– Это называется приветствие. Меня зовут Ийнас.

Я с восторгом наблюдала за ее клыками, выступающими над нижней губой. Йенс бесшумно подкрался и закинул свою массивную руку на спину девушки, отчего та повела плечами, пытаясь скинуть ношу.

– Прекрати, у нас же гости. Хватит вести себя как дикарка. – Мужчина подмигнул мне и убрал руку, засунув ладони в карманы штанов, низко сидевших на бедрах. Я едва доходила ему до груди. Василькового оттенка глаза с озорством изучали пространство вокруг, шрамированная грудь равномерно поднималась и опускалась. Левый клык был немного отколот, сероватого оттенка кожа поблескивала в солнечных лучах.

– Я и есть дикарка, Йенс.

Злата, чуть вскинув руки вверх, призвала всех к молчанию, обратившись к Ийнас.

– Осмотришь Касандру? Нужно узнать задатки ее магии, какой стихией обладает, что стимулирует магию, а что, наоборот, блокирует. Сможешь?

– Спрашиваешь еще, – усмехнувшись, Ийнас развернулась и быстрым шагом направилась к одному из деревьев, откуда сочился темный свет. Вздрогнув, сделала пару шагов, но услышала радостный крик Златы, которая махала кому-то и улыбалась. Я развернулась и проследила за девушкой взглядом.

Из-за деревьев вышла женщина лет сорока. Руки скреплены на животе в замок, босые ноги, волнистые волосы пшеничного цвета, скрывающие половину лица, и багровое платье, крепившееся на шее атласными лентами и ниспадающее к щиколоткам. Белесого оттенка глаза, казалось, смотрели сквозь меня.

– Касандра, познакомься. Джойс – покровительница нашего селения – Джомсона.

Глаза женщины с восторгом изучали меня, словно пытались запомнить каждую черту лица и тела. Когда она заметила изрядно помятое от ходьбы платье, местами покрытое слоем пыли, Джойс нахмурила брови и с неким укором в голосе спросила Злату:

– Разве так принято встречать дорогих гостей? Разве так принято приветствовать каждого, кто ищет в поселении приют и покой?

Джойс повела плечами и выпрямила спину, продолжая удерживать руки замком на животе. Я заметила темные круги под ее глазами и тонкую сеточку вен на шее, скрывающихся под волнистыми волосами. Мелкая рябь, которая пошла от ее тела, заставила отшатнуться и пару раз моргнуть, чтобы прогнать морок. Джойс продолжала изучать мое лицо с теплотой, но некой снисходительностью, будто я была несуразным ребенком, сотворившим очередную пакость. Несуразным, но любимым, чтобы за проступок не последовало наказание.

Злата, прокашлявшись, чуть подтолкнула меня в спину и повела головой вверх, призывая ступать за Ийнас, поодаль нервно переминавшейся с ноги на ногу.

Не бойся оступиться. Это твой путь, который ты должна пройти одна. Смелей, не дай сомнениям изменить начертанное.

Голос, прозвучавший в голове, замолчал.

– Вы слышали это?

– Слышали что, дитя? – Злата мягко коснулась моего плеча. В ее глазах таилась тревога и невысказанные опасения, которые она не решалась произносить вслух.

Ты не сумасшедшая. Придет время, когда будешь обязана выполнить начертанное, от этого не сбежать. Иди на свет, который призовет. Обрети магию, дарованную тебе.

Я исполнила безмолвный приказ, будто опытный кукловод потянул за невидимые нити, приказывая выполнять его указания. Протянула платье Злате и нагая пошла в сторону деревьев, манивших своим магическим светом. Поляна утонула в тишине, которая сопровождала каждый мой шаг. Резвящиеся девушки остановились, чтобы понаблюдать за мной с неприкрытым интересом. Те, кто занимался взращиванием новых деревьев и растений, не прекратили своего занятия, но я кожей чувствовала их колкие взгляды. Ийнас удивленно моргнула изумрудными глазами и усмехнулась, когда я поравнялась с ней и улыбнулась уголками губ. Йенс, облокотившись о ствол дерева и скрестив руки на груди, а ноги – в лодыжках, ни разу не шевельнулся, пока я шествовала до дерева. Ийнас схватила платье, которое я отдала Злате и насильно обернула вокруг моего тела, прикрывая грудь и бедра.

