Жека потянулся через стол и разбил.

– 

Серый, а

у тебя-то как дела на личном фронте? Ты же вроде должен был с какой-то девочкой на свидание сходить на неделе, – вспомнил Борис.

Серый тяжело вздохнул и, отводя взгляд в сторону, принялся сбивчиво, быстро рассказывать, будто боялся, что его прервут на полуслове:

– 

Да ничего не изменилось. Сходил я на свидание. Девчонка приятная, скромная такая, не худая, но и не толстуха, так, в теле немножко – как раз как я люблю. Волосы русые, длинные, одета стильно так, маникюр, все дела.

В кино пошли, я еще попкорн купил большой – вы сами знаете, сколько он там стоит. Ну посмотрели комедию какую-то. Все как по накатанной шло. А потом мы пошли в кафе, и она начала меня про работу спрашивать, я ей рассказал про последний случай. Помните? Это когда мы с обыском в поселок ездили. И она такая говорит: «Мне надо носик припудрить, сейчас вернусь». Возвращается через пять минут и сообщает, что ей подруга звонила, у которой беда случилась, надо помочь, значит. И убегает. Капец, короче. Почему я такой невезучий?

– 

Да потому что ты дебил, Серега, – прямо в лоб заявил Борис. – Только без обид, я тебе сейчас поясню: во-первых, в кино на первом свидании не ходят. Там же не поговорить нормально, а сначала надо конт

акт установить, общий язык найти. В кино надо идти, чтоб целоваться во время романтического момента, но это ж не сразу после того, как вы только познакомились. Во-вторых, тебя кто за язык тянул? Серый, я тебе сейчас открою большую тайну, которая очень упростит тебе жизнь: девушкам не обязательно знать все детали твоей работы. Девушки агрессию не любят, любая жестокость их пугает. У тебя ведь такая профессия благородная: полицейский. Надо было рассказывать, как вы преступников ищете, дела раскрываете, помогаете людям, защищаете слабых и убогих. Вот это ей бы понравилось. Это бы для нее значило, что и ее ты будешь защищать. А уж какими методами вы дела раскрываете, ее не касается, у тебя мужская профессия, так и не впутывай туда девушек. Ты в следующий раз когда будешь с кем-то встречаться, продумай заранее, что будешь рассказывать, в каком-то более выгодном свете себя представь, что ли.

– 

Это врать, получается, надо?

– 

Не врать, а недоговаривать, в целях ее же психического спокойствия. Это разные вещи. Лгут же люди иногда во благо, а тебе надо просто не все раскрывать. Скажи, что тебе по договору нельзя все говорить. Таинственность в мужчине девчонки обожают. Так что поменьше конкретики, побольше секретности, и все отлично у тебя будет.

– 

Ну, Борька, ты гений ваще. Я бы сам не догадался.

– 

Еще бы, – хмыкнул Борис. – Отлично посидели сегодня, да? Ну что, Жека, ты рад, что от жены вырвался?

– 

Конечно, а как иначе?

– 

В следующий раз не опаздывай. На место Карину поставь.

– 

Да я уже. Я ж говорил, все норм будет.

– 

Ну смотри, – усмехнулся Борис и прокричал, подняв руку вверх и щелкая пальцами. – Эй, девушка, можно нам счет?

Из паба Серый уходил окрыленный, повторяя про себя, как заклинание: «Поменьше конкретики, побольше секретности». Жека шел неторопливой, медленной, размеренной походкой, наслаждаясь свежим морозным воздухом, хрустом снега под ногами и самим собой. Борис ехал в такси, засыпая и качаясь на убаюкивающих волнах собственного превосходства, незаменимости и власти.

