– Невероятно! Кто бы мог подумать, что студенты, которые учатся измерять Землю, обладают такими недюжинными актёрскими талантами.
Через неделю стало известно, что геодезический факультет отхватил «золото», заняв достойное первое место в престижном фестивале «Весна политехника». Это неслыханное явлении несколько дней бурно и экспрессивно обсуждалось в 25 учебно-лабораторных корпусах и 19 общежитиях самого большого политехнического института СССР. В отличие от концерта на практике в Судовой Вишне, организатором которого являлся всё тот же Сеня Турок, здесь им не ставилась цель заработать деньги. Тем не менее, наверное, впервые в истории геодезического факультета его деканат выделил премию, которую, полагаю вполне заслуженно, разделили между собой два Семёна и Дина.
Спустя год, пришло время, когда мы, защитив свои дипломы, отмечали это радостное событие в популярном львовском кафе «Белый лебедь», доставая губами синие инженерные ромбики из бокалов с пенистым шампанским. Вместе с тем, это явилось и порой незапланированного расставания. Все были в разных местах заняты производственной деятельностью, через год я женился, появились дети. Свадьбу Сени Турка мы отмечали через четыре года после моей. Его суженной стала поистине русская красавица, чуть ли не пушкинская Татьяна, с которой он познакомился во время командировки в Вологодской области. А забросила его туда работа по специальности в отделе инженерных изысканий в институте «Теплоэлектропроект». С появлением ребёнка кочевая командировочная жизнь опостылела, и он, используя, полученное на институтской военной кафедре, офицерское звание лейтенанта, устроился на работу в милицию, заняв там через какое-то время должность замполита, не помню, какого подразделения. Странно было узнавать в подтянутом, одетом в «ментовскую» форму, офицере МВД бессменного лидера нашего курса в зачинании всех интересных и творческих свершений, душу всех компаний, весельчака, балагура, острослова, юмориста и жизнелюба Семёна Турка.
Более сорока лет прошло с тех пор, как в солнечный августовский день, когда я собирался с женой и детьми ехать в лесной пригород на озеро, мне позвонил Яша Резник. Надтреснутым, не своим хриплым, голосом он сообщил о безвременной утрате нашего друга Сени Турка. Оказалось, что его обнаружили одного (жена с ребёнком уехала к маме на Вологодчину), сидящим в кресле в своей квартире, без признаков жизни. Патологоанатомами была диагностирована сердечная недостаточность.
Сене Турку ещё не было и 32 лет.
Да будет пухом ему земля!
Глава 9. Владислав Боевич
1953 года рождения, еврей, инженер-геодезист, руководитель инженерно-изыскательской компании
С Владиславом, в отличие от своих школьных и студенческих львовских друзей, которых я знал в полувековом исчислении, я познакомился около двадцати лет назад. Пишу об этом с большой скорбью в прошедшем времени потому, что прошло всего два месяца, как похоронили его на главном кладбище Тель- Авивского округа – Яркон.
Несмотря на то, что Слава заканчивал тот же самый геодезический факультет, что и я, мы узнали друг друга не во Львове, а уже в Израиле. Просто так сложилось, что в год, когда я писал дипломную работу на пятом курсе, он только поступал в институт. Но мы всё-таки встретились, познакомившись на Святой Земле. В то время я работал в национальном институте геодезии и картографии Израиля начальником отдела по надзору за выполнением геодезических работ в стране. В сферу моих обязанностей входил также контроль за производством изыскательских и земельнокадастровых измерений, выполняемых частными фирмами. Руководитель одной из них должен был заехать в мой офис с тем, чтобы доставить меня на объект, подлежащий проверке. Когда я разместился в кабине комфортабельного японского внедорожника «Isuzu», то увидел вместо, знакомого мне, пожилого шефа геодезической компании высокого моложавого и улыбчивого мужчину. Как только я сказал на иврите привычное «Шалом», он, успев уловить в этом коротком приветствии русско-украинский акцент, повернувшись ко мне, сказал:
– Нам нет смысла упражняться в семитском наречии, можем более свободно общаться на языке Александра Солженицына.