– Никогда не расхаживай нагая. Никогда. Нигде, – сухо констатировала девушка, надавив на спину, подталкивая к деревьям, которые, словно почувствовав мое присутствие, засияли еще ярче. Фиолетовый, лазурный, изумрудный, янтарный, багровый и желтый – их оттенки дарили надежду и тепло, но все нутро тянулось к непроглядной тьме, которая высматривала меня своим хищным взглядом, выжидая момента, чтобы поглотить полностью. Я ступала босыми ногами по траве, почувствовав прохладу земли, коснулась ствола дерева дрожащими от волнения пальцами и начала выводить на нем узоры указательным пальцем. Кожу приятно покалывало, когда магия, словно живое существо, изучало меня.

– Я хочу туда, в темноту, – прошептала, не отводя взгляда от мрака внутри одного из деревьев, продолжая выводить пальцем незамысловатые узоры.

– Но магия тебя не принимает, – я уловила удивленные нотки в голосе Ийнас.

– Как это – не принимает? Почему? – До темноты оставался буквально метр. Я могла бы подтянуться и упасть в объятия мрака, чтобы забыться.

– Каждое дерево олицетворяет магию, похожую на солнечные блики, только разных оттенков. Фиолетовый – воздух, изумрудный – природа, лазурный – вода, янтарный – огонь, багровый – контроль над эмоциями, желаниями, возможность узнать пороки всего живого, главные секреты, желтый – исцеление, черный – возможность общаться с умершими, воскрешать их.

– Надо же, как интересно… – Сердце бешено билось о ребра, когда я, не осознавая, вскинула руку и прикоснулась к темноте, которая отозвалась. Мрак пошел рябью, и спустя мгновение из него, словно змея, выскользнула женская рука и, схватив меня за запястье, утянула в сумрак. Нежные прикосновения к коже, убаюкивающий голос и крики, доносившиеся по эту сторону неизвестности.

Ты сделала правильный выбор, фея.

28-й год эры правления Дракона

Мулцибе́р

Спустя три года смог доказать Высшим, что моя магия достойна, чтобы стать одним из них. Поначалу выдавали мелкие поручения, по типу образумить разъярившегося кентавра, которому показалось, что труп охотника шелохнулся и хочет его убить. Я смиренно, скрипя зубами, исполнял все приказания, чтобы доказать самому себе в первую очередь, что чего-то стою в этой жизни.

Алке́ста и Ве́дас решили не устраивать помпезных празднеств по этому поводу, за что я был им благодарен. Мы решили объявить эту новость завтра в столице и других городах, которые были частью Пра́нты. Эта ночь была полностью в моем распоряжении, чтобы свести счеты со старыми правителями континента.

Дождавшись, когда наступит ночь и огни в комнатах погаснут, я потушил свечу в своей и погрузился в полную темноту. Вскинув левую руку, призвал магию, окрасившую собой все вокруг в багровый цвет, сквозь который, извиваясь, виднелись главные пороки и грехи людей и существ, населяющих Пра́нту. Свободной рукой я распахнул дверку шкафа и достал оттуда наряд Высших – темную рубашку и штаны, где была вышита маленькая золотистая эмблема в виде дракона, изрыгающего пламя в небо. По щелчку пальцев одежда плавно соскользнула с вешалки и окутала мое тело, даруя приятную прохладу от касаний шелка. Закатав рукава рубашки по локоть, я пригладил ладонями невидимые складки и всмотрелся в зеркало, встроенное в одну из створок шкафа. Мне виделся изнеможденный мужчина, сапфирового оттенка глаза светились в непроглядной тьме, рога острыми пиками прорывались сквозь густые угольно-темные волосы, губы изогнулись в улыбке, обозначилась глубокая ямка на подбородке. Пару раз дернув за воротник рубашки, я магией бесшумно открыл окно и, распахнув крылья, под покровом ночи покинул крепость, направившись в У́нсах.

Спустя полчаса полета я приземлился около массивной деревянной двери, по ту сторону слышались крики и пьяные мужские разговоры, сквозь которые проскальзывали женские стоны. Бордель пользовался популярностью на Пра́нте благодаря тому, что простые смертные мужчины могли насладиться близостью с магическими существами. Изощренные в своей порочности, они сходили с ума от одной мысли о том, что могут за определенную плату творить с гарпиями, сиренами, кентавридами все то, что только пожелает прогнившее нутро. Мне была противна мысль, что кто-то получает любовь и удовлетворение за деньги, а кто-то за них продает свою честь и уничтожает душу из ночи в ночь.