Литмир - Электронная Библиотека

Аэропорт обложен огневыми позициями. Танки и гаубицы палят отсюда по городу днем и ночью. Над головами пролетают и снаряды, выпущенные российскими артиллеристами из Толстого-Юрта, что в пятнадцати километрах в противоположном направлении.

Охрана и местная служба говорят, что если нет стрельбы, то и уснуть трудно. Привыкли.

Это направление в Грозный все больше предпочитают журналисты. Только перед нами улетела домой большая группа западных корреспондентов. Собираются улететь и наши журналисты. Киреев хочет пристроиться к ним.

– Надо доставить к месту назначения останки сотрудников, – мрачно сообщает он журналистам, которые везде суют свои носы. Я сижу в кузове грузовика, как затравленный зверь. Завеса секретности, которую создает. Киреев, размахивая перед каждым любопытным своим удостоверением сотрудника ФСК, может в любую минуту разлететься в пух и прах.

Тем временем продолжаются боевые стычки в районе трамвайного парка, расположенного недалеко от президентского дворца. В районах, которые контролируются федеральными силами, сторонники Дудаева предпринимают ночные вылазки. Четкой линии боевых действий в Грозном нет. Журналисты рассказывают, что в подвалы спускаются люди из спецназа внутренних войск или еще из какого-то подразделения. Кто сидит в подвале? Женщины, дети, старики. И мужчины. Вот мужчинам говорят: «Пожалуйста, наверх». Затем они должны проследовать в Моздок, в район железнодорожного вокзала, в столыпинские вагоны, «вагонзаки», которые стоят на запасных путях. Это и есть фильтрационное учреждение, где допрашивают людей.

– Одного из наших свидетелей, – говорит журналист, – просто под артобстрелом привязали к дереву и сказали: «Ну и стой тут, пока тебя не убьют свои же». Их подозревают в том, что они боевики либо корректировщики огня. Вот такие дела, братишки…

…Ночью Киреев привез на грузовике цинковые гробы. Мы должны перегрузить наркотики в них. Мне становится не по себе. Киреев идет на все… Мы загоняем грузовик между двумя домами и перемещаем наркотики из апломбированных снарядных и патронных ящиков в цинковые гробы. Киреев запаивает их. Он паял, а я стоял «на часах». Попросту, на стреме. Мы запаяли последний гроб. Всего их вышло три штуки, а мешок с героином, который Киреев уже не мог втиснуть в гроб, он выбросил в канализационный люк.

Нам дают вертолет. Мы грузим гробы с журналистами и улетаем в Моздок. Киреев, опять воспользовавшись своим удостоверением, выбивает транспортный самолет для перелета в Ростов-на-Дону. Он связывается по телефону со своими дружками в этом городе, и те готовят нам встречу. Журналисты летят с нами, поэтому вовсю помогают нам, выступая в роли грузчиков.

В Ростове-на-Дону Киреева встречают люди в военном и штатском. У них две грузовые машины.

Киреев спрашивает у меня, что я намерен делать дальше.

– Знаешь, продавай ты свой товар сам, я отказываюсь…

– Но у тебя выход на Тимура! – уговаривает меня Киреев.

– Я не хочу быть предателем до конца. Перед Яраги. Мне Тимура надо вывести на чистую воду. По-моему, ты останешься не в накладе, если я откажусь.

– Ладно, – успокаивается Киреев, – езжай в свой Минск. Но возьми ты с собой хоть немного, ведь всем позарез нужна капуста…

Мы едем в ночь на грузовых машинах. Попадаем в военную часть. Разгружаем гробы и переносим их на склады с оружием. Сюда никто не сунется.

Один гроб мы везем на квартиру в городе, адрес которой указывает Киреев. Грузовик с военными уезжает, а мы с Киреевым тащим гроб килограммов под сто, если не больше, на шестой этаж. Дверь открывает миловидная Женщина. Она вначале улыбается при виде мужчин, а потом хватается за голову, когда мы проносим в квартиру длинный, укутанный брезентом «ящик».

– Ничего, Маруся, потерпи… – шепчет Киреев. – Дверь на ключ, а эмоции под юбку.

Он берет большой кухонный нож и вонзает в крышку гроба. Вырезает прямоугольник, отгибает его и – резко отшатывается! Комната мгновенно наполняется трупным смрадом. Я заглядываю в проделанное отверстие и вижу шоколадного цвета пузырящуюся плоть человека…

– Подменили! Кто? – Киреев вцепляется руками в волосы. – Неужели и в тех двух гробах трупы?

