Он с наслаждением вдохнул соленый воздух, пропитанный влагой и темной магией его народа. Со стороны святилища раздался ритм десятков барабанов.

«Пришло время проснуться!»

– Три!

Карлини сорвался с места и помчался вперед. Он видел, как впереди мелькают пятки Каури и его серая курточка. Старший брат бежал вперед, поддаваясь рвению своего сердца. Когда Карлини мчался, ощущая ласки ветра на лице, он чувствовал себя по-настоящему живым. Он слышал ритм, в котором живет мир, чувствовал бурление эмоций в своем сердце и наслаждался звенящей магической энергией, растворенной в водяной пыли океана. Карлини ловко перепрыгивал через гигантские корни деревьев, вросших прямо в скалы. Сейчас он был свободен.

«Дышать!» – думал он, перепрыгивая с камня на камень и наблюдая издали за Каури.

Впереди виднелся конец тропы, который переходил в очень короткую набережную. Каури взбежал по каменным ступенькам, ловко прыгая через одну. Перемахнув через груду пустых коробок, он скрылся в переулке.

Дыхание не сбивалось, легкие насыщались магической энергией, витающей в воздухе. Карлини мог бежать вечно. Он свернул с набережной следом за братом.

Морфы начали просыпаться от громогласного ритма барабанов. Постепенно открывались глаза-ставни в домах, больше похожих на нагромождение досок и бревен. Темные и влажные от океанской воды строения образовывали узкие коридоры. Дома стояли так близко, что через окна можно было передавать разные предметы. Жители часто пользовались этим. У некоторых даже от окна к окну тянулись самодельные мостки. От дома к дому были протянуты веревки, на которых сушилось белье.

Огибая коробки и бочки, пробегая по лестницам и преодолевая лабиринты влажного белья, Карлини нагнал своего брата.

– А ты не сдаешься! – прокричал Каури.

Внезапно Карлини ощутил резкую боль в груди. Что-то изнутри так сильно толкнуло его, что он не удержал равновесие и упал прямо перед лестницей, ведущей в их жилище. Крышка корзинки открылась, и рыбина упала на каменную кладку.

– Карлини! – Каури подбежал к нему и стянул с брата рюкзак.

Карлини чувствовал эту боль еще несколько мгновений. Голова была ватной, словно ее сжало ледяным обручем. Он осторожно сел. В глазах плясали мошки, которые надоедливо закрывали обзор. Карлини видел взгляд мерцающих оранжевым светом глаз Каури.

– Что с тобой такое? – спросил он испуганно.

– Нормально все, братец, – ответил Карлини. – Просто не стоило нам, наверное, бегать на голодный желудок.

Он быстро сунул их улов в корзинку, боясь, что рыба внезапно исчезнет. Каури скептически посмотрел на него.

– Если бы все было хорошо, ты бы не упал. А это даже не морфийские бои!

– Сдались тебе эти бои, – произнес старший брат.

Карлини знал, к чему клонит Каури. Хоть ему и было всего тринадцать, он уже все прекрасно понимал. Карлини уже давно должен был появиться в святилище, высвободить свою силу, дать волю сосуду черпать магию мира и напитаться темной энергией первозданного огня лавы-реки.

Посвящаясь, морф раскрывает потенциал своей силы, получает свои крылья и становится полноправным членом общества. С этого момента он мог считаться взрослым и самостоятельным.

Если не сделать этого вовремя, сердце начинало черпать магическую энергию из запасов жизненной силы. Это приводило к медленному увяданию. Карлини стоило сделать это еще год назад, однако сейчас было совсем не до того. Он решил для себя, что сначала должен закончить одно важное дело перед посвящением.

Карлини поднялся и взглянул на свои руки, на которых появились яркие полосы царапин.

«Сначала мы выберемся отсюда, а потом я посвящусь в морфы», – подумал Карлини, залезая в карман.

– Почему ты молчишь? – Каури забрал у него корзинку и ключ от дома. – Когда ты пойдешь посвящаться?

– Еще рано, – коротко ответил Карлини, медленно поднимаясь по ступеням.

– Не может быть! Я тебе не верю, – Каури потянул дверь на себя, несколько раз повернул в замке ключ.

