Прежде чем Гейдар Алиев при поддержке народного фронта, турецкой террористической структуры «Серые волки», своих московских единомышленников и в союзе с Эльчибеем и героем карабахской войны Суретом Гусейновым из родного Нахичевана победным маршем вернётся в Баку, чтобы выгнать президента Абульфаза Гадиргулы Алиева-Боюкбея-Эльчибея в деревню Келеки далёкого Ордубадского района, в прошлом покинутый армянами городок Кагакик[28], а Сурета Гусейнова водворить в Гобыстанскую тюрьму близ Баку… Прежде чем на многолюдном митинге в Сумгаите Алиев поинтересуется: «Бяс ханы бизим Хыдыр?»[29] и жёгший на кострах беззащитных армян Хыдыр Алоев, собственно, поэт и директор школы Хыдыр Алоев-Аловлы, выйдя из толпы уже без лайкового плаща, бороды и чёрных очков, улыбающийся, гордый и счастливый пойдёт навстречу пейгамбару[30], и пейгамбар тепло обнимет его, похлопает по спине и назначит главой городской исполнительной власти Сумгаита и депутатом милли меджлиса… Прежде чем незадолго до своего ареста министр нацбезопасности Азербайджана Вагиф Гусейнов, намекая на некоторых политических деятелей из Народного фронта республики, заявит, что январские события 1990 года в Баку и события в Ходжалу — это дело рук одних и тех же людей, а бывший главный прокурор Азербайджана Ильяс Исмаилов объявит с трибуны милли меджлиса, что организаторы сумгаитского и бакинского погромов сидят сегодня в этом зале с мандатами, удостоверяющими их парламентскую неприкосновенность, а всем известный Джордж Сорос в своей книге «Концепция Горбачёва» отметит, что не так уж оторваны от реальности предположения, что первые армянские погромы в Азербайджане были инспирированы местной мафией, управляемой бывшим руководителем КГБ Азербайджана Гейдаром Алиевым, чтобы создать тупиковую ситуацию для Горбачева и чтобы, разумеется, снова взять власть в свои руки, чего он и достиг, в Сумгаите, Баку, Кировабаде и других местах во имя власти и славы, беспощадно проливая кровь тысяч невинных талышей, лезгин, аварцев, парсийцев и турок-месхетинцев, не щадя даже своих соотечественников в самом Ходжалу и пригороде Агдама… И прежде чем по инициативе командира квартировавшей в Кировабаде 23-й мотострелковой дивизии Советской армии генерал-майора Александра Будейкина и при участии азербайджанского ОМОНа советские каратели в сопровождении танков начнут чудовищную операцию «Кольцо» — акт государственного терроризма против мирного населения — около пятидесяти армянских сел Северного Карабаха, изгоняя армян из всех населённых пунктов Шаумянского района и десяток сел Мартакерта, сровняют с землёй деревню Вагуас и, не щадя ни стариков, ни детей, истребят жителей Мараги, а всех прочих отправят за решётку, где они будут ежедневно подвергаться пыткам, а многие бесследно пропадут, и прежде чем обуреваемая традиционной манией грабить, и насиловать, и захватывать в домах армян всё, что те нажили, дикая толпа с идущими следом армейскими танками ворвётся в эти селения и с ликующим рыком кинется врассыпную хватать армянское добро… Прежде чем достойный наследник таких армяноненавистников, как Григорий Голицын, великий князь Николай, Лобанов-Ростовский и ничтожный Величко, кровожадный палач Владислав Сафонов набьёт тюрьмы мирным населением взятого в кольцо блокады Карабаха, прежде чем в маленьком аэропорту Ходжаллу, близ Степанакерта, пассажиров-армян начнут ежедневно избивать и всячески унижать, прежде чем доверенный советник Бабрака Кармаля и Наджибуллы Виктор Петрович Поляничко, этот Талаат-паша наших дней, возглавив разбойничьи банды, разрушив тысячелетние армянские селения Мартакерта, Гадрута, Шаумяна, Бердадзора и Геташена, примется давить их население гусеницами танков, сдирать скальпы с мужчин, а юных девушек на глазах их утопающих в крови родителей дарить своим дружкам из народного фронта, прежде чем, должно быть, именно за это вельзевул Горбачёв телеграммой поздравит с днём рождения это чудовище и удостоит его звания героя, а семерых его сподвижников — убийц из ОМОН МВД Азербайджанской ССР наградит орденом Красной Звезды, а на осаждённый Степанакерт обрушится ни днём, ни ночью неиссякаемая лавина снарядов…

