Еще немного пораскинув мозгами и курицей, баба Капа осознала собственную оплошность по отношению к бывшему и перестала шваркать жареной птицей все вокруг. Вероятно, Федот в адюльтере не замешан и лохматую тощую швабру привел домой его внук Данил.

– Дед, что здесь происходит? – вытаскивая из причёски географички румяный кусок птичьей грудки, набил ею рот физрук, обведя заспанными глазами разгромленную кухню.

– Я не знаю! –  затравленно пискнул из-за холодильника дед. Училка в ужасе вскарабкалась физруку на шею.

– Я просто зашла Федота обедом угостить от всей души, – невинно оправдалась баба Капа.

– Ты зря отказываешься, дед. Курица очень вкусная, – стряхивая с себя отлупленную развалившейся тушкой Виолетту, отобрал у кота окорочок Данил. Тощий дворняга без боя не сдался и, воинственно урча, взлетел в воздух вместе с поднятой куриной ногой, – Кастет тоже заценил, – поделился с хвостатым физрук, когда тот отпал с половиной добычи обратно на пол.

– А вы это, стало быть, мутите? – решила наездом прикрыть свой конфуз бабуля, собирая с пола ошметки обеда и обличительно тыча пальцем в помятых учителей.

– Нет, – хотел отмазаться физрук, но географичка его перебила:

– Да, я с Данил Андреичем встречаюсь. Он настоящий мужчина, не то, что Витька, ваш сосед. Пойдём, дорогой, в спальню, – утащила она удивленного физрука подальше от неадекватной старухи.

– Я с вами! – высунулся из-за холодильника дед. Но географичка безжалостно захлопнула дверь перед его носом.

Бывшие возлюбленные остались наедине. Баба Капа с сожалением вывалила куриную расчлененку счастливому коту. Чавкая, Кастет взглянул на старуху с любовью. Ему надоели макароны с картонными сосисками, которыми в основном питались дед с внуком. Хоть бы добрая тетка осталась тут навсегда, благодарно урча, подумал он.

Старуха, присев на краешек табуретки со скромной миной, тоже думала, как осесть тут насовсем. Но ничего не придумала. Со страхом взирающий на нее жених вовсе не проявлял необходимых для свадьбы чувств. Он нервно кутал щуплую грудь в майку и размышлял, успеет ли шмыгнуть на выход, если проскочит под столом.

– А ты изменился, Федот, – потеряв надежду на любовное признание, ностальгически подперла щеку рукой старуха, – трусливый стал. Раньше похрабрее был, иначе не изменил бы мне с подругой подколодной, царствие ей небесное!

– Ты тоже изменилась, Капитолина, – потеряв надежду на спасение, осмелел старик, – злая стала, –  благоразумно пропустив комментарии о внешности, сократил заготовленный монолог дед.

– Пойду я, пожалуй, – скрипнула коленями баба Капа, поднимаясь с табуретки, – верно говорят,  в одну воду не войти дважды.

– Иди, Капитолина Матвеевна, иди с Богом, – обрадовался жених, не смея поверить в спасение от атаковавшего его старого счастья.

Наевшийся до отвала кот решительно выбрал между полуденным сном и нормальной кормежкой, шмыгнул вслед за старухой и потрусил по улице, ластясь между калошами кормилицы и норовя подставить ей подножку.

Федот исподтишка выглянул в окошко. Он, наконец, отошел от шока и разглядел со спины модные джинсы и нарядный халат возлюбленной, торчащий из-под куртки.

– Все-таки какая удивительная и смелая женщина! – восхищенно цокнул он.

А в спальне за стеной происходили другие разборки.

– Какого Колумба ты привез меня к себе? – шепотом упрекала физрука Виолетта, натягивая одежду.

– Я не знал твой точный адрес, – оправдался Данил, – и ты теперь моя девушка, сама сказала.

– А что я должна была сплетнице с блокнотом сообщить? Что я ночую у первого встречного мужика? И так распишет сейчас по селу новый роман, – с досадой выглянула из-за шторы вслед старухе географичка.

– Это часть моего плана. Тебе Витька нужен еще? Или со мной останешься? – завалился на кровать физрук, пригласительно  хлопая по одеялу.

– Конечно, нужен! – вспомнила бывшего возлюбленного Виолетта. – Надеюсь, у нас с тобой ничего не было?

– Было, – признался Данил.

– Что было? – в ужасе попыталась заполнить пробел в памяти девушка.

– Я тебе волосы над тазиком держал, – с умилением улыбнулся мужчина.

Виолетта облегченно выдохнула:

– И как сплетня про нас с тобой поможет Виктора вернуть?

– Вот ты, Наумовна, вроде с высшим образованием, а в психологии мужиков полный аут, – обличил ее бывший боксер, – беглец твой узнает, что ты мгновенно замену ему нашла, заревнует и снова что-нибудь накосячит.

– Анька, дура, опять его простит, – безнадежно махнула рукой географичка.

– Думаешь, почему вы, бабы, кобелей да уродов всяких прощаете? Потому что не уверены в себе. Боитесь в одиночестве остаться. Типа хоть плохонький, да свой, – расшифровал поведение женщин опытный мачо, – но выход есть.

– Какой? – шмыгнула носом опечаленная Виолетта.

– Надо помочь Анне почувствовать себя эффектной и желанной.

– Как?

– Это я беру на себя. Пивом ты уже вчера проставилась. С тебя только стирка футболки. Ну, и можно еще вкусный ужин. Я жутко оголодал. Мой дед ни фига не умеет готовить, – поморщился, гладя урчащее брюхо, физрук.

****

Довольный Витька после сытного обеда курил на крылечке, когда будущая теща на велосипеде вторглась к нему во двор.

– Здравствуйте, Евгения Максимовна, – подскочил он, резво схватив метлу и замахав ею по чистому двору.

– Здравствуй, Виктор, а где Аня? – припарковала транспорт Евгения, разминая руками усталые после долгого пути стройные голени в обтягивающих лосинах.

– В огороде что-то садит, – указал он веником за дом.

– А ты почему не помогаешь? – красиво, но опасно нахмурилась теща.

– Уже бегу, – схватив лопату, пошагал он в огород, крича на ходу, – Аня, твоя мама приехала!

Евгения Максимовна выбор дочери не одобряла, но и не вмешивалась. Она считала, что каждый сам по жизни должен собрать заслуженные грабли. Ее сорокалетний, но гладкий лоб помнил шишки, набитые по жизненному пути, и благодарил судьбу за каждого из трех шалопутных мужей, приведших женщину к уму и достатку.

Пока мать с дочерью обнимались и секретничали, Витька показательно копал грядку и злился на эффектную тещу, по молодости годящуюся дочери в сестры, за испорченный сельхозработами выходной. Его раздражало, что стройная зеленоглазая Евгения Максимовна зарабатывает больше иных в поселке, держа за яйца собственную птицефабрику и всех особей мужского пола, попавших в ее ареал.

Красивая командирша велела ему копать от забора до ужина и увела дочь в дом вместе с привезенным тортиком.

Витька через пятнадцать минут устал притворяться послушным и работящим, но теща периодически выглядывала из окна. Скрипнувшая калитка по уважительной причине позволила ему бросить лопату. Во двор вплыла баба Капа.

– Горбатишься, родимый, – позавидовала она халявной рабочей силе, которой у нее на грядках по-прежнему не наблюдалось, – а училка твоя уж с физруком мутит, – шепотом отомстила она соседу за свой некопаный огород, улыбаясь машущим из окна женщинам.