– Да, я заметила.

Она цокает языком.

– Я всегда полагала, что у моих внуков и внучек будут темные волосы, как у Чарльза.

– А у нее не темные волосы, – огрызаюсь я, – потому что она моя.

Она искоса смотрит на меня.

– Не воспринимай все так болезненно, Джоанна. Тебе это не идет.

Вечно она меня критикует. Хоть бы она скорее убралась.

Но тут меня осеняет. Когда моя мать уедет, Калеб не будет сидеть с ребенком. Мне придется возиться с ним одной. Эта командировка лишь первая из многих его отлучек, когда я буду вынуждена не спать ночами и менять подгузники с… человеческими экскрементами… и – о боже – купать ее. Я едва не падаю со своего барного табурета. Няня – мне надо переубедить Калеба, показать ему, как мне необходима помощь.

– Мама, – мило говорю я. Возможно, даже слишком мило, потому что она смотрит на меня, подняв брови. – Калеб не хочет, чтобы я нанимала няню, – жалуюсь я. Надеюсь заручиться ее поддержкой, чтобы она поговорила с ним об этом.

Ее взгляд быстро перемещается на лестницу, по которой только что поднялся Калеб. Она облизывает губы, и я подаюсь к ней, чтобы лучше услышать ее мудрый совет. Моя мать – очень изобретательная женщина. Это естественное следствие того, что она была замужем за человеком, который стремился контролировать всех, кто его окружал, и манипулировать ими. Ей пришлось научиться добиваться своего так, чтобы ему это было невдомек.

Когда Кортни было восемнадцать, она захотела отправиться в Европу в компании своих подруг. Мой отец отказался отпустить ее туда. Ну, вообще-то словесно он не отказывался – просто, как только она заикнулась об этом, он резко взмахнул рукой, будто рубанув воздух. РЕЗКИЙ УДАР. Это в нашем доме случалось часто. Ему не понравился ужин? РЕЗКИЙ УДАР. У него был тяжелый день на работе, и он не хочет, чтобы с ним разговаривали? РЕЗКИЙ УДАР. Леа в пятый раз разбила свою машину стоимостью в пятьдесят тысяч долларов? РЕЗКИЙ УДАР. Но в конечном итоге Корт все-таки полетела в Европу.

Ты помнишь то время, когда ты был бедным парнем? Помнишь, как тебе тогда хотелось повидать мир? Моя мать.

Она же еще ребенок. Мой отец.

Хорошо, что она хочет отправиться туда сейчас, когда мы еще можем контролировать ее. Мы оплатим поездку, гостиницы, и самое безопасное путешествие… лучше это, чем если она поедет, когда ей будет двадцать и она будет спать во Франции где попало и с кем попало. Моя мать.

Мой отец ненавидел французов.

Он задумался. Логика моей матери была убедительной. Неделю спустя он оплатил все. Корт оставалась под постоянным наблюдением, но ей все-таки удалось побывать в Европе. Я тогда училась в муниципальном колледже. Она подарила мне небольшую картину, купленную у уличного торговца. На картине был изображен красный зонтик, висящий под дождем, как будто его держала некая невидимая рука. Когда развернула оберточную бумагу, то сразу поняла, что она хотела сказать. Я заплакала, а Корт засмеялась и поцеловала меня в щеку.

– Не плачь, Ли. Это и есть смысл этой картины, как тебе такое?

Она пробыла в Европе два месяца и теперь говорила «как тебе такое?» в конце каждого своего предложения.

Корт… была… милой. Мне хочется поговорить о ней, но это все еще больная тема.

– То, чего твой муж не знает, не причинит ему вреда. – Голос моей матери выводит меня из задумчивости и возвращает к вопросу о няне.

О чем это она? Я уставилась на нее, ничего не понимая. Как эта бессмыслица может помочь мне заполучить няню, которая бы занималась ребенком целый день?

Она вздыхает.

– Ли, дорогая… Калеб ведь значительную часть времени проводит в командировках, не так ли?

Я начинаю догонять и медленно киваю, широко раскрыв глаза от мысли о том, какие возможности это открывает. Смогу ли я это сделать? Нанять няню, чтобы она приходила и занималась ребенком в те дни, когда Калеба здесь не будет?

