Я провожу руками по великолепному письменному столу красного дерева. Он слишком велик для меня. Это все мне не по размеру.

Что ты собираешься делать теперь, когда твой отец в больнице?

И мой отец, и мой брат отдали свои жизни этим офисам. Они добровольно повесили себе на шею петли в виде костюмов и галстуков. Они добровольно взвалили на свои плечи бремя тысяч работников и их семей.

Я встаю из-за стола и оглядываю нетронутые вещи Олли. Здесь все чисто. Ни намека на пыль. Как будто папа сам следит за уборкой офиса.

Так много потраченного впустую потенциала.

Так много тихих потерь.

— Я не знаю, смогу ли я быть тобой, Олли, — шепчу я. — Ты был бо́льшим занудой, чем я.

Ответа нет.

Не то чтобы я его ожидал.

Когда тишина становится для меня слишком громкой, я ухожу из компании и жду Ваню возле ее агентства.

Ровно в половине первого она выходит из дома с Джунипером. Они разговаривают и улыбаются. Я бы позавидовал, если бы не знал, что Джунипер счастлив в долгосрочных отношениях.

Ваня останавливается посреди тротуара, когда видит меня, прислонившегося к пикапу, который я украл из своего гаража. Поскольку папа в больнице, меня некому остановить. И машина в любом случае моя.

Ваня оживляется и спешит ко мне. Я бросаю на нее жадный взгляд. Должно быть, у нее была запасная одежда в модельном агентстве, потому что она сменила пижаму. На ней моя толстовка с капюшоном поверх модной блузки и джинсов. Джинсы выглядят раскрашенными, и я не могу не пялиться.

— Привет.

Она спешит ко мне. — Привет.

Джунипер поднимает руку. — Вам, молодожены, спокойной ночи.

— Не обращай на него внимания, — бормочет Ваня.

— Почему я должен игнорировать его. Он прав. Технически мы молодожены.

— Технически, ты преследуешь меня, — говорит она. — Почему ты не дома?

Я обвиваю руками ее талию и притягиваю к себе. Ее тело прижимается к моему, и я не могу отделаться от мысли, что она создана для этого. Она была создана для меня.

— Я ждал несколько часов, и вот как ты собираешься обращаться со мной? — Я шепчу ей в шею.

— Никто тебя об этом не просил, — нахально отвечает она.

— Умный рот, — говорю я, приподнимая ее подбородок и показывая ей другое, более приятное занятие, в котором задействован ее острый язычок.

Она отстраняется, в ее глазах появляется противоречивый взгляд. — Хадин.

— Агаа. Уже поздно.

— Я осознаю время.

— Ты хочешь вернуться домой?

— Есть ли другой вариант? — спрашивает она, потирая лоб. — После разговора о делах с Джунипером мои мозги превратились в кашу. Я бы не отказалась от свежего воздуха и чая.

— Без шансов на чай. Сколько стаканов воды ты выпила сегодня?

Она хмуро смотрит на меня. — С тобой неинтересно.

— Хочешь повеселиться? Я покажу тебе, как это весело. — Я сажаю ее в машину и выезжаю на пару миль за город.

Она оглядывается на высокие заросли. — Ты ведь не собираешься убить меня здесь? Потому что Джунипер видел, как я садилась с тобой в машину. У меня есть свидетели.

— Я могу откупиться от него, — говорю я ей, посмеиваясь.

Она бросает на меня не шути так взгляд.

Когда мы отъезжаем достаточно далеко, я паркую грузовик и обегаю его со стороны Вани. Она издает испуганный звук, когда я крепко целую ее в губы, расстегиваю ремень безопасности и кружу в своих объятиях.

Она обвивает руками мою шею. — Я никогда не привыкну к тому, что ты несешь меня на руках.

— Привыкай к этому, милая. Ты заслуживаешь этого и даже большего.

Она бросает на меня подозрительный взгляд. — Ты в порядке?

— Макс пригласил Дон сюда в первый раз, когда сказал ей, что любит ее. Я вырываю страницу из его книги.

Она морщит нос. — И ты здесь собираешься сделать дерзкое признание?

— Ну, больше нет.

У нее снова появляется этот неловкий взгляд. — Хадин.

— Вот. Позволь мне помочь тебе забраться на заднее сиденье пикапа, — говорю я, прерывая ее, прежде чем она успевает произнести что-нибудь нелепое.

