– А что насчет остальных? – заинтересованно спросил Шон.

– Гедонисты убивают исключительно ради собственного удовольствия. Охотникам нравится процесс выслеживания и самоутверждения. Они часто имели достаточно серьезный травматический опыт, который вкупе с социопатическими наклонностями выливается в такой паттерн поведения. Например, Тед Банди[4], – увлеклась было девушка, но тут же остановила себя. Беннет не перебивал. – Визионеры подвержены галлюцинациям, иллюзиям… Как Сын Сэма или Дэвид Берковиц[5]… – Увидев непонимание в глазах собеседника, Рейчел тут же пояснила: – Он утверждал, что дьявол говорил с ним через соседских собак, приказывал убивать.

Его глаза блестели от восторга.

– Это просто офигенная идея для новой песни. – Он сел на кровать и начал листать записную книжку. – Знаешь, если у песни есть классная история, все готовы забить на то, что она довольно средняя по звучанию. Когда это все закончится, можно будет выпустить целый альбом. Или даже парочку… Твою мать. – Он широко улыбнулся, а Рейчел качнула головой. Он был похож на ребенка, впервые попавшего в Диснейленд. Она бы подумала, что он больной, если бы пару часов назад у нее самой не мелькали аналогичные мысли. Стресс заставляет нас выбирать крайне странные методы борьбы, но осуждать их, пока они работают и никому не вредят, бесчеловечно. – Слушай, а твои занятия не проходят впустую, – протянул он. – Надо будет записаться. Прям сегодня схожу в деканат, пока миссис Эдвин не уснула. – Он говорил радостно, и от прежней угрюмости и грубости не осталось и следа.

Возможно, Рейчел недооценила любовь людей к маскам. Порой они намертво прирастают к лицам.

Вот только Симмонс отнюдь не радовала перспектива делить свои индивидуальные уроки с кем-то, а она была уверена, что Шон вовсе не шутил. Пары для нее вел практикующий криминалист. Декан дала согласие на занятия только после того, как она экстерном сдала курс уголовного права еще в первый год обучения. Симмонс очень сомневалась, что Шону разрешат присоединиться, поэтому особо не волновалась. К тому же сейчас у директора есть дела поважнее, чем перераспределение направленностей.

С другой стороны, нельзя игнорировать, что семья Беннета полностью оплачивала обучение, а к таким студентам у деканата отношение было явно более снисходительное.

– Эй, как тебя там зовут? – позвал ее Шон, захлопнув книжку.

– Рейчел Симмонс, – произнесла она, оглядывая комнату. Взгляд остановился на прожженной сетке, которую она заметила еще при входе. – Ты куришь?

– А ты настучишь?

– Должна?

– Я-то не курю. Ты же из А-группы. Мне кажется, вы от правил никогда не отходите. Ты даже спросила у Тома про телефон. – Он засмеялся и покачал головой. – Интересно, ты правда думаешь, что интернет только в административных компьютерах?

Рейчел склонила голову набок и прищурилась.

– Серьезно? – переспросил Шон. – О боже… Ладно, я не думал, что все настолько плохо. А выходные и вечера вы проводите в кампусе? Или садитесь всей группой в библиотеке и дружно готовитесь к семинарам?

– А вы где? – осторожно спросила она, садясь на край кровати. Аккуратным движением девушка отодвинула шуршащие листы бумаги.

– В городе, – Беннет пожал плечами. – Мы сбегаем. Я даже концерт в клубе давал один раз.

– На разогреве был? – хмыкнула Рейчел.

– Эй. – Шон чуть толкнул девушку, улыбаясь. – А вообще да. Но я действительно неплохо играю. Из-за этого университета возможностей не так много, но уверен, что через пару лет будешь слушать мой новый альбом, пока будешь ехать в машине на свою скучную работу.

Шон поймал ее взгляд, полный сомнения, и тряхнул головой. Чуть кудрявые волосы упали на лоб. Беннет поднялся с кровати и открыл шкаф нараспашку. Рейчел мельком увидела аккуратно висящие рубашки и смятую гору повседневной одежды. Достаточно избирательный способ хранения вещей. Интересно.

