Стало тихо, и свет люстры потускнел, а на маленькой, установленной на сцене, зажегся. Мой папа взбежал по лестнице на маленькую сцену и встал в центре, где на него был направлен прожектор.

Рядом со мной появилась Луна, тихонько присела и коротко посмотрела на меня, после чего повернулась к стоящему на столе бокалу с шампанским и отпила из него.

Папа поблагодарил всех гостей за то, что они пришли.

Я слушал его лишь урывками и смотрел на бокал, который вертел в руках на столе.

Вдруг все начали хлопать и смотреть на меня. Я поднял глаза от бокала и увидел восхищенные лица.

— Уэстон.

Камилла кивнула в сторону сцены, где стоял мой отец.

— Я прошу будущего босса, который скоро присоединится к бизнесу Sinclair Constructions, пополнив четвертое поколение, подняться на сцену. — Проговорил мой отец в микрофон.

Его слова отскочили от меня, и я почувствовал густой комок в горле.

Я прошел через занятые столы к отцу, стоявшему на авансцене.

Он пожал мне руку и притянул меня к себе.

— Ты не подпишешь этот чертов контракт с New Jersey Devils и никогда больше не будешь упоминать о нем. Ты меня понял?

Отец зарычал мне в ухо, и я почувствовал его теплое дыхание.

Внутри меня закипал гнев, который становился все сильнее и сильнее по мере того, как я думал о том, что не могу поверить в то, что он мне только что прошептал. Если бы я сказал что-то против него в присутствии всех этих людей, то остался бы студентом без крыши над головой и с заблокированным банковским счетом.

Почему он сказал, что узнает, сможет ли он прийти на игру в четверг, если он сказал мне что-то подобное сейчас?

Стал бы он вообще шептать мне это на глазах у всех, если бы Луна не упомянула об интересе New Jersey Devils?

А что, если бы я просто сошел с этой сцены, вернулась домой и пошла с Картером в бар?

Что если?

49.

Луна

Остаток вечера был сущим адом, и все из-за меня.

Я должна была держать рот на замке, я не имела права говорить это, но я все равно это сделала. Это был рефлекс. Я не думала о том, что сказала в тот момент. Как будто я сначала говорила, а потом подумала и поняла, что сказала.

Когда Уэстон отпустил мою руку, я поняла, что я сделала.

О том, что им интересуются New Jersey Devils, он должен был рассказать своему отцу, а не я.

Я все испортила.

Настроение в машине было ужасным, пока мы ехали домой.

Это была последняя ночь у Синклеров, пока мы не переехали на следующий день в только что отремонтированный дом. Мы с мамой и Итаном уже были там последние несколько дней, и он с приятелем из его эстафеты помог нам расставить первую мебель.

Мы расставили все, что могли, пока Итан готовился к игровой неделе. Уэстон тоже. Он предложил свою помощь, но мама настояла на том, чтобы он сосредоточился и готовился к играм.

Комод уже стоял в моей комнате, над ним висело круглое зеркало. Кровать все еще стояла в коробке, потому что позже должны были доставить еще один предмет мебели. Первые несколько ночей я буду спать с матрасом на полу.

От этого все становилось еще хуже. Последняя ночь у Синклеров, молчаливое обращение в машине и напряженная атмосфера.

Хотя я могла бы как-нибудь переночевать в доме Уэстона, так же как и он в моем, это отличалось от того, что было в последние несколько недель.

Мы с Уэстоном вошли в дом и оказались единственными, кто уже был дома. Рик, Камилла и моя мама все еще находились на торжественном мероприятии, прощаясь с последними посетителями и собирая еду с фуршета.

Я пристроилась за ним и последовала в его комнату.

Уэстон скрылся в ванной, а я повесила платье на вешалку. Его комната каким-то образом стала и моей. Гостевая комната теперь служила только для переодевания, словно гардеробная.

Я надела ту самую футболку, в которой спала последние несколько дней, прошла через ванную с платьем на вешалке и повесила его на дверь шкафа в гостевой комнате.