* * *

Моему будущему читателю наверняка захочется узнать про мое тяжелое детство, поэтому сегодня я решила записать историю своей пока еще недолгой жизни. Я родилась в семье простых тружеников: мама работала на заводе инженером, а отец – да хз, что он делал. Отец бросил нас почти сразу после моего рождения и вообще не объявлялся. Сказал, что был не готов к ребенку. Ко мне, то есть. Я его только на фотках и видела. Пару лет назад нашла его в соцсетях: у него семья, трое детей, счастливые такие фотки с их довольными рожами с отдыха на море. К этим детям, получается, он был готов. Со старшей разница у нас года два-три, если что. Быстро переобулся, получается. Ну и пофиг на него, мне он вообще не сдался. Я обычно и не помню, что у меня где-то есть отец. А вот мама – другое дело. Она в него влюбилась по уши и, мне кажется, любит до сих пор, несмотря на то что он поступил с ней как последний подонок. Она мне никогда ничего не рассказывала про их отношения, но я же видела, как она иногда доставала его фотки из альбома, смотрела на его противную рожу и плакала, думая, что я сплю уже. Или слышала, как она с подружками на кухне его обсуждала, вспоминала, как им было хорошо вместе и не понимала, что же она сделала не так, что он ушел. Мама так и осталась одна, никто, кроме этого козла, ей не нужен, видите ли. Жили мы всегда бедно: много ли платят простому инженеру на провинциальном, вечно загибающемся заводе? Мама, причем, очень классный специалист, но ее никогда не повышали. Зато всякие мальчики, вчерашние студенты, через год-два работы становились ее начальниками, а потом находили место получше и сваливали. А она еще всех таких обучала всегда. И ведь нет, чтобы ее повысить, которая работает на этом дебильном заводе уже больше 20 лет, нет, ее всегда обходят стороной. «Как же так получается?» – спросите вы. Мама, конечно, за себя постоять вообще не умеет, ничего никогда не попросит. Я ей говорю: «Мама, тебе надо поговорить с начальником и потребовать прибавки к зарплате или повышения, ты же у них там самый ценный сотрудник». А она: «Да как-то неудобно ходить чего-то выпрашивать, они же сами, наверное, все видят. Да и сейчас кризис, лишних денег нет, завод и так еле-еле выживает». Да у нас, блин, всегда кризис! Вот так мы и живем… Нельзя быть такой доброй, как моя мама, только о других думать. О заводе она думает, обо мне думает, а о себе – никогда. Все гроши, что она зарабатывала, уходили на еду, мне на одежду, на кружки всякие – я этого тогда не понимала, конечно. А она носила одежду, пока не вытрется все до дыр. Даже конфеты только мне покупала, сама не ела – чтобы надольше хватило. Мать Тереза тоже мне, блин. Даже отца умудрялась оправдывать, говорила: «Ну время такое тяжелое было, кризис (опять, ага), работы не было, ну он и не выдержал, мужики они же слабые от природы, не могут так все стойко переносить, как женщины». И что в итоге? Моя бедная, добрая, заботливая, чудесная мама к 45 годам выглядит как несчастная, забитая жизнью кляча, ничего в ее жизни нет, кроме одиночества и работы. Ну и меня, конечно. А отец живет себе припеваючи, и его вообще ничего не колышет. И вот где тут справедливость? Я на все это посмотрела и поняла, что надо идти другим путем. Этот мир создан для мужчин. Можно с этим бороться, но ты потратишь кучу времени (может, и всю жизнь) и нервов и вряд ли чего-то добьешься. Гораздо умнее принять правила игры, но лишь для вида. Пусть они думают, что умнее и сильнее, но мы-то на самом деле знаем, кто здесь главный. Не случайно же говорят, что муж – голова, а жена – шея. Главное – ни в коем случае не влюбляться, надо действовать с холодной головой. Пусть думает, что ты от него без ума, а ты будешь потихоньку приручать его, внушать ему, какой он сильный, смелый, умный, что ты без него не проживешь, что только с его поддержкой ты и сможешь жить. Пусть чувствует себя необходимым, мужчины такое любят. А под этим соусом можно уже тянуть из него деньги себе на жизнь. Пусть трудится там на своей мегаклассной и престижной (как он тебе рассказывает) работе, мучится, деньги зарабатывает и считает себя суперуспешным и важным, а ты будешь жить за его счет. Работа – ему, денежки – тебе. Идеальный расклад, я считаю.

Теперь пришло время рассказать, как я все это применяю на практике. Я уже писала в прошлый раз, что начала воспитывать Боречку и добилась кое-какого успеха. С него, конечно, много не возьмешь и он далеко не так успешен, как рассказывает. Я же вижу, что на ботинках у него подошва отклеивается и куртка, хоть и идет ему, уже устарела и , как бы сказала моя мама, поизносилась. Да и подарки стали какие-то дишманские: если букет – то из трех роз, если конфеты и шампанское – то по акции из магазина внизу. Уже заранее понятно, что он принесет, если видишь там хорошую скидку. В общем, фантазии ему не хватает, конечно, а главное – денег. Однако на данном этапе мне не это важно, а то, что он все-таки почти каждый раз не с пустыми руками приходит – значит, я все правильно делаю. У него, получается, выработался рефлекс: идешь к Лелечке – неси подарочек. Вот отточу на нем свои навыки обольстительницы, и можно будет на кого-то повыгоднее переключиться. Хотя, может быть, Боречку я тоже оставлю – для чистого удовольствия. Он, хоть иногда и показывает клыки и хочет казаться грозным тигром, в глубине души покладистый домашний кот. Может, он сам этого не подозревает, а я в этом точно уверена, я-то глубже вижу, в самое нутро. Он как-то пришел раздраженный, взвинченный и без подарка. Я его спрашиваю: «А где же подарочек для Лелечки?» И он вдруг как схватил меня за горло, прижал к стене и прорычал: «Тебе, сука меркантильная, все подарочки надо? Ты на себя-то смотрела? Думаешь, ты Анджелина Джоли? Губозакатывательную машинку может тебе подарить, а?» – и еще больнее сжал горло, я еле смогла прошептать «Нет, не надо». Он ослабил хватку, и я поспешила его успокоить, сказала, что я его и так люблю и всю прочую романтическую ерунду. Но пригрозила, что если еще хотя бы раз он мне сделает больно, то мы расстанемся. Метод кнута и пряника это вроде бы называется. И знаете, это сработало! Он чуть ли не в ногах у меня валялся, говорил, что сам не понимает, что на него нашло, просто день тяжелый был, и клялся, что такого больше не будет, целовал мне ноги, руки, грудь, плечи, щеки… До кровати мы не дошли. Было в тот раз что-то особенно сладостное. Я потом анализировала этот случай и поняла, что сама перегнула палку. Надо действовать аккуратнее. Я должна была понять, в каком он состоянии и не лезть на рожон, а, наоборот, приласкать его, дать ему почувствовать, что это он управляет нашими отношениями, что только от его воли зависит, придет он с подарочком или нет, а я его приму любым. Поддержать иллюзию надо было, в общем. Когда мужчина так раздражен, скорее всего, на работе или еще где-то идет не все так, как ему надо, и ему тем более важно хоть где-то почувствовать, что он главный, то есть крутой. Впредь я буду мудрее.