– И что именно? Мне что, клещами из тебя тянуть, по слову?..

– Да не кипятись ты! – Сергей потряс пустую бутылку, отставил в сторону и извлёк из рюкзака ещё одну, поменьше. – Этот открыватель – тоже Лоцман, кстати – умер лет семьдесят назад, но оставил дневник. Его он отдал своей дальней родственнице; в дневнике не хватает части страниц, некоторые записи тщательно вымараны самим автором. Разобрать удалось немного – в частности, описание вот этого самого корабля на рифах. Всё совпадает в точности: состояние остова, место, даже скелеты гребнеголовых на палубе!

– Ну и что? Может, он уже тогда там был… – начал Казаков, и тут до него дошло. – Говоришь, он умер семьдесят лет назад?

– Так и есть. – Серёга кивнул. – а записи о посещении Мира Трёх Лун и этого острова лет сто, если судить по датам в дневнике. И заметь: никакие штормы с тех пор корабль не повредили, хотя должны были разметать по дощечкам. А то, что уцелело – давно занесло бы песком.

– О, как… Казаков покачал головой. – И что же из этого следует?

– Погоди, это ещё не всё. Автор дневника отправился сюда, как и мы с тобой, на малой шхуне – и тоже не один. Про его спутника ничего не известно, кроме одного – он родом с Земли. С нашей с тобой Земли! Вот и думай, что хочешь…

– А что тут думать? – Казаков зубами выдернул пробку и разлил ром по кружкам. – Ну, совпало так, бывает… Сам же говорил: Землю, хоть и не часто, но посещают гости с Фарватеров…

– Похоже, у некоторых маразм наступает ещё до шестидесяти. – голос Сергея исходил ядом. – Что тут думать, спрашиваешь? Хотя бы то, что меня вытащили в Зурбаган – и я, суток не прошло, оказался на этом острове! Не на пустом же месте Дзирта тогда сочинила историю о том, что мастер Валу собирается меня использовать? Да и то, как быстро он явился за мной в Мир Трёх Лун, тоже наводит на мысли. Тогда-то я просто обрадовался, но потом, хорошенько обдумав, понял, что это ж- ж-ж неспроста…

Казаков почесал переносицу.

– Но если бы он затеял что-то дурное – зачем ему передавать тебе собранные сведения? И зеркало помогать заказывать, и вообще…

– То-то ж и оно! – Сергей стукнул кулаком по колену, да так, что улёгшаяся возле костра, Кора вскочила и настороженно уставилась на возмутителя спокойствия. – Не стыкуется всё это, никак не стыкуется! Дзирта тут ещё…. Вот печёнкой чую – неспроста она около нас крутилась! И разгадка этой головоломки – ну, может, не сама разгадка, хотя бы ниточка, за которую можно потянуть – она там, на разбитом корабле…

Доска скрипнула под ногой. Казаков огляделся – интерьер капитанской каюты был в точности таким, как описывал его Серёга. Даже следы обыска заметны: выдвинутый из-под койки сундук, выпотрошенные ящики стола, разбросанные бумаги на незнакомом языке…

– Надо бы собрать… – он поднял один из листков. Буквы, как и следовало ожидать, был им незнаком. – Может, чем-нибудь поможет… потом, в Зурбагане. Эта твоя доска ведь тут бесполезна?

Вчера, на утёсе он таки добился от спутника подробного рассказа о загадочной доске-переводчике.

– Ну, не знаю… – Сергей собрал несколько листков в стопку.

– Может, если в точности скопировать буквы, она выдаст перевод? Пробовать надо…

– …а сейчас некогда. – резюмировал Казаков. – ладно, давай соберём тут всё и займёмся трюмом. Я заглянул в люк – там, вроде, вода невысоко стоит, можно пошарить.

– Видел, как Кора на этот люк среагировала? Встала над ним, рычит глухо, шерсть дыбом…

– Небось, там какой-нибудь осьминог засел. – предложил версию Казаков. – или мурена дохлая.

– Почему именно мурена?

– Ну, минога, я в морской живности не разбираюсь. Ладно, хватит отлынивать, погода испортится!

