Тонкая трещинка, появившаяся в Любочкиной семье, все расширялась. Сначала папа получил квартиру на своей работе. Там, на заводе, где он работал, что-то все время ломалось, и папа все это ремонтировал. Не сам, конечно, он там был главный, и без него никак было нельзя. Они уехали с мамой на эту квартиру, теперь папа приезжал в бабушкин дом только по выходным, и для Любочки наступали два дня полного счастья. Они с папой барахтались на диване, гуляли до самого дальнего леска, и никаких врагов там не было, наверное, враги боялись папы, он был большой сильный и главный, и враги разбегались от него в разные стороны. Папа уставал на работе, ложился отдыхать, и Любочка мерила его бабушкиным портняжным сантиметром.

– Ну, сколько получилось? – спрашивала бабушка.

– Три метра, – вздыхала Любочка.

Папа не выдерживал, начинал смеяться, Любочка обижалась, но потом они сразу мирились. Любочка трогала папины выступающие мослы и говорила бабушке:

– Мой папа самый сильный, у него самая большая косточка.

Мама приезжала редко, отдельно от папы, и всегда ругала папу. Говорила, что он плохой, что он предатель. Любочка не верила. Ведь предатели – это которые против нашей страны, и их сажали за это в тюрьму. А папа не был предателем.

Однажды папа приехал очень грустный и печальный. Он посадил Любочку на колени и сказал:

– Любуша, ты уже большая девочка, я хочу с тобой серьезно поговорить. Мы с мамой окончательно разругались и расстались. Она сказала, что уезжает в другой город и будет теперь там жить. А мне одному грустно и скучно. Давай, ты переедешь ко мне, и мы будем жить вдвоем.

Любочке было жалко папу, и она согласилась. Только как же бабушка?

– А к бабушке мы будем приезжать каждый выходной, – сказал папа.

И у них все устроилось весело и чудесно. Папин дом был прямо на заводе, только от цехов его отгораживала цепочка тополей и кустов. Кроме них с папой в доме жили дядя Виталий и тетя Лариса. Дядя Виталий был большой и толстый, когда сердился, он говорил “ёлки-палки”, но Любочка знала, что это понарошку, на самом деле он был очень добрый, а про ёлки-палки он говорил потому, что, наверное, он был охотник, ходил на охоту, где росли ёлки, но никого там не убивал, только дружил со зверями, а палками отгонял злых волков. А тетя Лариса была очень красивой, ласковой и тоже доброй. Вечерами, когда папа на кухне готовил ужин, они с тетей Ларисой перебирали красивые тряпочки и шили платья Любочкиным куклам. Папа сердился понарошку и говорил, что нечего с чужими детьми играть, нужно своих заводить.

Только по утрам было плохо. Папе нужно было рано на работу, он будил Любочку, одевал и полусонную относил на руках в детский сад. В детском саду было весело и интересно, только Колька дразнился и спрашивал:

– А почему тебя все время папа забирает? Всех забирают мамы, а тебя только папа. У тебя что, мамы нет?

– А потому, что мой папа лучше всех! – парировала Любочка.

Еще было плохо, что папа иногда задерживался на работе. Всех детей забирали, а Любочка оставалась одна, она боялась, что папа совсем не придет, и начинала потихоньку плакать. Папа прибегал, запыхавшись, просил Любочку простить его, была срочная работа, и слезы сразу высыхали. Если папа не опаздывал, они вечером шли гулять в парк, и папа рассказывал увлекательные истории. Про отчаянных пиратов, про храброго мальчика Джо, который ничего не боялся, сражался с врагами, и Любочке хотелось быть похожей на мальчика Джо. В пятницу папа приходил пораньше, они быстро-быстро собирались и скорее-скорее ехали к бабушке. А у бабушки было настоящее счастье и нестерпимо вкусно пахло только что испеченными пирожками. Жалко, что выходные быстро проходили, и в воскресенье вечером нужно было опять ехать на папин завод.

А потом случилось большое несчастье. После обеда в Любочкиной младшей группе укладывались спать на “мертвый час”. И почему называют так неправильно – мертвый час? Просто нужно отдохнуть и поспать после обеда.

