– 

Ты что такая грустная? Это ж наша свадьба, радоваться надо! – внезапно вернулся Борис.

– 

Я не грустная, я просто задумчивая. Непривычно все, – ответила Лика, смутившись, что ее застали врасплох и побоявшись обидеть Бориса своими сомнениями.

– 

Ну ничего, еще привыкнешь. Сейчас нас поздравлять будут, давай слушать.

Ведущий действительно объявил время поздравлений. Первыми в очереди были мама Лики и ее подруга, тетя Маша. Начала тетя Люда:

– 

Доченька моя, Боренька, хочу вам пожелать прежде всего согласия, чтобы жили мирно, не ссорились, достатка тоже, здоровья, конечно, ну и счастья! Чтобы дом был полная чаша!

– 

Главное, чтобы детей побольше, в детях – счастье! – добавила от себя тетя Маша, а потом, как преданный ценитель изящной словесности, с выражением зачитала стихотворение:

Пусть «горько» будет вам на свадьбе,

А в жизни будет только сладко!

Любви желаем, дружбы, счастья,

Успехов и во всем достатка!

«Горько!» – раздалось отовсюду. От Лики с Борей требовалось поцеловаться, и они поцеловались. Гости с упоением досчитали до 15. Минутка интерактива закончилась, настала очередь родственников жениха. Речь взяла Леночка, как самая речистая:

– 

Дорогие Лика и Борис, хочу вам пожелать любви, счастья, взаимопонимания, жить в мире и согласии, заботиться друг о друге и достатка, куда уж без него! Горько!

Сцена с поцелуем и счетом вслух повторилась.

Далее следовали подруги Лики:

– 

Лика и Борис, поздравляем вас с созданием семьи и желаем жить дружно, любить друг друга вечно, здоровье не терять и нас не забывать! Гооооорько!

Не то чтобы жених и невеста не хотели целоваться, но и выбора у них не было.

Закрывали череду поздравлений друзья жениха. Они выстроились в линию, и каждый по очереди произносил по одному слову. Речь их была четкой, простой и краткой:

– 

Удачи, здоровья, счастья и любви! Ну и, конечно, чтобы жизнь была сладкой, а не горькой! – Тут

последний из ораторов подмигнул. – Горько!

Поцелуй был исполнен на бис в третий раз. Считали вслух зрители по-прежнему с интересом и на удивление дружно. Стоит ли упоминать, что после каждого поздравления жениху вручался конверт с одним и тем же, но таким желанным подарком. Когда обмен еды, алкоголя, шоу-программы на деньги стал свадебной традицией, сказать сложно, но теперь одним было проще положить в конверт несколько бумажек и не «заморачиваться» с выбором, а другим желаннее было отбить стоимость свадьбы, чтобы выйти в ноль, а то и заработать, чем с увлечением разворачивать специально кем-то выбранные подарки и гадать, что же ты обнаружишь в очередной коробке. Куда интереснее было на следующее утро пересчитывать купюры. Любовь к сюрпризам не выдержала конкуренции со стремлением свадьбу окупить.

Следующим пунктом программы были танцы. Кавер-группу Лика с Борисом позволить себе не могли, но и плейлист по заранее собранным заявкам всех устроил. Первыми под мгновенно оглушивший всех мощный вокал какого-то модного певца как бы неохотно вышли в центр девчонки. Быстро образовав кружок, эту неизменную форму новых народных танцев, они повернулись ко всем остальным гостям спинами и принялись переступать в такт музыке, перенося вес с одной ноги на другую и покачивая при этом бедрами. Руки у большинства свободно висели вдоль туловища или постоянно поправляли то и дело падающие на лицо пряди волос. Самые смелые на главной фразе проводили круг руками сверху вниз, что делало их танец невообразимо разнообразным. Через песню подтянулись наиболее отважные мужчины, расширили кружок и присоединились к перетаптыванию, но у этих руки никак не поднимались, наоборот, были словно приклеены к телу выпрямленными или согнутыми в локтях, со сжатыми кулаками. Похоже было, что одни как будто долго ждали на остановке автобуса в -20 и таким образом пытались согреться, а другие разминались перед боем на боксерском ринге. Все, и девчонки тоже, пытались преодолеть неловкость и лицом транслировать наслаждение от танцев и уверенность в движениях. Впрочем, надо отдать должное этим смельчакам: большинство гостей продолжало сидеть за столами, вести неспешные уже (после стольких часов!) беседы и глазеть на танцующих. Некоторые из них стучали ногой в такт музыке, но выйти потанцевать не решались.

Тетя Маша посмотрела на это печальное зрелище и, осушив рюмку и закусив огурчиком, сказала:

– 

Ну и молодежь нынче пошла, даже танцевать толком не могут! Вот, помнишь, в нашей молодости были танцы какие! Я ж первая плясунья была! Так то танцы, а не это вот перешагивание слева направо. Эх, пойти, что ль, тряхнуть стариной, показать, как танцевать надо!