Шон достал гитару и снова упал на кровать. Девушка еле удержала равновесие.

Его голос был таким мягким, а черты лица разгладились, стоило начать петь и играть. Он будто стер мир вокруг себя и погрузился в музыку. Рейчел любила смотреть на увлеченных людей. В такие моменты она даже забывала о своей привычке: постоянно анализировать поступки, ловить движения. Она даже не запомнила мелодию и не слушала слова, наслаждалась всеобъемлющим спокойствием и красотой искусства.

Творчество – вот что отличает людей от животных, как считают многие. Однако оно продиктовано глубинными первобытными инстинктами. Человек порой не может вынести все чувства, эмоции, что копятся в нем.

Гораздо легче забыться и убежать, чтобы сохранить рассудок. Закопаться в книгах, учебе, фильмах, не думать о гнетущей реальности.

Музыка была катарсисом для Шона. Изо дня в день он носил маску шута, местного дурака, а в какой-то момент начал сомневаться: кто он на самом деле? Он – то, что о нем говорят с пренебрежением люди, или же он – это сумбурный комок мыслей и чувств, что так отчаянно кровоточит с наступлением темноты, когда одиночество ощущается так остро и отчетливо? Кто он такой, если с мясом содрать маску и заглянуть в пустоту? Будет ли пустота смотреть в ответ или там не осталось ничего от прежней личности Беннета?

– Что она тут делает? – послышался грубый голос.

Рейчел резко развернулась, а музыка больше не лилась по комнате. Волосы Джеймса были влажные, как и футболка. Он тряхнул головой, и пара брызг попала на девушку. Парень только вернулся из душа. Холланд прищурился и кинул полотенце на спинку кровати.

– Зашла спросить про Рут, – спокойно ответил Беннет, убирая гитару на кровать.

– И ты решил заменить Барбер на эту мелкую?.. – скривился Холланд, скептично осматривая Рейчел. Даже если он и помнил ее имя, он не желал показывать свою осведомленность.

Шон рассмеялся. Он качнул головой и закусил губу, стараясь сдержать улыбку. Рваную, кривую улыбку, что кровоточащей раной тянулась на его лице. Сломанная маска.

– Мелкую? – скривилась Симмонс. – Между прочим, мы одного возраста.

– У тебя рост, как у гнома, – фыркнул Джеймс. Рейчел резко поднялась и вскинула подбородок. Шон тихо смеялся. Холланд был всего на полторы головы выше студентки.

– Джеймс не всегда такой грубый, – произнес он, на что Рейчел с сомнением покачала головой.

– Выметайся, – рыкнул Холланд. Девушка приподняла брови, бросив взгляд на Шона. Тот лишь приподнял руки: вступаться он не планировал.

Рейчел прищурилась и хмыкнула. Если Джеймс пытался ее обидеть, ничего не вышло. Она свыклась с оскорблениями, что липли к ее коже, отравляли разум.

– До встречи, Симмонс, – послышался сзади голос Шона.

Рейчел не ответила.

Ричард всегда следовал правилам довольно избирательно. Он будто анализировал, когда ему стоит подчиниться, а когда его внутренние установки имеют большую ценность. Однако сейчас его дверь была открыта нараспашку. Интереса ради Симмонс все же заглянула внутрь. В комнате царил стерильный порядок, а сам Маккензи сидел за столом, неестественно выпрямив спину. Девушка закусила губу и, сжав ладони в кулаки, постучала. Плечи Ричарда напряглись, и он чуть обернулся.

– Что? – раздраженно спросил он. Девушка оперлась плечом о косяк и прислонила висок к двери.

– Ты как? – У нее в голове вертелись сотни вопросов, но она прекрасно понимала, что они точно не те люди, которые могут откровенничать. Особенно сейчас.

– Нормально, – кинул Ричард. Его голос был отстраненным и безжизненным.

– Они подозревают тебя, – зачем-то сказала Симмонс, убедившись, что в коридоре нет дежурных.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.