Голова болела от мыслей, а на сердце было тяжело, потому что я скучала по Уэстону.

Я с нетерпением ждала дом, потому что он находился на небольшой улице с односторонним движением, в центре между центром Истбурга и моим колледжем. Двор был небольшой, но мама использовала его по максимуму и пристроила к дому крыльцо. Дом был отделан белым сайдингом и, как бы выходя в сад, имел небольшое крыльцо у входа.

Я любила этот маленький домик.

Мама закрыла за собой входную дверь и бросила ключ от входной двери в серебряный почтовый ящик, который висел на стене.

Мы поехали в наш новый дом, стали переносить вещи из машины в дом, сортировать коробки и расставлять их по комнатам.

Я сидела в центре беспорядка, окруженная коробками и корзинами с одеждой.

На двери висело платье, в котором я вчера была на гала-концерте «Бенефис», а на скате крыши висела длинная нитка гирлянд, которые я хотела повесить.

В голове крутилось столько всего, что голова готова была лопнуть.

С тех пор как я встала, мне хотелось добраться до него и обнять Уэстона. Я бы с радостью бросила все это безобразие здесь и побежала в кампус, где у него была тренировка на катке, потому что завтра будет последняя игра против «Белых медведей Чикаго».

Мне хотелось извиниться перед ним и объяснить, что я не собиралась лишать его возможности рассказать об этом отцу. Мой мобильный телефон лежал на длинном подоконнике, который служил мне креслом, я нашла контакт Уэстона и позвонила ему.

Я была уверена, что он не ответит, потому что он редко был доступен, когда ему пытались дозвониться во время тренировки.

Я оставила сообщение в нашем чате, спросив, есть ли у него время поговорить позже.

Продолжая распаковывать вещи, я то и дело поглядывала на свой телефон, надеясь, что он позвонит или пришлет сообщение.

Сообщения Арии и Люси были единственными на экране моего телефона, потому что мы собирались встретиться в эти выходные, чтобы попробовать новый итальянский ресторан, который открылся в городе.

Было уже восемь вечера, а от Уэстона по-прежнему не было никаких вестей. Я попробовала позвонить ему еще раз, но на этот раз звонок сразу попал на голосовую почту.

После душа, с мокрыми волосами, капающими на футболку, я устроила себе какао поздно вечером на кухне между еще не убранной посудой, чтобы лечь в постель и, надеюсь, быстро заснуть.

Этот день был просто отвратительным.

Вдруг раздался звонок в дверь, и я услышала, как мамины тапочки стучат по паркету, ведущему к входной двери, пока я на кухне насыпала какао-порошок в чашку.

— Уэстон.

Услышала я мамин голос.

Я подняла глаза от чашки и побежала с ложкой в руке за угол, чтобы оказаться напротив Уэстона.

— Я иду спать. Если что-то случится, вы знаете, где меня найти. Спокойной ночи вам двоим.

Мама взбежала по лестнице, и мы оба услышали, как она закрыла дверь в спальню.

Я оглянулась на него, все еще стоящего на месте, словно застывшего.

Уэстон выглядел таким усталым и побитым. Его осанка была напряженной, но плечи ссутулились. Должно быть, он пришел сюда прямо с тренировки, потому что в правой руке он сжимал спортивную сумку. Я подбежала к нему, обхватила его за шею и почувствовала его руки на своей талии после того, как он уронил спортивную сумку на пол.

— Мне так жаль, Уэс. — Пробормотала я, обнимая его как можно крепче.

— Мне тоже очень жаль, Луна.

Я ослабила объятия и посмотрела на него в замешательстве.

— Нет, у тебя нет абсолютно никаких причин извиняться, понимаешь? Я не думала в тот момент и просто сказала это. Я не имела права отнимать это у тебя, и…

Я даже не успела договорить.

Уэстон взял мое лицо в свои ледяные руки, которые горели на моих щеках, и прижался к моим губам.

— Мне тоже очень жаль. Я не должен был так отталкивать тебя. Я был зол и одновременно ошеломлен тем, как реагировать, и не знал, как помочь себе, кроме как упрямиться. — Объяснил он сам себе.

— Ты хочешь остаться здесь на ночь?

— Ты все еще спрашиваешь об этом? — Улыбнулся он.