Прежде чем Александр Катусев покончит самоубийством, а Поляничко и герой СМЕРШа Зия Буниятов лягут в землю от пули мстителя — один в горах Осетии, другой — на пороге своего дома… И прежде чем героический и долготерпеливый Карабах, теряя надежду и веру в человеческую справедливость, зарычит от ярости и двинется насмерть биться с супостатом за свободу родного края, как некогда Сасун и Васпуракан, как Мусалер и Сардарапат, сожмёт кулаки, восстанет и ценой жизни шести тысяч лучших, отважнейших своих сынов подавит все огневые точки врага и высвободит из плена священную свою землю, а привыкшее сражаться в Сумгаите и Баку с несчастными стариками и беспомощными старухами стотысячное воинство всяких там асадовых, сто тысяч вояк и в их числе пакистанцы, свыше трёх тысяч афганских моджахедов исламистской террористической организации Афганистана, возглавляемой Гульбеддином Хекматияром, турки, украинцы и чеченские наёмники во главе с Шамилем Басаевым, Гелаевым, Хаттабом и Салманом Радуевым, предвидя крах, в ужасе драпанут из Карабаха без оглядки в Баку, и за блистательное это бегство сто тринадцать человек удостоятся звания национального героя Азербайджана… И прежде чем истерзанная многострадальная арцахская земля сызнова вздохнёт и расцветёт, а на мирных отчих полях опять зазвучит древний и бессмертный дедовский Оровел — песня пахаря…

Итак… прежде чем беженцы-армяне, храня в душе светлый и прозрачный образ любимого, мало-помалу отдаляющегося берега, где у них были кров и родина, как голодное, гонимое хищниками стадо, рассеются по миру от холодной негостеприимной России до далёких Юты, Мичигана, Торонто и Род-Айленда, и прежде чем те, кто, не в силах перенести лишения и бедствия, покончат с собой или умрут в дороге от голода, холода, неисцелённых ран и болезней, и пыль забвения, словно вечная ночь, тьмой безвестности покроет святые их имена, случилась эта вот история — как гимн и реквием любви и самосожжения.

«Отдаляющийся берег» — реальная, подлинная история. И то, что повествование в книге ведётся от первого лица, не случайно — это история моей исковерканной жизни, история каждого из моих несчастных собеседников, потому что автор от их имени говорит об оборванных их мечтах и безвестных муках.

Рассказывая о душевной боли Гурунца — большого, неповторимого человека, — я хотел ещё раз обнажить причину, породившую гнев Карабаха, — армяноненавистническую разнузданность руководства Азербайджана. По словам Гурунца, всё, о чём он так страстно говорил, уже давно им написано, но не напечатано, и, как он повторял, мало надежды, что когда-нибудь удастся напечатать. Не знаю, смог ли Леонид Караханович опубликовать эти истории. Если нет, пусть они воспринимаются как дань уважения и любви его бессмертной памяти.

Я приношу глубокую благодарность двадцатидвухлетней Марине Ованнисян, с которой мы встретились в Будённовске; рассказывая, она заново пережила чудовищный сумгаитский кошмар, когда в день рождения нелюди на глазах истерзанного отца скотски изнасиловали мать, младших сестёр и её. Я благодарен Эмме Саргсян; убитая горем, она беспрерывно рассказывала, как сожгли её мужа, плакала и продолжала повторять, что после его смерти ей незачем жить… Выражаю свою признательность моему дальнему родственнику Бармену Бедяну за его рассказ в те дни в здании горкома. Обезображенный побоями, со страшными синяками на лице, он сквозь слёзы, показывая свои мозолистые руки строителя, говорил, что возвёл в Сумгаите десятки жилых домов и что сотрудники милиции схватили его и сдали толпе убийц.

Этой книгой автор обязан очень и очень многим, в том числе и Вильяму Русяну с проспекта Ленина, 32 в Баку. Он говорил: те, кто не смог ускользнуть от озверелой своры, ничего уже не расскажут, кое-что способны рассказать лишь те, кто чудом уцелел в том аду. И я уговорил его записать, обязательно записать эти свидетельства.