– Найду, найду, – не оглядываясь, ответил Яраги. Мы вместе с Киреевым пошли дальше.

– Здорово ты им вмазал!.. – похвалил я своего спасителя. – Откуда ты взялся?..

– Да и ты не промах… Я живу здесь, – ответил Киреев.

А кто они, собственно, такие? – поинтересовался я, стараясь говорить так, чтобы Киреев не почувствовал интереса, с которым я задал вопрос.

– Местные придурки… После Афгана. Дети войны. У них есть всякие прозвища, я даже не все знаю.

– Говоришь, дети войны?

– Да у них целый отряд! Мозги давно неправильно работают… Накурятся какого-нибудь дерьма, а потом буянят. От них одни неприятности.

– Не понял, – сказал я. – С законом, что ли?..

– Да со всеми… Видишь ли, они ничего не понимают; они не понимают, что такое хлеб, что такое земля, что такое, в конце концов, собирать металлолом для поезда метро!

– Ты мне собираешься проповедь прочесть, что ли? – заулыбался я, явно довольный доверием Киреева.

– Ты так и не понял, – вдруг сказал Киреев, – что такое эти ребята. Им только посули по сотке баксов, и они пойдут воевать против своих же в Чечне… Вот в чем вопрос…

– А, к слову, если тебе предложат то же самое? Что ты ответишь?

– Пошлю по матушке…

– А если тысячу зеленых, или не одну…

– Ну а сколько?

– «Кусок» в неделю!

Киреев подозрительно посмотрел на меня, и на этом мы распрощались.

…Я и Яраги мчались по автостраде из Ростова-на-Дону на юг, в сторону Кавказа. Я едва представлял, где находится Нальчик. Уверенно управляя машиной, Яраги продолжал мне выговаривать:

– Когда в следующий раз надо будет позвонить, я тебя не выпущу из машины. Напорешься на таких субчиков – деньги коту под хвост. Ты понял? Я кивнул.

В это время нас догнал старый добитый «жигуленок». В его салоне сидели хорошо знакомые мне парни, с которыми я полчаса назад дрался возле междугородних телефонов. Но больше всего меня поразило то, что за рулем автомобиля сидел Киреев. Я мысленно ругал себя за то, что затеял с ним разговор о наемничестве.

«Жигуленок» мчался на огромной скорости, нарушая все правила. На заднем сиденьи улюлюкали и потрясали кулаками четверо парней.

Я мгновенно схватился за пистолет, который бы припрятан в машине на всякий случай.

– Это Киреев! Он унюхал деньги, точно!

– Кто такой Киреев? – спросил Яраги.

– Мы вместе воевали в Афгане… На деньги падок, зараза.

«Жигуленок» начал обгонять нашу машину. Нас прижали к обочине.

– Черт их подери… Стреляй по колесам… – крикнул Яраги.

Едва я высунулся из салона, чтобы получше прицелиться, как из окна «ВАЗа» показался ствол автомата и прогрохотала очередь по нашей машине. Автомобиль пошел юзом. Я успел сделать один прицельный выстрел по колесу «жигуленка». Его занесло, но Киреев, знаю, попадал и не в такие ситуации.

Снова выпустили автоматную очередь. Теперь пули пронзили обшивку автомобиля.

– Бей по людям!.. – крикнул Яраги.

– У них автомат, не горячись…

– У меня есть граната…

– Давай ее сюда! Чего же ты молчал?..

Но было уже поздно, наш автомобиль безнадежно зашлепал пробитыми шинами по асфальту. Грабители вылезли из своего автомобиля и медленно приближались к нам. Яраги судорожно сжимал гранату.

– Спокойно, – сказал я и крикнул: – Киреев!

– Что, дорогой? – невозмутимо спросил Киреев, выхватывая из рук одного из нападавших автомат.

– За нами едет машина вооруженных до зубов чеченцев, – я блефовал. У меня не было выбора. – Если вы нас тронете хоть пальцем, вам вырежут кишки. Будь умницей, предлагаю тебе контракт: будешь инструктором по тренировке «серых гусей».

– Сколько положишь?

– Яраги, сколько ему положим на круг?

– Десять «кусков», – буркнул Яраги.

– Идет, – ухмыльнулся Киреев. Он резко повернулся и длинной автоматной очередью словно выкосил своих дружков. Такого вероломства я еще не видел. Парни рухнули один за другим на асфальт, так ничего и не успев сообразить.

