И вот наконец показалась последняя дверь: толстые чугунные ворота, врезанные в каменную стену и расписанные буквами незнакомого языка. По сторонам от них стояла пара рыцарей поистине исполинских, в старинных латах и шлемах с глухими забралами, будто с головы до ног отлитые из меди. В руках они держали мечи, каждый ростом в полторы Александры.

Разглядывая охрану, она остановилась. С детства помнила о них из прочитанных взахлеб в детстве рыцарских баллад – о Тристане или Гавейне. Вот это были герои! Они пускались в путешествия ради помощи несчастным и несправедливо обиженным, бросались на защиту чести дамы сердца. Сколькими вечерами они с Петром играли в эти легенды, то и дело меняясь ролями – Петр все норовил сделать из Александры прекрасную даму, но она требовала справедливости, а значит, в половине игр шелковый капор доставался брату. Ночами же Александра мечтала, что, выросши, обязательно станет, как они, проводить жизнь не в праздных увеселениях, а в подвигах, а то и вовсе в поиске своей волшебной чаши.

И вот теперь она увидела своих героев вживую. И оробела. Рыцари, что стояли перед дверью, громадные и свирепые, с тусклым светом, мерцающим из забрала, скорее походили на злобных великанов из тех же баллад, готовых отрубить герою голову за принятый от жены платок или спасительную нитку.

Услышав шаги, рыцари ожили, прорези в забралах загорелись. Стражи подняли мечи.

Пятясь, Александра вспоминала слова Ягины: «Вы, сударь, унтер-офицер Бессмертного лейб-гвардейского полка, личной государевой роты. Держитесь соответствующе». Легко сказать!

Глядя, как один из рыцарей делает шаг навстречу, Александра потерялась, в голове сделалось предательски пусто.

– Посланник Главнокомандующей… – начала она и запнулась. – Депеша… срочный приказ…

Рыцарь поднял меч и замахнулся.

– Они вам не верят! – прошипела Ягина. – Будьте увереннее, ну же!

– Важный приказ… Главнокомандующая… срочно…

Воздух лопнул. Лезвие взвизгнуло, блеснуло, тяжелый меч просвистел над кивером, Александра едва успела отпрянуть. На плечо осели состриженные грозным оружием ошметки черного султана. Такой удар мог бы рассечь позвоночник, располовинить голову – неужто теперь драться с этим ходячим медным самоваром?!

– Срочный… – Александра пригнулась, сберегая голову от нового удара, – срочный…

Второй рыцарь махнул справа, пришлось отпрыгнуть. Александра обнажила в ответ саблю, но в сравнении с пудовыми двуручными таранами та показалась иголкой. Да и сама Александра смотрелась хорьком между двух медведей.

И все же… разве хорек не юркнет у медведя между ног, уходя от удара лапой? Не успеет укусить в нос, пока медведь размышляет, куда это он подевался? Александра всю юность училась сражаться против соперника, что будет больше и сильнее, и сейчас советы старого учителя спасали ей жизнь, секунда за секундой. Мсье де Будри поучал: «Вы, мадемуазель, должны порхать, будто вам подпалили платье. Ваше главное правило: держите противника как можете далеко, а когда он отвлечется – как можете близко, но только на один ваш удар, не больше». Так что Александра порхала. Отклонялась, отступала, отпрыгивала. Делала так, чтобы рыцари мешали друг другу, пока наконец один из них не открылся.

Нырнув под тяжелую медную руку, она изо всей силы ткнула в просвет лат под мышкой. Сабля вошла глубоко и мягко, будто в живое, вот только из щели не показалось и капли крови. Боли рыцарь тоже не выказал, даже не пошатнулся. Зато в ответ он двинул локтем и сбил с ног. Упасть получилось набок, голова сбереглась, только звонко клацнули зубы. Александра крутанулась, уходя от удара, откатилась от ухнувшего меча, но попала ровно под замах второму рыцарю. Он занес свой пудовый меч.

