Я включил программу, по которой транслировался хоккейный матч, и пока мы молча передавали одну за другой пластиковые тарелки, завернутые в алюминиевую фольгу, все внимание было приковано к телевизору, как только тарелки наполнились азиатской едой.

— Твою мать! — Закричал Тревор, который в отчаянии поднялся со своего места и пнул стул, что не помешало ему еще больше разволноваться из-за бардауна команды соперника.

Сцена с бардауном повторялась три раза, и чем чаще ее показывали, тем медленнее становилась съемка, когда шайба ударялась о столб и затем попадала в сетку.

Картер схватил пульт и выключил телевизор, бросив его на стол.

— Мы не собираемся и дальше продолжать эту игру. — Проворчал он, откусывая от булочки.

— Пойду покурю.

Тревор зажал между губами сигарету, которая весь вечер торчала у него за ухом, и вышел на улицу.

Как будто это был призыв для всех нас, мы последовали за ним с банками пива на патио, граничащее с зеленым пространством.

Зеленая зона, отделявшая дом от озера, освещалась маленькими фонариками на батарейках, воткнутыми в цветы Камиллы. Перила дорожки были увешаны теплым светом фонариков.

Мы с Картером отделились от небольшой группы и пошли к причалу, потому что у него был с собой косяк.

— Можно я останусь на ночь? Ты же не против, если я посплю на диване? А то я забыл ключи и, знаешь… папу. — Последние слова Картер пробормотал тихо.

— У тебя уже есть своя зубная щетка, Принцесса.

Принцессой его обычно называли, когда он оставался у нас ночевать, что случалось не так уж редко.

Камилла давно купила несколько зубных щеток, в том числе фиолетовую со звездами из палочки принцессы.

Нередко он ночевал у меня дома, потому что два последних слова, которые он шептал, когда просил меня, были достаточной причиной.

Отец Картера был мудаком насквозь, алкоголиком и шерифом этого города.

Ему было на него наплевать.

Так было всегда. Его старик всегда бросал вызов.

Однажды я побывал у него дома, потому что привез Картера домой после того, как он напился на вечеринке братства.

В тот момент я не знал, что представляет собой его семья, не говоря уже о том, как он жил и что отец его бил, о чем я узнал только после того, как увидел Картера в колледже на следующий день.

С тех пор только я знал о том, что его папа такой, какой он есть, а о маме он не знал.

— Уэстон.

Услышал я свое имя, выкрикиваемое издалека.

— Кто-то пытается открыть твою входную дверь и звонит в дверь.

Кто может пытаться войти сюда в такой час?

Луна.

Мы с Картером еще раз затянулись, пока остатки не оказались в чаше костра, и побежали обратно в патио.

— Не волнуйся, это одна из двух гостей моей мачехи. Пусть побудет немного на улице. — Объяснил я происходящее у входной двери.

— Она, по крайней мере, выглядит сексуально? — Спросил Тревор, который взял уже остывшие спринг-роллы и съел их.

Да.

7. Луна

Я жаждала отомстить Уэстону Синклеру.

Мой план мести еще не был доведен до конца, но с каждым шагом к лестнице, ведущей на террасу перед нашей с Уэстоном комнатой, я становилась все ближе к осуществлению своего плана мести.

Что у меня сейчас было с собой в сумке, чтобы убить его так мучительно и медленно, как только смогу?

Мой блокнот? Слишком тупой.

Пара компасов? Слишком много крови.

Шнур для зарядки мобильного телефона? В тройке лидеров.

Ключи.

Камилла сделала ключи для нас с мамой, но вместо того, чтобы дать нам только ключ от входной двери, она сделала их все.

Я даже не знала, что должны были отпирать остальные ключи, не говоря уже о том, зачем она вообще нам их дала.

Одно я знала точно.

Мне крайне необходимо пометить лаком для ногтей ключ от входной двери.

Сначала я подумала, что я глупа и некомпетентна, но, перебрав все ключи, я убедилась, что ключ от входной двери отсутствует в связке.