— Мы можем поговорить, Уэс? — Осторожно спросила я, наблюдая, как он бросает в стирку белую рубашку и складывает костюм.

— Я просто устал. Я хочу спать. — Проворчал он.

Ой.

Но я принимаю его решение. Я просто хочу лечь с ним в постель, в его объятия, и выспаться, чтобы хватило сил на завтра.

Уэстон остановился, когда мы вошли в его комнату, и я чуть не наткнулась на его голую спину.

— Думаю, будет лучше, если сегодня мы будем спать каждый в своей постели, Луна.

Уэстон почесал затылок, и я посмотрела на него.

Потребовалось мгновение, чтобы понять, что мне не показалось.

— Ты это серьезно? Почему ты так от меня отгораживаешься? Это несправедливо, — спросила я его, — это последняя ночь, когда я здесь.

Мои глаза начали гореть, я чувствовала, как наворачиваются слезы, но я старалась не дать им покинуть мои глаза.

Эти слезы не должны бежать по моим щекам.

— В жизни так много несправедливого, но это правильный поступок. Спокойной ночи, Луна.

Это было больно.

Это предложение было похоже на удар в живот.

Не возвращаясь к последним словам, я прошла мимо него, схватила плед и молча прошла мимо него.

Я осознавала свою вину и понимала, что поступила неправильно, но мне было почти больнее от того, что он закрыл меня и оттолкнул от себя. Я не могу сделать ничего другого, кроме как показать Уэстону, что я поняла, что поступила неправильно, и попытаться поговорить с ним.

Если это то, чего он хотел, я ничего не могла сделать.

Я спала так хреново. Действительно хреново.

Если это вообще можно назвать сном.

Голова была забита мыслями о вчерашнем вечере. Я пересмотрела весь вечер и наш короткий разговор, и все время переигрывала его. Я думала о том, чтобы просто пойти в комнату Уэстона, но что-то внутри меня, словно второй голос, не давало мне этого сделать.

Я также надеялась, что он передумает и придет ко мне, ляжет со мной в постель или обнимет меня.

Прижав ухо к двери его комнаты, я пыталась прислушаться и как-то понять, проснулся он уже или еще спит. Но так как ничего не было слышно, я повернула серебристую ручку двери и приоткрыла ее так, чтобы просунуть голову.

Там никого не было.

Его постель не была заправлена, что бывало всегда, но когда я поискала его спортивную сумку, которая всегда стояла рядом со шкафом, ее тоже не было, я поняла, что он уже ушел из дома.

Я сбежала по лестнице на кухню, там была только мама.

— А где все остальные? — Перфекторски спросила я.

— Уэстон уже на ледовой арене. — Ответила она на то, что я хотела узнать.

Мама обеспокоенно посмотрела на меня.

— Луни, что случилось?

— Мы поссорились, потому что я не подумала, и теперь я все испортила.

Я пожевала нижнюю губу.

— Ты знаешь, что он выглядит так же плохо, как и ты?

Она взяла меня на руки, и я обняла ее за талию, крепко прижимаясь к ней, пока она гладила рукой мои волосы.

— Найди способ поговорить с ним и сказать ему все, что ты думаешь. Только так ты сможешь разобраться с этим, и тогда все будет хорошо, но только если ты поговоришь с ним, — она поцеловала меня в висок, — обещаешь?

— Угу. — Кивнула я.

Я заварила еще одно какао, взяла наверх очищенный апельсин и начала собирать остальные вещи. Сначала, освежившись, я упаковала все ванные принадлежности в свою маленькую косметичку. Последние вещи я спрятала в чемодан, который последние несколько недель лежал под кроватью, и вытолкала его в коридор, после чего заправила кровать и пропылесосила комнату.

Мама уложила в машину мой чемодан, ее чемодан и две коробки, а я в последний раз осмотрела комнату и заглянула в ящики, чтобы проверить, не валяется ли там еще что-нибудь мое.

Настроение у меня было не очень хорошее, я много думала, и почему-то меня не покидало ощущение, что из этого ничего не выйдет.