— Эйми, я тоже не намерена оставлять мою работу здесь.

— Рада это слышать, дорогая. Я отдаю себе отчет, что существуют и иные причины, заставляющие людей колесить по свету, кроме поисков богатства или славы. И я не настолько стара, чтобы не понимать, как легко они могут подчинить себе человека.

На следующий день Клэрити формально возобновила работу с коллегами. Когда же они услышали ее историю, на Флинкса обрушилась лавина дружеских хлопков по спине и поздравительных рукопожатий. Все как один выражали ему благодарность за его подвиг. Флинксу ничего не оставалось, как терпеливо принимать все это.

Он пытался завязать разговор, однако технические термины, которыми оперировали коллеги Клэрити, выходили за рамки его познаний. А вот она явно окунулась в родную стихию.

Флинксу представился невысокий, смуглый и вечно нервничающий молодой человек по имени Макс. Он был ненамного старше Флинкса. Его лаборатория была битком набита самыми невообразимыми безхлорофилловыми растительными формами. Некоторые из них обладали способностью передвигаться. Он был в явном восторге оттого, что ему выпала роль наставника и гида.

— Нам до сих пор не совсем ясно, произошли ли грибки от морских водорослей или от одноклеточных, но на этой планете существуют такие генотипы, что камня на камне не оставляют от традиционных теорий.

Флинкс слушал с воодушевлением. Впрочем, он поступал так каждый раз, когда подворачивалась возможность узнать что нибудь новенькое. К тому же он посещал не только одни лаборатории и библиотеки. У него находилась минутка, чтобы развлечься и отдохнуть. Индивидуальное меню, современные увеселения на дискетах и чипах, и даже, при случае, настоящий концерт. Их время от времени по графику давали в разных подразделениях фирмы. Флинкс заметил, что здесь делается все возможное, чтобы жизнь в подземелье была как можно приятнее.

— Невелика компенсация, — сказала на это Клэрити. — Солнца нет, неба тоже не видать. Правда, в «Колдстрайпе» стараются изо всех сил. Мы ведь крупнейшая исследовательская фирма на Тоннеле. Другие фирмы гораздо меньше нашей и едва разворачивают свою деятельность. Большинство из них ограничиваются исключительно исследовательской работой. Мы же пока единственные, кто занят промышленной разработкой новых продуктов. В «Сометре» тоже пытаются кое-что сделать, но пока они не располагают для этого необходимым оборудованием. Как только «лакомые кубики» и Сплетение Вердидион поступят на рынок, люди наверняка перестанут задавать глупый вопрос — «А где этот Длинный Тоннель?» Мы планируем экспортировать их прямо на Большую Талию. Правда, если не ошибаюсь, тебя не слишком интересует экономика.

— Меня интересует все, — спокойно возразил Флинкс.

Наблюдать за работой Клэрити в лаборатории было сущим удовольствием. Она преображалась, едва переступив порог. Куда только девались ее улыбочки и смешки. Она становилась воплощением серьезности и внимания, как только дело доходило до разгадки какой-нибудь генной структуры грибков или пожирателей сульфидов. Она редко работала с биоформой как таковой. Это была работа хирургов и манипуляторов. Она же работала на гигантском мониторе, в чью память было заложено несколько миллиардов мегабайтов единиц хранения. Даже не притрагиваясь к живой клетке, Клэрити была способна разложить на части самый сложный живой организм или же при необходимости кирпичик по кирпичику воссоздать его. В считанные часы она могла построить схему эволюционного развития целого вида. Лишь после того, как все комбинации были несколько раз просчитаны и проверены, начинались опыты с живыми клетками.

Флинкс смотрел, как загипнотизированный, и в то же время на душе его было тревожно. Он почему-то испытывал сочувствие к этим примитивным созданиям. Ведь их генетические коды превращались в подобие детских кубиков. И какая разница, кто это — грибки ли, слизистая ли плесень. Флинкс мог без труда представить себе группу других безлицых незнакомцев, склонившихся над похожим оборудованием. Они точно так же передвигают молекулы ДНК электронными щупами, вставляют их в белковые цепочки и удаляют гены. Кроме того, он столь же легко мог представить конечный продукт их бесстрастного рассудочного труда — себя.