Я звонила в дверь как сумасшедшая, потому что у подъезда стояло несколько машин, а в доме горел свет.

Может быть, ключи были бы не совсем бесполезны, потому что я могла бы чисто случайно и очень медленно просунуть один из них под его темно-зеленый джип.

Больше всего меня бесило то, что никто из парней, включая Уэстона, не пошевелил задницей, чтобы открыть мне дверь.

Я поняла, что у меня нет другого выбора, кроме как оказаться под одной крышей с его друзьями-засранцами и с ним самим, как самым большим засранцем.

Я несколько раз звонила в дверь, стучала и даже написала ему сообщение, потому что Камилла дала мне его номер на случай, если что-то случилось.

Я поклялась себе никогда не вынимать из кармана бумажку с номером его мобильного телефона, но это было очень срочно.

ЛУНА

Ты можешь открыть мне дверь?

УЭСТОН

Извини, но мой папа всегда говорит не открывать дверь незнакомцам.

Посмотрим, как вы справитесь.

ЛУНА

Ты что, блядь, серьезно сейчас?

УЭСТОН

Конечно.

ЛУНА

Я тебя ненавижу.

УЭСТОН

Нет, не ненавидишь.

Я не могла пройти и через сад, потому что он тоже был закрыт воротами.

Единственное место, где у меня была хоть какая-то надежда, — это терраса перед нашей с Уэстоном комнатой. На нее можно было попасть по лестнице.

Поднявшись по лестнице, я приостановила свой план мести и посмотрела, не открыты ли окна.

Мои окна были заперты, что меня бы удивило, если бы я жила в своей комнате с открытыми окнами в конце октября.

Я продолжала идти и остановилась перед комнатой Уэстона, дверь которой была не заперта.

Осторожно толкнув дверь, я перешагнула через порог и вошла в холодную комнату Уэстона.

Здесь было холодно, как на катке.

В нос ударил запах крепкого мужского парфюма, смешанный с прохладным воздухом. Несмотря на несколько слоев одежды, по коже побежали мурашки.

Низкая температура в комнате как нельзя лучше отражала ледяной характер Уэстона.

Я не включала свет в его комнате, так как в свете фонарей, расположенных вокруг перил террасы, было достаточно хорошо видно.

Две стены его комнаты были выкрашены в темно-синий цвет, а темно-коричневая сосновая мебель украшала каждый уголок комнаты. Небольшой уголок служил гостиной: кожаный диван и такое же кресло украшали пространство перед телевизором, висевшим на белой стене.

По всей комнате пол украшала скомканная или только что сложенная одежда.

На тумбочке, возле телевизора или на подоконнике над обогревателем в горшках беспорядочно стояли полузасохшие растения.

Его комната была деревенской и неухоженной.

Мое любопытство росло, чем дольше я находилась в его комнате, и мне почему-то нравилось знать, что Уэстон совершенно не подозревает о том, что я осматриваю его комнату. На самом деле, я не думала, что ему это интересно, но в глубине души я надеялась, что это его беспокоит.

Я вышла из комнаты Уэстона и прошла через ванную, соединявшую две наши комнаты, чтобы попасть в комнату для гостей.

Громкие, глубокие мужские голоса становились все громче, пока я бежала вниз по лестнице на кухню.

— Привет, Луна. — Поприветствовал меня Генри, стоя за кухонной стойкой и открывая две бутылки пива.

У нас с Картером были совместные занятия, поэтому видеть друзей Уэстона в гостиной было удобнее.

Хотя Генри тоже учится в моем семестре, я знала его только через Арию, потому что теперь у них были эти чертовы отношения друг с другом.

Я улыбнулась парням, сидящим на диване, и побежала в прихожую, где стояла вешалка, чтобы снять обувь и куртку.

Я заметила, что диван в гостиной был таким же, как и в комнате Уэстона. Единственное отличие заключалось в том, что диван в гостиной выглядел немного новее и свежее, чем у Уэстона.