– Всем привет, я Ксюша, – начала моя соседка. – В вашей академии я уже прошла курсы массажа и парикмахерского искусства. Хочу в дальнейшем открыть свой салон красоты, а пока работаю парикмахером-колористом в «Ведьмы не стареют», – и девушка кивнула в сторону окна.
– А я гадаю, что это мне ваше лицо так знакомо! – воскликнула Юля. – Я была там пару раз, но у другого мастера.
– Теперь советую записаться к Ксении, – улыбнулась Ирина. – Наши выпускники – самые лучшие! – и она посмотрела на меня. – Так, у нас остался последний ученик…
Мои руки вспотели, в глазах потемнело. На секунду показалось, что все таращились на меня с таким удивлением, как будто я инопланетянин.
– А я думала, вы сотрудник, – прервала тишину учительница истории.
Значит, не показалось…
– Евгений тоже пришел учиться! – начала за меня Ирина.
– Да, меня зовут Евгений Юрье… Да можно просто Евгений, – робко продолжил я. – Вообще, по образованию я менеджер, но так сложилось… На самом деле, я хотел, чтобы дочь – ей скоро будет пятнадцать – обучалась здесь, но сначала решил попробовать сам. Так сказать, сделать сюрприз жене. Надеюсь, скоро ей не придется ходить в салон под нами, где о нашей семье уже знают больше, чем я сам, – у меня не получилось надеть улыбку, зато все женщины искренне посмеялись.
Дальше Ирина стала рассказывать о том, какие должны быть инструменты, как за ними ухаживать, где покупать, какие лучше и хуже, и, конечно, о том, что нужно для работы – мебель, техника… Спустя три часа занятия закончились. На улице стемнело, и снова лил дождь. Зато автобус подошел быстро и оказался почти пустым. Спрятавшись на заднее сиденье, я долго размышлял о том, правильно ли поступил, записавшись на эти курсы. Смешно же, мужик – и маникюр. Но ничего другого больше в голову не пришло.
Дома пахло котлетами и гречкой. Дети уже поужинали и ложились спать, а Света домывала посуду, поглядывая на старенький телевизор, транслирующий какой-то сериал.
– Завтра после работы заедешь к моей маме, – вместо «привет» буркнула она. – Надо стенку комода прибить – оторвалась.
– В выходные заеду, – ответил я, накладывая себе в тарелку гречку.
– Нет, завтра – она же вещи сложить не может без стенки, весь мозг вынесла этим старым комодом, – раздраженно взвизгнула Светка.
– Я до Нового года буду работать каждый день допоздна, говорил уже, – все еще спокойно объяснял я.
– Значит, придумай что-то, – перебила жена. – К своей маме хоть годами не ходи, а моей мы по гроб жизни обязаны. Так что найди уж время в своем плотном графике.
Елене Николаевне я действительно обязан. Благодаря ей нам не пришлось влезать в кредиты, ипотеки и прочую кабалу, чтобы наши дети имели крышу над головой. Когда умерла бабушка Светы, теща собрала вещи и переселилась в опустевшее жилье – крохотную «однушку» на окраине города, а мы так и остались в трехкомнатной квартире. Но ведь могла бы настоять на размене – и крутитесь, как хотите. Или вообще ничего не разменивать и никуда не переезжать, а наследство потратить на покупку дачи, например, или путешествия. А что, так многие родители делают. В конце концов, я – мужчина, и это я должен обеспечивать семью жильем, а не мама жены. Так что…
– Хорошо, я зайду, но около десяти вечера, предупреди ее, пожалуйста, – согласился я и попытался сосредоточиться на еде.
Расставшись с мужем еще в середине девяностых, теща так и не встретила достойного человека. Да и недостойного тоже. Мне вообще, кажется, у нее с тех пор никого и не было, потому что всякий раз – к месту и не к месту – она вспоминает своего Пашу: «Пашка, бывало, смотрит на меня и говорит…», «А Паша любил, когда на столе…», «Однажды мы с Пашей…», «Светик, ну ты как папка Пашка твой». И это имя звучит из ее уст так сладко, так нежно, как будто муж этот просто вышел на пару минут за продуктами или выбросить мусор и вот-вот вернется домой. А ведь Паша этот – тот еще герой. Светка часто вспоминает, как по дороге во Дворец пионеров частенько встречала отца то с одной, то с другой женщиной. Тот объяснил: по работе, но какие могут быть встречи на улице по работе, если ты – стоматолог? А после того как одна из барышень все же увела его из семьи, еще и пытался отсудить квартиру. Светке тогда было лет пятнадцать. С тех пор она ни разу не общалась с отцом: не позвала на свадьбу, не разрешила посмотреть на внуков. И, когда мать в очередной раз пытается заговорить о нем, жена вспыхивает и припоминает судебные тяжбы, «отцовских шлюх» и их бедную жизнь после его ухода.