Моя мать – мастер искусства обмана. Как-то раз до того, как мы с Калебом поженились, мы взяли паузу в наших отношениях по его просьбе. Он только что побывал в жуткой автомобильной аварии и из-за удара по голове частично потерял память. К моему ужасу, он совершенно не помнил меня. Помню, я тогда подумала: «Как со мной могло случиться такое?» Я собиралась обручиться с мужчиной моей мечты, и вот теперь он смотрел на меня так, будто я совершенно ему не знакома. Я быстро сориентировалась и решила быть рядом и оказывать ему поддержку, пока его память не восстановится. Это только вопрос времени, рассудила я, и он вспомнит, как хотел быть со мной, и наденет мне на память то кольцо с огромным камнем от Тиффани, которое я нашла в его ящике для носков. Но вместо того, чтобы сблизиться со мной, пока мы ждали, когда его память вернется, он отдалился, предпочитая проводить все больше и больше времени в одиночестве. Вскоре он объявил, что… встречается с другой девушкой, если встречается – это подходящее слово для обозначения всего происходящего, а девушка – подходит для обозначения этой хитрой шелудивой шлюхи, которая едва не разрушила мою жизнь. Я тут же позвонила матери и сообщила ей, что он мне сказал.

– Проследи за ним, – посоветовала мне она. – Выясни, насколько это серьезно, и заставь его положить этому конец.

Так я и сделала как-то вечером, проследив его до убогого многоквартирного дома, находящегося в еще более убогом районе. Все дома здесь были выкрашены в яркий оранжево-розовый цвет. Я посмотрела на жалкий результат попытки благоустроить и озеленить это убожество и припарковала машину в квартале от «Ауди» Калеба.

Я была в ужасном эмоциональном состоянии, потому что понимала, что, скорее всего, он явился сюда, чтобы встретиться с этой девицей. Глядя в зеркало заднего вида, я наблюдала, как он подошел к двери и постучал. Он не сверился с листком бумаги или со своим телефоном, чтобы найти эту дверь, значит, ему было точно известно, куда идти. Дверь отворилась, и, хотя я не могла видеть, кто стоит внутри, мне стало понятно, что это она, потому что на его лице тотчас заиграла та самая улыбка, которая обычно появлялась при виде меня: игривая и сексуальная. Господи, что же там происходит?

Я подождала несколько минут, прежде чем вышла из машины и приблизилась к этой двери. Чтобы точно знать, что я действую правильно, я написала матери, которая ответила: «Зайди и перехвати его прежде, чем он сделает какую-нибудь глупость!»

Через несколько секунд она добавила к этому одно-единственное слово: «Плачь».

Я сделала и то, и другое, и в тот вечер Калеб ушел со мной. Но это была недолгая победа. Девица, с которой он встречался, оказалась его бывшей подружкой из университетских времен. Втайне от Калеба и от меня она делала вид, будто только что познакомилась с ним, и пыталась войти в его жизнь, чтобы снова сблизиться. Я выяснила это после того, как вломилась к ней домой. И сразу же отправилась на квартиру к Калебу, зажав доказательство этого в кулаке, готовая вывести ее на чистую воду.

От нее явно надо было ждать неприятностей. Мне следовало сразу – едва только я увидела ее – понять, что это не какая-то случайная связь. Но я поняла это только потом.

Когда я пришла к Калебу, его не было дома. Я открыла дверь квартиры ключом, который был у меня и о чем он не знал, и осмотрела беспорядок, который он оставил после себя, словно какой-то эксперт-криминалист. Он явно готовил здесь ужин на двоих – в воздухе все еще пахло стейками из говядины. Была ли она с ним?

Меня затошнило.

В гостиной я обнаружила два бокала из-под вина и в панике ринулась в спальню в поисках доказательств того, что они переспали. Его кровать была не заправлена, но я не нашла следов того, что у них был секс. Впрочем, какие следы этого он мог оставить за собой? Калеб не использует – отказывается использовать – презервативы. Из-за этого после того, как мы стали встречаться, я начала принимать противозачаточные таблетки. Он говорил, что от вида этих штук его воротит, так что я точно не смогла бы обнаружить оберток от них.