Клэрити же вселяла в него тревогу совершенно другого рода. Хотя совсем недавно Флинкс дал себе зарок держаться подальше от проблем легкомысленного и фривольного создания, его неодолимо тянуло к симпатичной генинженерше. К тому же она сама по собственной инициативе продемонстрировала Флинксу, насколько велика ее тяга к нему.

Он с восторгом наблюдал ее среди коллег. Работая, она уже не выглядела испуганным, замученным созданием, которое он вытащил своими руками из джунглей Ингра. Нет, в ней прибавилось зрелости и уверенности в себе на целый десяток лет.

Их отношения постепенно приходили в спокойное русло. И дело было вовсе не в том, что она охладела к нему. Наоборот, наедине с ним она держалась куда раскрепощеннее, чем до этого. Но вместе с самоуверенностью к ней вернулась, чему Флинкс был рад, некоторая отстраненность. Если бы Флинкс того захотел, она наверняка с горячностью откликнулась бы на проявление его чувств. То, что она неравнодушна к нему, безошибочно читалось в ее глазах и в голосе. Просто теперь ее жизнь больше не зависела от него. Так оно и к лучшему.

К несчастью, ее возросшее самообладание и уравновешенность в их отношениях сопровождались постепенным спадом у него. Ведь хотя Флинкс в интеллектуальном плане чувствовал себя равней большинству ее коллег-мужчин, а иногда даже ощущал превосходство, в смысле социального общения он был куда менее опытен, чем самый заурядный молодой человек девятнадцати лет.

Что ж, он всегда был одиноким скитальцем, таким наверняка и останется.

Он хвостиком ходил за Клэрити, пока та выполняла свои эксперименты, радуясь тем редким моментам, когда им удавалось переброситься словом о чем-либо, кроме работы.

Клэрити с головой ушла в эксперименты с так называемой замшевой плесенью. Это было нечто среднее между грибом и желе. Сама по себе плесень была совершенно бесполезной, но ее созревшие споры имели аромат свежескошенного клевера. Но важнее всего было то, что порошок, приготовленный из них, был способен полностью перебить запах человеческого тела. Правда, всего на несколько часов.

Вот если бы Клэрити и ее коллегам удалось при помощи генной инженерии вывести плесень, чьи споры убивали бы неприятные запахи часов на двадцать, а еще лучше на два-три дня, в руках ученых оказался бы новый косметический продукт, способный сходу завоевать рынок Содружества. Было экспериментально доказано, что споры безвредны и не вызывают побочных эффектов. Кроме того, это был природный продукт, в то время, как многие дезодоранты содержали металлы, способные нанести человеку значительный вред. Клэрити сама пробовала новинку и убедилась в ее полной безвредности.

Клэрити отвернулась от экрана монитора.

— Не слишком впечатляет, конечно. Подумать только, собрать воедино все достижения генной инженерии только для того, чтобы избавить тело от дурного запаха. Эйми говорит, что подчас самыми выгодными оказываются те продукты, которые решают самые простейшие проблемы.

Дерек с Хингом работают еще над одним видом слизистой плесени, которая существует в полужидкой форме. Она способна перерабатывать токсичные соединения, превращая их в полезные удобрения. Ее естественная скорость протекания реакции может быть значительно увеличена. Тогда появится возможность производить ее в больших количествах при минимальных затратах. Этого вполне хватит, чтобы обеспечить по меньшей мере половину свалок Содружества. Ты только представь себе — мы в буквальном смысле сможем превращать отраву в персики. Слизняки и прочая бяка — вот чем мы тут занимаемся.

— Исключительно ради выгоды.

— Тебя это огорчает? Он отвернулся.

— Не знаю. Просто мне не дает покоя эта проблема — имеем ли мы право ради выгоды изменять естественный ход вещей.