– А теперь вы отстегнете ровно третью часть того, что у вас есть, – так же невозмутимо сказал Киреев.

Яраги попытался было броситься к Кирееву, но автоматная очередь высекла искры из асфальта у его ног.

– Стоять!

У Киреева были серьезные намерения.

– Клади пистолет на асфальт! – крикнул Киреев.

Я осторожно положил оружие перед собой.

– Давай, Юра, по честности! Всем будет ровно по третьей части того, что у вас есть! – невозмутимо сказал грабитель.

Я, не спуская глаз с Киреева, достал кейс и вытряхнул деньги на асфальт. Отгреб на глазах третью часть денег. Остальное погрузил обратно.

– Достаточно?

– Хватит! Теперь идите в поле!

Мы с Яраги, пятясь, пошли в поле. Ситуация была интересной. Я понимал, что стоит только на мгновение отвести от Киреева глаза, как он нажмет на спусковой крючок.

– Ну, Юра, надеюсь тебя встретить! – весело крикнул Киреев, рассовывая пачки с долларами по карманам. – И не наткнитесь на милицию. По дороге на Кавказ этих ментов, как собак нерезаных!

…Настроение у Яраги испортилось. По правде говоря, его у него и не было. Он стал мрачен и зол.

Потом неожиданно начал хохотать.

– Честный русский! Честный русский! – кричал он ухватившись за живот. – Я еще такого не встречал.

– Ну и дьявол с ним! – сказал я. – Хорошо, что в живых оставил, придурок поганый.

Мы, размахивая кейсом, шли по полю. Теперь нам необходимо было выйти к какому-либо селению и нанять автомашину, чтобы доехать до Армавира.

В Армавире мы взяли такси до Нальчика. Таксист оказался разговорчивым. На мой вопрос, что делается сейчас в Чечне, он сказал:

– Там заваруха. Я в Моздок еще до Нового года ездил. Скопления танков, бронетранспортеров, воинских подразделений на моздокском аэродроме уже нет: судя по всему, выдвинулись на позиции. Война, понимаешь, война. На всей зоне, занятой войсками, режим строжайшей секретности – пикеты, составы, часовые, оцепление, сложная система пропусков.

Таксист рассказывает много интересного, но мне плевать, что в декабре на дороге в качестве подозрительного десантники задержали самого директора ФСК Степашина. Вот если тормознут и нас, то плакали наши денежки.

– А пятого декабря в Моздок прилетал сам министр обороны Павел Грачев. По его словам, одна из основных задач приезда – организация переговоров по мирному урегулированию кровавого конфликта в Чеченской республике. Грачев собирался встретиться одновременно с лидерами чеченской оппозиции и генералом Дудаевым или с его полномочными представителями.

– А правда, – спрашиваю я, – что Дудаев с Грачевым шампанское пили?

– Пили, точно… Понимаешь, тут ведется интенсивная воздушная и наземная разведка, развернуты дополнительные технические посты, зенитно-ракетные комплексы, усилены пограничные заставы, поднята авиация ПВО, а они шампанское хлещут. Со стороны Грозного идет активная подготовка к обороне. Эвакуируются все ценности, Документы, вывозятся мирные жители. Правда, со слов разведчиков, кроме русскоязычных.

– Так сколько у Дудаева было сил?

– Да тысяч под двадцать!

– Ну, ты загнул! Тысяч десять, поверю, но не двадцать же…

– Ну, тысяч пятнадцать. Танков мало, БТРы там, артиллерия, средства ПВО и противотанковой обороны. Есть наемники и добровольцы из других северо-кавказских республик, Абхазии, стран Прибалтики, Украины, Афганистана.

Яраги мрачно молчит.

– Чеченцы хитро действуют, – таксист покосился на Яраги, – женщины и дети из местных обступали и останавливали боевые машины, а потом боевики разоружали солдат. Их развели по домам в окрестных селеньях в качестве заложников. Первая мысль при такой вести – облегчение: ведь это возможно только в том случае, если солдаты не стреляют.

Таксист явно симпатизирует русским. Яраги все больше хмурится.

– Слава Богу, у наших ребят хватило выдержки, мужества предпочесть неизвестность плена стрельбе по мирным жителям. Значит, еще не все потеряно. А на другой день Грачев заявил с возмущением: он не думал, что местное население так обойдется с наступающими. А почему, собственно, не думал? Не мешало бы и подумать. Военачальник вообще обязан думать о характере населения на территории, куда вступают его войска.