«Я – унтер-офицер Бессмертного лейб-гвардейского полка, личной государевой роты, – повторяла про себя Александра. – Я – унтер-офицер…»

Не помогало. Да и как могло помочь, если мысли только и заняты тем, чтобы не быть раздавленной медной пяткой? Это ротмистр Пышницкий мог сохранять устрашающий боевой тон и даже раненый, под картечью, продолжать отдавать приказы… В этот самый момент Александру осенило – пулями в голове мелькнули воспоминания. В ушах загрохотало устрашающее: «Быстро-о-ов!», от которого каждый раз, словно у болонки, прижимались уши. А после мелькнуло грозное: «Вы в бой собрались или на танцы?», а еще зловещее: «Я вас научу стоять на смотре по форме!» и, конечно, громогласное: «Извольте выпол-нять!», от которого ноги сами бросались, куда их послали.

Александра дернула из кармана гербовую бумагу.

– Срочный приказ от его величества! – рявкнула она что есть мочи, воспроизводя тон ротмистра. – Что вы себе позволяете! Пропустить сию минуту! Ответственность за промедление ляжет на вас!

Меч рубанул, ухнул. Должен был разрубить Александру пополам, но вместо этого ударил об пол на волосок от кивера. Мгновение рыцарь выжидал, слепя из прорезей в забрале, а после выпрямился и отступил на место. Протянул руку, принимая приказ.

Александра вскочила.

– Распоряжение Главнокомандующей поместить нарушительницу под стражу, в камеру за этой дверью. Немедленно!

Рыцарь развернул приказ. Пока он смотрел печать, Александра отступила к Ягине.

– Вы, кажется, говорили, ваша просьба не связана с риском для моей жизни.

Ягина коротко усмехнулась:

– Я предупреждала, что играть требуется мастерски. А вы, сударь, еще слишком молоды, чтобы научиться врать так искусно.

Александра только вздохнула.

Рыцарь достал из складки в латах медный ключ, поднес к замочной скважине, но в этот момент из-за двери донесся надрывный и хрипящий вопль, похожий на крик неведомой птицы. За ним последовало бормотание, болезненные стоны и неясные причитания.

Александра поежилась. Что Ягине там нужно? Кого она собралась вызволять из камеры? Вспомнились слова Марьи Моровны: «Ты знаешь, как она может быть опасна».

Скинув неплотно застегнутые кандалы, Ягина решительно подалась вперед, но тут же отшатнулась. Дверь отворилась изнутри, и из-за нее показался молодой человек, парадно и по-бальному одетый. Черными были его фрак, брюки и туфли, и лишь платок, перевязывавший ворот рубашки, отливал синевой.

– Что здесь творится? – Он сдвинул густые темные брови. – Ягина? По какому праву вы здесь?

Молодой человек был высок и худ, черен волосами и немного сутул. Кожа его из-за молодости была на щеках неровной, но это не портило красивого лица с острыми скулами и прищуренными светлыми глазами. Высокомерность во взгляде выдавала дворянский титул, а бриллиантовая булавка для шейного платка намекала на высокое положение в свете, и Александра, намеренная теперь ни за что не оплошать в своей роли, вытянулась во фрунт и звякнула шпорами.

– Имею распоряжение Главнокомандующей поместить нарушительницу под стражу, в камеру за этой дверью, – сказала она, довольная тоном, в равной степени сочетающим почтение и уверенность. – Приказано выполнить безотлагательно.

Молодой человек окинул ее взглядом, которым обычно окидывают табуретку, запнувшись о нее ночью, и повернулся к Ягине:

– Что за комедию вы тут ломаете, сударыня, извольте объясниться.

Ягина посмотрела на него гордо и с вызовом:

– Я просто хочу ее увидеть.

При звуке ее голоса из-за двери завыли. Зазвенело, разбиваясь, стекло, лязгнул металл, что-то захрустело, грудой падая на пол.

– Вы же видите, вы делаете только хуже, – отрезал молодой человек, закрывая собой проем. – Оставьте это.

Не слушая его, Ягина ринулась вперед.

– Я здесь, гран-мама! – закричала она, ударяя кулаками в его грудь. – Я здесь, я тебя вытащу!

Ответом ей был новый звериный вой.

– Опомнитесь, Ягина! – сказал молодой человек, теряя самообладание. – Вы делаете ей больнее! Прекратите!

Но Ягина продолжала кричать, за дверью продолжали бесноваться, и молодой человек явно растерялся, как призвать всех к порядку. Он схватил Ягину за руки, останавливая удары. Она вырвалась. Молодой человек сделал шаг навстречу, но Александра вклинилась между ними. Рыцари схватились за мечи.