– Любочка, к тебе мама пришла, – сказала воспитательница.

У мамы были неприятно ярко накрашены губы, она торопилась, и почему-то Любочке стало страшно, она хотела убежать и спрятаться, но мама крепко и больно взяла ее за руку.

– Так, быстро собирайся, – сказала мама, – мне некогда, поедем скорее.

– К бабушке? – спросила Любочка.

– Давай, не разговаривай, а собирайся. Ну, где твой шкафчик? – она нервничала и спешила, оглядываясь, как будто боялась, что ее поймают, не разрешат забрать дочь.

Она тащила Любочку за руку через весь город, Любочка хныкала и просилась к бабушке, а потом они долго ехали на поезде.

Это была больница, где работала мама. В комнате стояла железная кровать и стол, покрытый клеенкой. Любочка сидела на табуретке и смотрела в окно, а за окном ездили белые машины с крестами “скораяпомощь”, из этих машин небритые люди в белых халатах на носилках выносили что-то завернутое, и Любочке было страшно. Она думала, что теперь папа ее никогда не найдет, что теперь никогда не будет ни папы, ни бабушки, а только эта голая комната с белыми стенами и чужие люди с носилками за окном. Мама приносила и ставила на стол жестяные миски с противным супом и кашей, Любочке не хотелось есть, но мама ругалась, и приходилось глотать пополам со слезами.

Папа приехал на следующий день. Любочка со страхом думала, что сейчас мама позовет этих страшных небритых людей с носилками, они схватят, завернут папу и унесут на носилках, а она навсегда останется сидеть на табуретке перед голым, без занавесок, окном. Но мама села на железную кровать, обхватила голову руками и сказала:

– Забирай, ей с тобой будет лучше.

На папиных руках Любочка уткнулась носом в теплую, с родным запахом, грудь и сразу уснула. Она проснулась только тогда, когда поезд подъезжал к конечной станции. Папа сидел рядом и смотрел на нее, а у Любочки почему-то снова потекли слезы.

– Ну, вот, большая девочка, а все время плачешь, – сказал папа. – Все прошло, и я тебя больше никогда в жизни не дам в обиду. Давай-ка, вытрем слезы и умоемся, чтобы бабушка не увидела, что ты плакала.

Они уже подходили к бабушкиному дому, когда Любочка не выдержала и побежала изо всех сил, а на крыльце уже стоял дедушка и кричал на всю улицу:

– Бабушка! Приехали!

И это было большое счастье. А вечером, когда ложиться спать, они с папой пошептались и договорились заключить Торжественный Тайный Союз:

– никогда не ссориться,

– никогда не ругаться и всегда мириться,

– никогда не врать и только говорить правду,

– всегда защищать друг друга и помогать, если трудно.

Мысли вслух

Руководить – это значит не мешать работать хорошим людям. Важно найти такую “кнопочку” у человека, правильно его сориентировать. Как контролировать человека, если его пребывание на работе выходит за рамки “просто прийти – поработать – уйти”? Это часть его жизни. Он засыпает с мыслью о том, что принесет завтра детям, а просыпается с готовым решением. Подолгу засиживается за тетрадками совсем не в рабочее время. А в выходные несется на книжную ярмарку – вдруг что-то интересное привезли? Многие скажут: так не бывает! А настоящему педагогу по-другому никак нельзя. Дети – самый чуткий индикатор, этих не обманешь.

2

Второго мая приехали с Урала в отпуск родители с четырехлетним Андрейкой, и отец принялся за ремонт квартиры. Щетка на палке окуналась в таз, и смывался мел с потолков и стен, отчего линолеумный пол превратился в белесое, хлюпающее болото, а отец – в обсыпанное мелом привидение со шляпой из газеты на голове. Когда Люба привела вечером детей из детского сада, все долго смеялись над дедушкой и показывали на него пальцами, потом послали его отмываться в ванне, а Люба с Людмилой Сергеевной быстро отмыли и оттерли пол. Вымытый и посвежевший отец торжественно щелкнул выключателем радиоприемника, новенького, купленного в магазине, покрутил колесиком настройки.