Боже, как я скучала по этому, не прошло и двадцати четырех часов, как мы едва виделись, а ощущение было такое, будто прошло уже несколько месяцев.

Я уже лежала в кровати, если можно назвать кроватью матрас на полу с картонными коробками, импровизированными тумбочками, и прислушивалась к плеску, доносившемуся из ванной.

Мы с Уэстоном пили какао внизу на кухне, которое я приготовила для нас обоих, и разговаривали обо всем.

Мне было приятно осознавать, что между мной и им снова все хорошо. Плеск из душа в соседней комнате затих, и вскоре в мою комнату вошел Уэстон с мокрыми волосами, полотенцем на поясе и каплями воды на груди.

Я была в полной жопе.

— Перестань так на меня смотреть, Луна.

Уэстон искал в своей спортивной сумке футболку, которую он мог бы натянуть на себя.

— Как я на тебя смотрю?

Я спровоцировала его и села прямо, не отрывая от него глаз.

Как я могла устоять перед таким взглядом?

— Не заставляй меня произносить это вслух.

— Или что будет?

Мой взгляд скользнул по его обнаженному, неподвижному, слегка влажному торсу. Отдельные бисеринки воды лежали на его груди или сползали по прессу к поясу полотенца.

— Может быть, мне стоит закончить то, что я начал. — Сказал Уэстон, переползая на матрас ко мне.

Мое сердце учащенно забилось при этих словах, и дыхание совпало с ним. Я немного раздвинула ноги, чтобы дать ему возможность приблизиться ко мне, и он подперся одной рукой рядом со мной.

Вода с прядей его волос капала мне на лицо, и я почувствовала холодную воду на своей коже. Его рука скользнула вниз по моим трусикам, и я почувствовала, как его пальцы поглаживают тонкую ткань.

Пальцы Уэстона остановились на кружевном поясе трусиков, и он начал играть с поясом. Я почувствовала его руку внутри трусиков, над моей бритой киской, и он провел двумя пальцами по моей складочке.

— Посмотри, какая ты уже мокрая.

Я уже была мокрой, прежде чем его теплые пальцы скользнули по моей киске.

Я дернулась от его прикосновения, когда он кончиками пальцев слегка надавил на мой клитор.

— Я и не знал, что ты такая чувствительная.

Он грязно усмехнулся и облизнул губы. Уэстон убрал руку с моих шорт и слегка задрал футболку, обнажив мою голую грудь.

Медленно он целовал меня от пупка к твердым соскам, посылая отдельные разряды электричества прямо между ног, покусывая их, усиливая мое желание его, его прикосновений и его члена.

Пока он нежно покусывал мои соски и покрывал поцелуями грудь, я почувствовала его большой палец на своем клиторе. Только вот между ними была тонкая ткань моих трусиков.

— Тебе нравится так?

— Да. — Выдохнула я, наслаждаясь его прикосновениями.

Мое сердцебиение участилось, и я почувствовала, как оно колотится о мою грудь.

Я почувствовала его руку на своем топе, который он продолжал натягивать, пока я не стянула его через голову. Уэстон коротко поцеловал меня в губы, оставляя короткие влажные поцелуи на моем теле своими губами до самого пояса моих трусиков.

Каждый его поцелуй на моей коже вызывал покалывание, и чем ближе он подбирался к моим трусикам, тем сильнее становилось покалывание.

Он стянул трусики по бедрам к моим ногам и бросил их на пол рядом с матрасом.

Я никогда не чувствовала себя такой защищенной и красивой, как сейчас, лежа обнаженной перед Уэстоном. Я смотрела на него, пока мой взгляд не скользнул от его лица вниз по торсу к поясу полотенца на его бедре. Сквозь полотенце я видела его стояк, и мне хотелось сорвать это полотенце с его бедра.

Медленно опустив руки к поясу на бедрах, он встал на колени передо мной на матрасе между моих ног.

Он распахнул белое полотенце и обнажил свой твердый член, сбросив белое полотенце туда, где были мое белье.

— Боже, ты совершенна. Как мне повезло, что я могу назвать эту киску своей. — Сказал он, и я почувствовала, как он сканирует все мое тело и проводит рукой по своему члену вверх и вниз.