Кровать в машине прогибается, когда мы оба запрыгиваем в него. Я расстилаю стеганое одеяло и накрываю его сверху.

Ваня нюхает ткань. — Оно чистое?

— Никогда не использовалось. Не волнуйся. Я не занимаюсь подобной романтической ерундой с другими девушками.

— Это должно быть романтично? — Она ухмыляется мне.

— Я бы отвел тебя в хороший ресторан и похвастался своими деньгами, но рестораны закрыты.

— И у тебя совсем нет денег, — напоминает она мне.

Черт возьми. Ей всегда есть что сказать.

— Ложись и смотри на звезды, Ваня. Блин. — Я похлопываю по месту рядом с собой.

Она лежит ничком, ее плечо касается моего.

Здесь нет зданий, загораживающих наш обзор, есть только мы, высокая трава и ничего, кроме звезд. Этот момент напоминает мне о моем туристическом путешествии по Европе. За исключением того, что я не под кайфом, а Ваня не какая-то безымянная цыпочка, которую я подцепил в каком-нибудь баре.

Ее рука накрывает мою. — Что случилось?

— Ничего, — вру я.

Она переворачивается и поднимает голову. Теперь ее грудь у моего лица, и чертовски трудно сосредоточиться на том эмоционально уязвимом моменте, который она пытается создать здесь.

— Ты был расстроен с тех пор, как я увидела тебя за ужином. И у тебя было такое же выражение лица, когда ты ждал меня возле моего агентства.

— Может быть, я просто скучал по тебе.

— Или, может быть, ты убегаешь от того, что у тебя на уме.

— В любом случае, единственная, с кем я хочу быть прямо сейчас, — это ты.

Ее рот захлопывается. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Медленно, осторожно я наклоняюсь и целую ее. Она целует меня в ответ, ее руки скользят по моим плечам и перебирают волосы. Ее вкус такой сладкий, что я мгновенно попадаю на крючок.

Используя свой импульс, я перекатываю Ваню через себя, пока ее центр не оказывается именно там, где должен быть.

Мы оба стонем, когда наши бедра соприкасаются.

Черт возьми, она великолепна.

Мое желание к ней почти непосильно для меня. Я позволяю своим рукам быть жадными. Позволяю своим губам грабить, вместо того чтобы смаковать.

Она встречает мою страсть своей собственной, вызывая крошечные взрывы, которые разносятся по всему моему телу.

Мне нравится ощущать ее вес на себе. Нравится, как мои пальцы скользят по ее бедрам. Люблю ощущать ее дыхание на своей коже и эти тихие звуки, которые находятся где-то между хныканьем и стоном.

— Ты за этим привел меня сюда? — Ее рот влажный и приоткрытый. Ее глаза прикрыты тяжелыми веками. — Чтобы мы могли дурачиться в темноте?

Я цепляю пальцами молнию на ее джинсах и приподнимаю ее, чтобы она могла скатать их по ногам. — Милая, я планирую сделать гораздо больше, чем просто дурачиться.

Она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но я провожу по ней пальцами, пока единственное слово, которое срывается с ее губ, — это мое имя.

— Ты нужна мне, — шепчу я ей на ухо, прежде чем стянуть джинсы.

Она целует мои губы, погружаясь в меня. На этот раз все по-другому. Медленнее. Слаще. Как будто она понимает. Как будто она хочет дать мне все, что мне нужно.

Секс всегда был для меня бессмысленным действием. Я даю удовлетворение. Я получаю свои награды, а затем оставляю все это позади.

Но в ту ночь с Ваней не только мое тело сталкивается с ее. Это мое сердце. Это мой разум. Это мое все.

Кузов пикапа скрипит при каждом движении.

Звезды спешат спрятаться за облаками.

Я погружаюсь в Ваню так глубоко, как будто никогда не смогу достичь ее конца. А потом я это делаю, и это великолепно.

— Подожди, — предупреждаю я ее.

Она впивается пальцами в мое плечо, когда я беру контроль в свои руки.

Это слишком много.

Слишком…

Когда удовольствие отрывает наши души от тел, я падаю прямо с края обрыва. Падение не похоже ни на что из того, что я испытывал. Я чувствую себя разорванным на части. Перенапряженным. Пустым и полным одновременно. Тону в чем-то, чего не узнаю. Что-то, что пугает меня до чертиков.