Танец тети Маши точно был более свободным и удалым, чем у выросшего в полной свободе младшего поколения: она (ну надо же!) не стояла прикованная к своему месту и даже поворачивалась вокруг своей оси, топала ногой на припеве, руки ее жили какой-то своей, подчиняющейся только музыкальному ритму жизнью, ноги ходили и туда, и сюда, временами даже слегка вприсядку. Раскрепощенность тети Маши совершила чудо: ряды танцующих пополнились. Под конец она вытянула танцевать тетю Люду, и они, сцепившись локтями, пусть уже иногда и не попадая в такт, но радостно и вольно закружились в танце.

Выступление тети Маши осталось яркой вспышкой в мутном болоте однообразия. В конце был, как всегда, медленный танец. Несколько пар, в том числе и Лика с Борисом, медленно топтались, поворачиваясь одновременно вокруг своей оси. Очень романтично.

Театр уныния прервал гвоздь программы – торт. Его выкатили под фанфары и бенгальские огни. Было он, как и положено, трехъярусным, украшенным розочками из крема по бокам и фигурками новобрачных вверху. Лика представляла торт более изысканным и оригинальным, но и этот, хотя и был неидеален, стоил немало. Так что сойдет, решила Лика. Настал волнительный момент, финальная традиция современной свадьбы: разрезание торта женихом и невестой вместе. С таким сложным заданием могла справиться только самая дружная и гармоничная пара. Под рукой Бориса рука Лики чувствовала себя спокойно и уверенно. Фактически все сделал он, ей нужно было только расслабиться и не мешать. Все прошло удачно, и первый – драгоценный – кусок забрал ведущий, чтобы его продать. Начался аукцион – еще одна новая традиция. Ах, как умело нахваливал торт свадебный шоумен. Сразу захотелось вкусить это райское наслаждение: воздушный, слегка рассыпчатый бисквит, нежнейший, тающий во рту крем… Однако торг только начался. Желающие, по канону, появились скоро. Начали с цены в 100 рублей, а закончили 5000. Торги прошли, в целом, успешно. В копилочку молодых добавили еще одну радующую глаз купюру.

Финальным аккордом был фейерверк, но Борис его уже не увидел: заснул лицом в торте. Что ж, тоже весьма канонично, как в кино. Удивительно, как живучи набившие всем оскомину штампы искусства. Когда смотришь фильм, думаешь: ну все понятно, раз свадьба, то сейчас все напьются, потом будет драка, а под утро жениха будут заносить друзья. Ну сколько можно? Все это мы уже видели тысячу раз! Надоело. А потом наблюдаешь то же самое в реальной жизни, иногда даже еще омерзительнее и противнее. Почему-то популярность подобных штампов в жизни не падает, и тогда уже непонятно, это у нас как в кино или в кино как в жизни? Это кино изобилует штампами или сама наша жизнь? Казалось бы, что может быть банальнее, чем заснуть лицом в торте? Однако вот он, Борис, лежит на мягкой подушке из белкового крема и сочного бисквита и сладко посапывает. Лика хотела бы, обнявшись с ним, смотреть, как зажигаются и гаснут в черном небе разноцветные огни, но и одной было тоже хорошо, только немного грустно. Впрочем, хоть и обидно, и как-то неудобно, а все-таки ничего страшного не случилось. Подумаешь, немного перебрал. Свадьба же. Со всеми бывает.

Заносили Бориса в квартиру друзья. С шутками и прибаутками положили на диван, виновато поздравили еще раз Лику, подбодрили словами: «Не переживай, ну подумаешь, перебрал чуток мужик, женятся ведь не каждый день. Все у вас будет супер!» – и ушли. Лика в растерянности стояла перед диваном. Расправить его она не успела, а теперь это было невозможно: Борис распластался по дивану со всей свободой самоощущения спящего. Впрочем, можно было его немного подвинуть и втиснуться. Однако спать до сих пор не хотелось. Лика опустилась на колени, развязала шнурки на его туфлях, сняла их и дурно пахнущие носки, потом встала, освободила его шею от галстука, погладила по волосам, из шкафа достала подушку, еле-еле просунула ее под тяжелую голову мужа, укрыла его пледом и села на краешке дивана. Слезы, медленные, одинокие, не сопровождаемые рыданиями, текли по ее лицу. Финал свадьбы она себе представляла совсем иначе. Там был отель с украшенным для новобрачных номером, лепестки роз на кровати, свечи, много свечей, отбрасывающих таинственные тени на стены и потолок. Звучала романтичная музыка. Точнее, ее любимая песня, нет, их песня – о вечной любви.