Насчёт погоды он волновался зря. Она утра была как на заказ – лёгкий ветерок с моря, редкие облачка на небосводе, и даже из трёх лун видны только полторы – одна почти в зените, другая стыдливо выглядывает из-за горизонта. По случаю таких «тепличных» условий, Сергей не стал ставить шхуну на якорь вблизи от камней, на которых сидел «пиратский корабль», а скомандовал убрать паруса и осторожно, на малых оборотах, пришвартовался к наветренному, обращённому в сторону океана, борту. «Там довольно глубоко, и камней нет. – пояснил он. – Я в прошлый раз с борта заглянул, и шестом потыкал…»

Но обыск каюты ушло не более получаса. В нём приняла участие и Кора, оставившая свой пост у люка – собака явилась в каюту, обнюхала все углы и затявкала на плотно придвинутый к переборке сундук. Когда его отодвинули, в узкой щели оказался пакет из тёмно-коричневого пергамента, запечатанный крупными тёмно-фиолетовыми печатями. Оттиски на сургуче изображали кораблик на волнах, и Казаков хотел было, надломить их и проверить содержимое, но Сергей его остановил. «Прочитать мы всё равно ничего не сможем, – сказал он – оставим лучше до Зурбагана. Да и сами печати стоит показать понимающим людям – а вдруг они означают что-нибудь важное?»

Тщательное прощупывание не выявило в пакете ничего подозрительного – ни монет, ни цепочек, ни перстней и прочих финтифлюшек. Так же не нашлось в каюте ни сдвижной панели, скрывающей клад, ни запрятанной под палубной доской абордажной сабли или пистоля с усыпанной самоцветами рукояткой. Ни, на худой конец, забытой владельцем каюты на спинке кресла раздвижной подзорной трубы в кожаном, задубевшем от морской воды, футляре. Казаков не удержался от иронии – вот и он уже мыслит категориями «Острова Сокровищ», – спрятал пакет за пазуху и вслед за Корой и Сергеем выбрался из выпотрошенной каюты.

– Осторожно, палуба дырявая. – предупредил Сергей. Он шёл первым, шаря в воде подобранным на палубе багром. – Пролом широкий, внизу, какие-то камни навалены…

– Балласт. Булыжники или ядра чугунные. – сообщил Казаков, тщательно изучивший когда-то книгу «Постройка моделей судов» итальянца Курти. – Провалишься – ноги переломаешь.

– Не учи учёного… – Серей ткнул багром перед собой. Древко неожиданно легко ушло в воду и он едва удержался на ногах, схватившись за пиллерс. Квадратный деревянный столб, подпирающий брусья, на которые была уложена палуба – «бимсы», припомнил Казаков, – был склизким от слоя водорослей. – По ходу, в прилив тут всё доверху заливает…

Воды в трюме было немного: у одного борта по пояс, у противоположного – едва по колено. Приходилось передвигаться неуклюжими шагами, нащупывая под слоем тёмной, нечистой воды опору. Потолок (подволок по-морскому) нависал низко, и Казакову с его метром девяносто два приходилось сгибаться в три погибели, чтобы не приложиться лбом.

– Ты что, собираешься всё это растаскивать? – осведомился Казаков. Груз – бочки, бухты канатов, связки запасных частей рангоута, проволочные корзины, наполненные ядрами – оборвали удерживающие их тросы и сползли к борту, усугубив и без того неслабый крен.

– Не хотелось бы… – Сергей поддал ногой откатившийся бочонок. – Д а и незачем. На кой нам весь этот хлам?

– А зачем тогда в трюм лезли?

– Сам же настаивал, забыл?

Казаков ответил невнятным бурчанием. Спутник был кругом прав – это он, разочарованный обыском каюты, настоял на обследовании трюма.

– Ну, мало ли… вон, смотри, там, в углу, сундук. Глянем?

Там, куда указывал казаковский палец, действительно стоял сундук. Большой, прямоугольный, высотой примерно по пояс и длиной метра полтора, он был обит тёмно-серым металлом.

– Странно, ни ржавчины, ни патины. – Сергей поковырял крышку кончиком своего «посоха». – Слушай, это по ходу свинец!

– Фигасе… – Пётр склонился к сундуку. Острие багра оставило в неровном листе глубокие борозды. – Точно, свинец и есть, вон, какой мягкий!

– Свинцом обивали ящики или сундуки чтобы защитить содержимое от влаги. – сообщил, подумав, Серёга. – Интересно, что там внутри?

– Вот видишь, а говорил – зря полезли! Ну-ка дай свой дрын, я подковырну…

Сергей оценивающе оглядел массивную крышку и замочную скважину, забитую то ли илом, то ли песком.