Тренировки подразделений Суворов перенял у Румянцева и доводил действия каждого солдата до автоматической точности. Суворова можно считать автором моделирования, так как он чуть ли не первый не только реализовал, но и обосновал необходимость создания полигонов, повторяющих театр военных действий и фортификации противника. В этих смоделированных условиях готовить солдат к наступлениям было гораздо эффективнее, что и было блестяще доказано при взятии Измаила.

Петра Румянцева и Александра Суворова следует считать основателями школы военного гуманизма, ибо в отличие от предшественников, да и представителей иностранных военных школ, они первыми превознесли заслуги солдат, превратили их в героев и соратников полководческих побед и, как могли, берегли их.

Карл фон Клаузевиц

В записках «О войне», опубликованных лишь после его смерти, констатировал военную революцию, совершенную Суворовым и Наполеоном. Отнес войну к государственной политике, считая ее последним аргументом.

Клаузевиц ввел различия между тотальной и ограниченной войной, понимая под первой полный разгром противника и прежде всего его армии, а под второй – некоторые завоевания для усиления переговорных позиций, например, в виде обмена.[18][19]

Первым признавал стратегию наукой и формулировал ее принципы. Тем не менее он считал, что теория стратегии отнюдь не должна быть руководящим учением, а только исследованием сущности военных предметов и явлений.

Клаузевиц вводит три принципа войны.

Первый принцип настаивает на полном напряжении всех сил воюющей стороны, как военных, так и экономических. Второй принцип требует сосредоточения войск на направлении решающих ударов. И третий принцип – скорость и внезапность нанесения удара. Эти принципы Клаузевиц определял как основу военной стратегии и не относил их к тактике.

Книга о войне стала популярным учебником при строительстве Красной Армии СССР и издавалась перед Великой Отечественной войной пять раз.

Хельмут фон Мольтке[20]

Мольтке перестроил работу генерального штаба Прусской армии – возвел его в роль центра стратегирования, то есть институализировал профессиональный орган стратегических разработок. Вместо подготовки планов по заданию императора генеральный штаб сам вел непрерывную аналитическую работу, определял наиболее вероятные угрозы для Пруссии, делал самостоятельные военно-политические и стратегические выводы, на основе которых самостоятельно готовил планы военных действий.

Избран почетным членом Санкт-Петербургской академии наук 3 декабря 1871 года за военно-теоретические и военно-исторические труды.

Мольтке явился сторонником строжайшей дисциплины, точности исполнения всего, что составляло программу воспитания и образования войск. Он основывал всю мирную подготовку на строгом расчете, предусмотрительности, доходившей до мелочей, на устранении возможных случайностей. Основатель практики предельно детализированных стратегических планов и требований к их неукоснительному соблюдению. Олицетворил немецкий педантизм.

Понимая, что добиться точности в перевозках войск можно только тогда, когда железные дороги будут в руках правительства, Мольтке добился не только выкупа всех железных дорог в казну, но и того, что в прокладке новых линий доминирующим условием должен быть замысел войны; он не допускал прокладки линий коммерческого значения ранее, чем будут осуществлены проекты стратегических дорог. После того как генеральный штаб стал составлять планы перевозок по корпусам, Мольтке имел полное право сказать по объявлении войны Франции: «Я могу наконец отдохнуть».

По сути, Мольтке занимал позицию стратега-разработчика, считая, что хорошо составленный план может быть реализован уже без участия автора.

Как начальник генерального штаба, Мольтке сформулировал в короткой статье «О стратегии» отношения государственной политики и военного управления в войне, заложив тем самым контуры государственной стратегии. По его мнению, стратегия обеспечивает политикам право повышать требования к противнику и победе в начале войны и довольствоваться меньшим ее результатом.

Мольтке также настаивает на гибкости стратегических планов: «Уроки стратегии практически не выходят за рамки здравого смысла; их нельзя назвать наукой; их ценность заключается лишь в конкретных примерах. Следует правильно оценивать постоянно меняющуюся ситуацию и делать то, что представляется наиболее простым и естественным, с уверенностью и осмотрительностью»[21].

Мольтке принадлежит и прогноз о росте длительности (затяжном характере) войн. В нем он предупреждал о необходимости перехода к долгосрочным стратегиям.

Генрих Жомини[22]

Перечисление военных теоретиков стратегии я завершаю генералом Антуаном-Анри (Генрихом) Жомини, несмотря на то что он жил и теоретизировал до Клаузевица и Мольтке. Владимир Квинт считает Жомини первым систематизатором универсального стратегирования, применимого как в военной, так и в гражданской сферах планирования.

Книга Жомини «Общие правила военного искусства» (1817) была впервые представлена российскому императору Александру I уже после победы над Наполеоном, советником которого (и в последующем еще трех российских императоров) был генерал. Теория Жомини легла в основу генерального планирования военных операций сначала Российской, а затем и Красной Армии.

Считается, что Жомини предсказал крах русской кампании Наполеона и по этой причине избегал участия в ее стратегировании, ограничившись комендантскими функциями в Вильно и затем в Смоленске.

Жомини автор принципа ударности – концентрации сил на наиболее важном участке фронта для сокрушительного наступления. Стратегия сокрушения, принцип частной победы, исследованные и возведенные на пьедестал теорией Жомини, до Первой мировой войны включительно являлись символом веры всех генеральных штабов.

Можно с высокой степенью уверенности утверждать, что Жомини стал первым международным стратегическим консультантом.

В основу его трудов положена теория замыслов.