В тот момент меня не столько поразило, что педантичный и скрупулёзный хозяин фирмы, потомственный израильтянин Элли Пелед, прислал вместо себя своего «русскоязычного» заместителя, сколько то, что последний привёл в качестве образца русской словесности не Пушкина, не Толстого и не Достоевского, а именно Александра Солженицына. Через некоторое время, когда мы достаточно сблизились, Слава признался мне, что необычайно ценит последнего не столько как писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе, сколько за его диссидентскую деятельность. Чуть позже, не глядя мне в глаза и отвернувшись в сторону, он объяснил, что, как и знаменитый писатель, считает себя инакомыслящим. Продолжая свой монолог, он вспомнил, как во время первомайской демонстрации, шествуя в колонне студентов, когда с трибуны воскликнули «слава КПСС», он, в противовес прокричал нечто антисоветское. Кто-то из однокурсников доложил об этом в органы, которые принято называть компетентными, в результате чего только чудо спасло его от исключения из института.
В этот первый день нашего знакомства Владислав привёз меня в, расположенный в Самарии, в сорока километрах от Тель-Авива, город Ариэль. Именно здесь мне предстояло выполнить контроль инженерно-геодезических работ, которые выполнила фирма, где работал Слава. Проверка не заняла много времени: с точки зрения качества инженерных изысканий всё выглядело идеально и безупречно, и я тут же подписал необходимые документы, удостоверяющие право на денежную оплату кадастровых измерений.
На обратном пути Владислав пригласил меня в придорожное кафе. Несмотря на то, что государственным служащим запрещались всякого рода подношения со стороны частных подрядчиков, я согласился выпить чашечку кофе, не считая это большим нарушением закона. Надо сказать, что в дальнейшем ни разу не пожалел об этом. Ведь этот незапланированный кофе-брейк начал отсчитывать первые минуты нашей двадцатилетней дружбы. Тут же выяснилось, что мы являемся земляками, выходцами из Украины (я из Львова, а Слава из Ужгорода), что мы оказались выпускниками одной и той же альма-матер. Но не это стало определяющим фактором наших будущих отношений. Просто, как это иногда случается, между нами установилась какая-то необъяснимая эмоциональная связь, которую одни называют словосочетанием «пробежала искра», а другие – незримой и неосязаемой «химией».
Уже через неделю Слава пригласил меня с женой на пикник в лес, территория которого, к слову говоря, составляла, не в пример Карпатам, всего 8% страны. Там мы познакомились с приятными, весёлыми и коммуникабельными людьми, составляющими круг его друзей. Все они были выходцами из Ужгорода, из солнечного Закарпатья. Это надо было видеть, как один из них открывал бутылку недорогого сухого вина, приобретённого мною в русском магазине, а потом, чтобы убедиться в его натуральности, разливал самую его малость в стеклянный бокал и начинал медленно вращать его. Владислав тут же объяснил, что настоящее вино оставляет на стенке фужера, так называемую, «винную дорожку»: чем эта линия тоньше, тем качественнее напиток. Мне тут же стало понятно, что моё вино вряд ли выпили бы жители французских провинций Бургундия, Бордо или Шампань. Однако мои новые друзья из Закарпатья в честь нашего знакомства быстро распили мою бутылку, добавив к ней, честно говоря, не помню сколько своих. Эта обильная винная диагностика явилась хмельным, но эффективным средством укрепления нашей дружбы с Владиславом.
Не прошло и полугода с дня нашего знакомства, как мы с ним задумали перелететь через Атлантический океан на континент, который называется Америкой. Когда в турбюро мы заказывали авиабилеты, нас попросили предъявить загранпаспорта. Так получилось, что у дотошной и внимательной сотрудницы агентства сначала в руках оказались мой документ и паспорт, обаятельной и неотразимой, жены Славика Веры. Служащая офиса, по ошибке признав нас супругами, улыбаясь сказала:
