– Вот оно что! – хищно оскалился шрамированный иссар. – Значит, амулет твой канул в небытие, а пустота вырвалась на волю. И ты, такая тихая и безобидная, вдруг превратилась в жадное до силы чудовище?
Злая насмешка в его голосе обожгла словно оплеуха. Я до крови прикусила губу.
– Я не превращалась в чудовище, я лишь забрала темноту… вы же сами знаете…
– Довольно! – рыкнул Эйрик, резко поднимаясь из-за стола. – Хватит жалких оправданий! Думаешь, нас проймет твоя ложь.
Лорд-командующий в два шага преодолел разделяющее нас пространство. Нависнув надо мной грозной тенью, впился немигающим взглядом мне в лицо. В черных глазах плясало инфернальное пламя.
– Ты – акайра, – процедил он, чеканя каждое слово. – Темная, извращенная, противная природе тварь. Угроза всему сущему. И никакие амулеты, никакие жалкие увертки этого не изменят.
– Нет! – отчаянно замотала я головой. – Я не такая! Не демонизируйте меня! Я… я просто запутавшаяся девушка, жертва обстоятельств! И как оказалось, это вы извратили суть таких, как я, сделав изгоями. Чудовища – вы, это из-за вас Николас пал, если бы меня пустили к нему в час отчаянья и ярости, я бы смогла его спасти.
Эйрик резко выпрямился, словно от удара, и в этот миг его сила хлынула во все стороны, затапливая зал удушливым маревом. Черные всполохи заплясали на стенах, туша трепещущее пламя свечей. Воздух сделался вязким, почти осязаемым.
У меня перехватило дыхание. Зов этого могущества, его сокрушающая злая воля обрушились на меня, словно девятый вал. Грозя смять, растоптать, разметать прахом.
Что-то внутри дрогнуло, очнулось. Моя пустота, моя ненасытная пустота заворочалась, потянулась навстречу чужому могуществу. Желая слиться с ним, поглотить, насытиться.
Меня скрутило в приступе дикой боли. Тело будто рвало на части, раздирало между двумя полюсами. Звериный голод акайры рвался на волю, побуждая вцепиться Эйрику в глотку, выпить досуха. Но моя человеческая суть еще трепыхалась, сопротивлялась из последних сил.
Я стиснула виски похолодевшими пальцами. Зажмурилась до рези в глазах, борясь с искушением, со жгучим стремлением впитать чужую силу. Грудь распирало, колени подгибались. Из горла рвался не то стон, не то хрип.
Краем сознания уловила, как Норрен брезгливо скривился. С явным трудом подавил всплеск ауры, отозвал разлитую мощь.
– Вот видите, господа, – процедил он. – Чудовище внутри уже пробудилось. Жаждет, тянет поводья. Того и гляди сорвется с цепи, учинит кровавую баню.
Его губы исказила безжалостная усмешка.
– Только покаяние и смирение перед своей природой дадут ей шанс на искупление. Шанс обрести цель и смысл своего проклятого существования.
Он сделал шаг ко мне, нависая всем своим грозным величием.
– Ты можешь стать нашим величайшим оружием, акайра. Кошмаром для врагов Ордена, погибелью для скверных демонов. Каждая капля поглощенной тобой мерзости станет служить благому делу.
Его слова обрушились на меня, будто удары молота. Я содрогнулась всем телом, чувствуя, как от лица отхлынула кровь.
– Ты рождена, чтобы уничтожать зло, – неумолимо продолжал Эйрик. – Всю свою жизнь ты будешь вбирать в себя чужую скверну, служа очищающим пламенем для человечества. И это искупит твою порочную суть.
Он склонился ко мне, обдавая жарким дыханием. В черных глазах плескалось зло.
– Прими свою истинную природу, акайра. Прими и смирись. Только так ты обретешь прощение за то, чем являешься. За ту мерзость, что несешь в себе.
Меня затрясло. Внутренности скрутило болезненным спазмом. Гордость, отчаянное желание оставаться человеком вопили, молили не поддаваться. Не становиться тем чудовищем, которое хочет сотворить из меня Орден.
Но в то же время проклятая пустота внутри отзывалась на его слова. Ликовала, предвкушая безграничную власть и насыщение. Нашептывала, что в служении злу против зла есть своя извращенная логика.