Он попытался толкнуть дверь, но из-за влаги древесина так сильно разбухла, что дверь не поддалась. Тогда Карлини навалился на нее всем телом. Так он смог приоткрыть достаточную щель, чтобы пройти внутрь.

«Нужно протопить как следует, чтобы влага хоть немного испарилась», – подумал Карлини, проходя в темную прихожую.

Он быстро нащупал в темноте свечу.

– Я сделаю, – произнес Каури. – У тебя совсем бледные глаза.

Мальчик забрал у Карлини подсвечник и закрыл глаза. Он неуверенно сложил пальцы в знак. Пространство вокруг свечи затрепетало от магии Каури. Он прошептал заклинание, и над его тонкими пальцами вспыхнула искра, однако она появилась не там, где было нужно. Каури еще не умел концентрироваться. Даже простые заклинания для непосвященных давались ему с большим трудом.

«Возможно, это все от того, что он неусидчив, – думал Карлини. – Ему все время хочется все и сразу и желательно с меньшими усилиями».

– Немного ниже нужна искра, – подсказал он, улыбаясь.

В доме ему стало намного легче. Каури зажмурился и начал пыхтеть, как чайник перед закипанием. Наконец янтарно-рыжая искра коснулась фитиля, и комната тут же осветилась теплым светом.

– Я научусь это делать быстро, – сказал Каури.

– Ты можешь потренироваться с камином, пока я чищу рыбу, – Карлини бросил улов в котелок и тут же залил ее водой.

Комната была небольшой. Она была для семьи Карлини и прихожей, и гостиной, и кухней, и столовой. Справа располагался небольшой коридор, в конце которого была дверь в небольшую спальню. Она принадлежала родителям, а если быть точнее, маме. Впереди вдоль стены тянулась лестница на второй этаж.

Все здесь было сделано своими руками: столы, стулья, родительская кровать и даже камин. Его Карлини делал больше месяца. Установка камина в таком доме была совершенно противозаконной, однако тут же вставал вопрос: «А как себя согревать?»

Именно поэтому все жители Нижнего Драулиса плевали на дурацкий закон, установленный Верхним Драулисом, и самовольничали в своих домах, как хотели. Кто-то ставил мостки и переходы между домами, кто-то подводил себе в дом воду, кто-то выкапывал колодцы во дворе, кто-то ставил печи, кто-то камины. Всем на все было плевать. Поэтому город, заточенный в «Пасти», был похож на большой муравейник из разных подручных материалов.

Карлини снял плащ, засучил рукава старой отцовской рубашки, которая висела на нем и была испещрена разноцветными заплатками, и принялся мыть рыбу и припасенную им с вечера картошку.

Жили они так бедно, что приходилось считать каждую монету, следить за каждой крошкой. Порою они могли не есть по нескольку дней. Все уходило из-за отца.

«Просто не думай о нем», – сказал себе Карлини, чтобы не начать закипать.

Он был вспыльчив. Когда Карлини был зол, он был готов убить кого-нибудь. Естественно, только в своей голове. Он частенько даже не мог высказать окружающим своего недовольства. Для него это было сравнимо с прогулкой по битому стеклу.

«Нужно успеть до того, как мама вернется», – подумал Карлини, наблюдая за тем, как Каури пытается разжечь огонь в камине.

– Ты сначала дрова немного подсуши, – сказал он.

– Я пытаюсь, – от дров исходил слабый пар, однако у мальчика не получалось высушивать их досуха.

– Молодец, продолжай, – Карлини промыл рыбу и принялся убирать все со стола.

Всю посуду, которая у них была, он либо нашел на старой барахолке, либо сделал сам. Многие из тарелок были со сколами и трещинами, однако Карлини, как и его мама, думал, что каждый дефект делает вещь уникальной.

– Такой больше ни у кого нет и не будет, – говорила всегда мать.

Как только огонь в камине разгорелся, Карлини согрел воду и перед тем, как чистить рыбу ошпарил ее кипятком, ведь у рыб Вечно Бушующего океана очень плотная и острая шкура. Они приспособились жить в жестоких условиях, созданных Вечно Бушующим океаном.

– Отдохни, – произнес Карлини, увидев, что Каури тяжело дышит.