за Беннетом в кабинет зашел Джеймс. Первое, что он сделал, – возмущенно фыркнул, когда дежурный полицейский коснулся его плеча, требуя сесть на стул. Холланд оценивающе посмотрел на следователя и скривился.

Если Шон ничего странного и не делал, то Джеймс вызывал много вопросов. Он вел себя несколько иначе, чем в коридоре. Сандерс прекрасно слышал разговор студентов, успел запросить характеристики от преподавателей. Холланд никогда не отличался сдержанностью. К тому же одна деталь в его медицинской карте привлекла внимание.

Каждый из собранных им студентов по-своему представлял интерес для следствия.

Рейчел расчетливая и самовлюбленная, хоть и пытается это скрыть. Обучается криминалистике, оказалась первой на месте преступления, во время допроса подтвердила свою склонность манипулировать и отказ подчиняться принятым правилам. Характеристики преподавателей по ней значительно разнились, не состыковывались.

Беннет легкомысленный и самоуверенный. Ненадежный и ветреный. Местный шут или арлекин. Пишет музыку, не особо стремится что-либо делать для получения диплома. Кажется, в его голове что угодно, но не жестокие убийства. Однако жизнь научила Сандерса не вешать ярлыки раньше времени. Каждый человек таит в себе омут секретов, разница лишь в глубине. Чьи-то тайны безобидны, другие же смертельно опасны. К тому же творческие люди всегда скрывают в себе много сюрпризов. Вспомнить, к примеру, Кристиана Балы и его роман «Бешенство»[3]. Смерть – прекрасный источник вдохновения во все времена.

Джеймс несдержанный, подвержен эмоциональным всплескам, порой чрезмерно груб, пренебрежителен к нормам морали, достаточно силен, чтобы перенести тело убитой девушки на место обнаружения. Однако недостаточно хладнокровен, чтобы просчитать все так, чтобы не попасться.

Оливия будто знала все обо всех. Ее короткие заметки в блоге не раз вызывали недовольство деканата и преподавателей. Ее детектив подозревал в меньшей степени, однако показания могли быть полезными в целях расследования.

Ричард – примерный ученик. Успеваемость по всем предметам безупречная, однако характер достаточно спорный. Преподаватели четко написали про акты агрессии по отношению к студентам, вкупе с расчетливостью это давало неплохой потенциал для совершения сложного преступления. Вопрос был лишь в мотиве.

Том казался отстраненным, погруженным в себя, однако его компьютерные навыки могли оказаться полезными. Детектив был уверен, что к Кроуфорду вполне могли обращаться за помощью студенты, – быть может, просили взломать чьи-то страницы, прочитать переписки.

Джоан Ривз – божий одуванчик во плоти. Ни одного плохого слова в ее сторону сказано не было, дружелюбная, не особо умная, общалась со многими студентами. Такие типажи обычно создают хороший доверительный фундамент. Вполне вероятно, она могла знать что-то полезное.

Следующей группой Сандерс собирался допросить непосредственно знакомых и подруг жертвы, узнать ее секреты, проблемы, взаимоотношения. Но для начала важно было изолировать всех вышеуказанных учеников. Для чистоты расследования, разумеется. Такой подход казался следователю вполне логичным.

– Итак, Джеймс. – Мистер Сандерс вздохнул. – Где ты был утром? – Он повторял один и тот же вопрос раз за разом.

– Спал в кампусе. В своей собственной комнате.

– Ты собирался пропустить занятия? – Следователь сощурился.

– Это имеет какое-то отношение к делу? Вы меня подозреваете? – В его тоне сквозило не только раздражение, но и злость, которую он яро подавлял. Детектив оценивающе взглянул на его ладони: сбитые костяшки, плотно сжатые кулаки.

Джеймс будто старался не вызывать подозрения. Сейчас он был осторожным и мрачным, но не мог скрыть бурю эмоций, разрывавшую его изнутри.

– Где ты был прошлым вечером? – спросил детектив.

– У своей девушки. – Джеймс вскинул подбородок.

– И как ее зовут?

– Элизабет Маккой, филологический факультет.

– В-группа, – уточнил следователь.

– Да. Она младше на год.

Череда стандартных вопросов продолжалась, а Сандерс записывал ответы в таблицу, изредка добавляя нестандартные заметки, содержание которых было скрыто от Джеймса. Около имен стояли непонятные знаки, пометки, насмешливо плясавшие перед Холландом.

– Спасибо за ответы, Джеймс. Мне нужно от тебя полное сотрудничество и спокойствие, учитывая всю ситуацию. Крайне важно сохранить порядок. Пока будет вестись допрос, я хочу, чтобы вся ваша группа, – следователь указал на дверь, – сидела в аудитории двести шестнадцать. Когда выйдешь, позови следующего. Проводите его. – Мужчина посмотрел на полицейских.

Джеймс стряхнул с себя чужие руки и оттолкнул полицейского. Холланд сжал ладони в кулаки и отошел на шаг. Его колени согнуты, дыхание сбивчиво. Его будто в секунду обуяла паника или ярость: понять было действительно сложно.

– Это не арест, – прошипел Холланд. – Вы не имеете права меня принуждать. Я пойду в актовый зал. И не буду больше с вами разговаривать без адвоката.

– Волнуетесь? – Мистер Сандерс чуть улыбнулся. – Так идите в актовый зал. Проходите допрос повторно. А ваш друг и остальные будут сидеть в аудитории.

– Шон тоже… – Он сжал губы и мотнул головой, будто не веря, что Беннет согласился на такие условия. – Ладно, только не трогайте меня. – Он приподнял руки.

Студенты собирались за дверью в небольшую группу, готовую проследовать к нужной аудитории. Ученики не переговаривались, лишь угрюмо поглядывали на полицейских. Когда допрос был наконец окончен, дежурный оглядел семерых студентов и кивнул своему коллеге.

Ходить под конвоем по университетским коридорам никто не привык. Шаги Рейчел отдавались слабым эхом. Пустые кабинеты в учебное время навевали иррациональный страх. Место, раньше полное людей, шумных разговоров и звонкого смеха, сейчас опустело, будто умерло вместе с Рут Барбер. Какой-то животный инстинкт кричал о том, что надо смываться.

Рейчел гадала, по какому принципу детектив собирал их странную группу. Его поведение и манера расследования оставались загадкой для студентки. Если утром он создавал больше положительное впечатление, то сейчас показал, что его отношение ко всем – продуманная стратегия. Рейчел не нравилось, что она вынуждена следовать чужому сценарию. Детектив умело менял маски, хорошо распознавал потребности и больные места студентов. Такие люди самые опасные. Никогда не знаешь, чего ждать. Симмонс пришло в голову, что, возможно, он считает кого-то из их группы убийцей и рассчитывает, что вспыхнет конфликт. Тогда и будет вторая жертва. Навстречу в коридоре шла еще одна группа людей. Видимо, начался сплошной допрос.

Студенты прошли мимо кабинетов инспекторов курса и деканата. Рейчел мельком услышала одну-единственную фразу, от которой пальцы похолодели: «Эти методы слишком варварские». Сложно было сказать, что их руководительница – сторонница гуманизма. Симмонс затормозила, но полицейский толкнул ее в плечо. Довольно грубо.