Терзаемая противоречиями, я стиснула голову руками. По щекам безудержно текли слезы. Я чувствовала, что схожу с ума, мечусь между долгом и желанием, между человечностью и демонической сутью.
Но даже в этом безумии, в этой агонии раздирающих душу метаний, в сознании билась одна-единственная мысль. Ник. Я должна спасти его. Вырвать из лап тьмы, не дать забыть, кто он есть на самом деле. Это стремление, эта неистовая решимость стала якорем, за который я отчаянно цеплялась, чтобы не утонуть в беспросветном мраке.
Образ Ника, настоящего Ника, каким он был до всего этого кошмара – вот что удерживало меня на краю. Не позволяло окончательно слететь с катушек, поддаться искушению принять свою темную природу. Я должна сражаться. Должна бороться из последних сил – ради него, ради нас обоих.
Эйрик что-то говорил, но слова его долетали будто сквозь толщу воды. Реальность дробилась, плыла перед глазами. Но мысль о Нике, отчаянная надежда, была единственным светом во тьме, единственной соломинкой спасения.
И я поклялась себе, что не сдамся. Вырвусь отсюда, чего бы мне это ни стоило. Найду его и верну к свету. Вопреки Ордену, вопреки целому миру – мы будем вместе. Такие, какими и должны быть – живые, настоящие, любящие.
– Довольно слов, – донесся будто издалека голос Эйрика. – Уводи ее. Пусть до утра поразмыслит над своим предназначением. А там посмотрим, хватит ли твари рассудка покориться неизбежному.
Дальше все поглотила мутная пелена. Меня куда-то вели, тащили, швырнули на жесткий пол. Лязгнул засов, по стенам заметались всполохи факелов.
Но это уже не имело значения. Здесь, в кромешной тьме каменного мешка, рядом со мной был мой свет. Путеводная звезда, за которой я готова была идти до конца.
Имя ей было Ник. И ради него я выдержу что угодно.
Глава 6
Я очнулась от звука отодвигаемого засова. Дверь камеры с лязгом распахнулась, впуская внутрь слепящий свет факелов. На пороге стоял Деймон, хмурый и молчаливый. За его спиной маячили двое иссаров в черных доспехах.
– Вставай, – бросил он. – Лорд-командующий желает тебя видеть.
Я с трудом поднялась на ноги, чувствуя, как затекшие мышцы пронзает боль. Сколько часов я провела в этой душной тесной камере? Сознание путалось, мысли разбегались, не давая сосредоточиться.
Деймон окинул меня цепким взглядом, будто оценивая, насколько я готова следовать приказам. Видимо, то, что он увидел, его удовлетворило. Он кивнул своим спутникам:
– Выведите ее. И смотрите в оба, чтобы не выкинула какой фокус. Эта акайра хитра как лиса.
Стражи грубо схватили меня за локти и поволокли прочь из камеры, через анфиладу мрачных коридоров.
Мы вышли во внутренний двор, залитый тусклым утренним светом. Небо затянули серые облака, моросил мелкий дождь. В центре двора на помосте стоял массивный каменный алтарь, испещренный странными письменами. Вокруг толпились иссары в черных мантиях, их лица скрывали глубокие капюшоны.
Меня подвели к помосту и грубо швырнули на колени. Холодный мрамор больно впился в ноги, но я даже не поморщилась. Все мое внимание было приковано к фигуре в центре – Эйрику Норрену собственной персоной.
Лорд-командующий возвышался надо мной словно исполинская статуя, черный плащ струился по плечам подобно крыльям ворона. В руках он сжимал длинный обоюдоострый меч с рунной гравировкой на клинке.
– Адель Рилеек, – разнесся под сводами его зычный голос. – Ты предстала перед судом Ордена. Мы призываем тебя отринуть свою прежнюю жизнь и принять истинное предназначение. Предназначение акайры, поглощающей скверну этого мира.
Он сделал знак, и двое иссаров рывком поставили меня на ноги. Эйрик шагнул вперед, занося меч над моей головой.
– Отвечай, Адель из рода Рилеек. Отрекаешься ли ты от своей человеческой сути? Признаешь ли свою истинную демоническую природу? Клянешься ли служить Ордену, очищая этот мир от зла?
Голова шла кругом. Слова древней клятвы, произносимые зычным голосом, казалось, проникали под кожу, сковывали разум и волю. Я чувствовала, как моя тьма внутри трепещет от предвкушения, жаждет вырваться на волю, поглотить, испить досуха…