– И все же постарайся пораньше, – не поворачиваясь ко мне, попросила Света. – И вот еще что. Я последний раз мою посуду. Надоело уже каждые две недели ногти переделывать. Мой сам.
– Научи детей, – возразил я.
– У них школа, уроки…
– А у меня работа.
– Та еще работа.
– Не начинай.
Света бросила тарелку в наполненную мыльной водой мойку:
– Ты вообще помнишь о нашем вчерашнем разговоре? Я тебе сказала: найти новую работу! А ты что вместо этого делаешь? Допоздна саморезы перекладываешь?
– Откуда ты знаешь про саморезы?
– Олег сказал. Я звонила тебе вечером – ты был вне зоны, позвонила ему, он сказал, что там какая-то путаница у вас с саморезами, и ты разбираешься что к чему…
Я опустил голову.
– Ну да. Там связь плохая на складе.
Света выключила воду, села на табуретку и стала массировать виски.
– Устала. Вкалываю как лошадь, а толку никакого…
Я отложил вилку, подошел к жене и начал мять ей плечи. На секунду она расслабилась, но тут же сжалась, как еж.
– Отстань, – взывала Света. – Мне так тошно…
– Я помню наш с тобой разговор и обещаю: скоро все изменится, – тихо, но очень серьезно сказал я.
Света обернулась.
– Правда?
– Да. Я двигаюсь в этом направлении, ничего сейчас больше говорить не буду, но обещаю…
– Надеюсь, это будет не ограбление банка? Ты не сможешь…
Я рассмеялся.
– Конечно, не смогу.
Я повернул к себе табуретку, на которой сидела жена, прижался лицом к ее голым коленям, вдыхая родной запах, и, обхватив руками Светкины бедра, начал пробираться головой под ее халат.
– Не надо, не сейчас, – она тут же оттолкнула меня.
– А когда? Сколько еще можно? Чем я тебя обидел?
– Я просто не хочу, – бросила жена, встала из-за стола и вновь прилипла к раковине, где в грязной воде, как буйки, покачивались тарелка с чашкой.
Я вышел из кухни, даже не доев. Судя по скрежету вилки по стеклу, Светка тут же соскребла остатки еды в мусорное ведро.
Дверь в детскую была открыта. Илья и Лиза уже спали, надув свои вишневые губешки. Стоит посмотреть на них – и жизнь снова наполняется смыслом, как бы банально это ни звучало. А я ведь не хотел…
О том, что у нас будет еще ребенок, мы узнали незадолго до начала первого учебного года в жизни Полины. Летом меня уволили из салона сотовой связи – не сошелся характером с начальницей. Сложный период тогда был. Но Света и думать не хотела о прерывании беременности. А когда УЗИ показало, что внутри жены настоящее чудо – двойня, мне даже стыдно стало за свои страхи.
Время беременности – отдельный ужастик в моей жизни. За два месяца до планируемой даты родов жена попала на сохранение и до рождения детей оставалась под наблюдением медиков. Потом еще долго приходила в себя, переживала из-за обвисшей груди, растянутого живота и прочих возникших проблем со здоровьем.
Поначалу я и сам не часто хотел близости – на новой работе – в турфирме – завал, дома – до поздней ночи, а то и до утра детский плач. Хорошо хоть, с Полинкой помогали то мама, то теща. Но когда все устаканилось и мы начали хоть немного спать, все желания снова вернулись. У меня. А вот у Светы – нет. Хороший секс стал настолько редким, что я инстинктивно начал присматриваться к другим женщинам: коллеги, клиентки, случайные незнакомки, ставившие лайки в соцсетях. И вот с одной из коллег у меня завязалась интимная переписка. Поздно ночью мы делились друг с другом самыми сокровенными фантазиями, после чего я возвращался к спящей жене.