– Грузим назад! – говорит Киреев после длительной паузы. – Пока не рассвело, избавимся от этого дерьма.

– Может, Киреев, для тебя это и дерьмо, а для меня это солдат, воин, – я чеканю слова и пальцы мои сжимаются в кулаки.

– Это дерьмо, дерьмо! – едва не вопит взбешенный Киреев.

Я совершаю прыжок и что было силы ударяю с разворота ногой в ухо Кирееву. Он падает на ковер и остается там лежать, потряхивая головой. Жена его, или б…, вопит, чтобы я его больше не бил.

В эту минуту мне нечем убить Киреева, а руками или ногами мне делать этого не хочется. Омерзительно прикосновение к нему. И я сам себе омерзителен. Мы с Киреевым в большей степени трупы, чем труп девятнадцатилетнего парня в цинковом гробу.

…Прослушивающее устройство я оборудовал в коридоре, где располагался офис Гершеновича. Это было просто. Открыл щит, нащупал клеммы и присоединил маленькие проводки от миниатюрного передатчика. Передатчик спрятал в нише. С первого взгляда, если открыть щит, нельзя заметить, что здесь установлено прослушивающее устройство. Затем я прошел на последний этаж здания и вышел в чердачное помещение. Всюду валялись пустые бутылки и окурки. Я нашел за трубами укромное местечко и решил, что именно отсюда буду вести прослушивание. Даже если на чердачное помещение забредут любители «раздавить» бутылочку, за трубами к конце чердака они меня не заметят. Сюда я приду завтра, а если понадобится, то и послезавтра.

На следующий день, захватив с собой батарею бутылок пива, я восседал на чердаке в наушниках.

Ровно в девять в офисе появился Гершенович, который принялся обзванивать своих друзей и знакомых. Говорил он всякую ерунду, хотел занять денег, жаловался на секретаршу, которая его обдирает, как липку. В разговоре с одним из своих дружков Гершенович сказал:

– Дочь тоже хороша: связалась с чеченцами и отца родного позабыла. Есть у нее чучмек один, богатый, но я его давно сдал. Его пасут и наши кэгэбэшники, и ребята из ФСК. Так поверь, они доят этого чеченца, как только хотят. Он отстегивает буквально всем. Короче, его уличили, и теперь он работает на аппозицию… Я дочери приказал с ним больше не водиться! А замуж пусть идет за одного лоха; он сейчас там, где стреляют. Если, конечно, чеченцы его не шлепнут…

– И что она? – спросил дружок Гершеновича.

– Да за брилики запросто в огонь пойдет или к самому черту на рога… Хоть ты ее спутай, как кобылу…

У меня перехватило дыхание… Хотелось спуститься с чердака и звездануть пару раз Гершеновичу. Посмотреть, какого цвета у него кровь. А Лена? Неужели она продолжает свою охоту на Тимура?..

В одиннадцать в офисе появился Тимур. Он долго созванивался с какими-то совместными предприятиями, требовал выполнения условий договоров. Голос его был уже не тот, что раньше. От прежней наглой самоуверенности, дерзости и высокомерия не осталось и следа. Я все ждал, когда он позвонит Лене. Но Лене он так и не позвонил.

В принципе, информация от Гершеновича была непроверенной, но мне просто все надоело. Если я убью Тимура, его смерть будет многим на руку.

…Замок никак не открывался. Наконец, в нем что-то щелкнуло и ключ повернулся влево. Я облегченно вздохнул и сильно толкнул дверь.

Вещи Лены в беспорядке лежали на столе. Я некоторое время с болью смотрел на них, затем бросил в эту кучу целлофановый пакет с золотой коробочкой и уже собрался выходить, как вдруг почувствовал за своей спиной чей-то холодный взгляд.

Я резко обернулся. В дверном проеме стоял человек крепкого телосложения. Я сразу узнал его. Это был Киреев!

«Ну вот, наконец, пришла и моя очередь, – подумал я без страха. – Значит, в тех двух гробах оказались наркотики. Но я не хочу иметь к этому никакого отношения!»

– Что ты здесь делаешь? – спросил Киреев. – Это квартира моей женщины. А ты, вероятно, об этом не знал!..

126
{"b":"90658","o":1}