© Швец Н.В., 2024

Голубоглазый котенок-леопард Гик пребывал в состоянии полного отчаяния. Он остался совершенно один. Никого теплого и родного рядом с ним не наблюдалось. Пятнистый малыш сидел на земле, широко расставив слабенькие лапки, и растерянно крутил круглой головенкой. Он судорожно шевелил маленьким носиком, пытаясь определить по запаху в какую сторону уволокли его мать, красавицу Нирео и никак не мог понять, почему позволила себя захватить в плен!

Ведь она была самая сильная в мире и легко могла справиться с врагом. В последнее время немного ослабела, но удар ее лапы по-прежнему не имел равных. Малыш видел, что произошло, и жутко огорчился: помочь родительнице ничем не мог. Поэтому продолжил сидеть в зарослях густого папоротника и молча наблюдал, как злобные двуногие набросили на ее гибкое и сильное тело прочную сеть.

Вначале Гик хотел кинуться на помощь и даже попытался выскочить из своего укрытия, но мать грозно рыкнула, приказав оставаться на месте. Ее оскаленные белые клыки красноречиво свидетельствовали: осмелится сделать шаг, вздует так, что мало не покажется. Пришлось подчиниться. Более того, на всякий случай даже уполз подальше. А когда рискнул выйти, окончательно растерялся. Запахов в воздухе царило настолько много, что было сложно выделить основной, тот, который принадлежал похищенной родительнице. К тому же, все вокруг забивали резкие ароматы, оставшиеся после чужаков. От них хотелось постоянно чихать, а глаза и вовсе начинали слезиться.

Наконец, котенок, у которого лишь недавно окончательно открылись глазки, а лапки стали более-менее уверенно ступать по земле, сообразил, что справиться со столь сложной задачей ему не под силу, и несколько раз отчаянно мяукнул. Он очень надеялся, что родительница услышит зов и поспешит на помощь, как это обычно происходило.

Первым делом мама начнет ласково мурлыкать, облизывать шершавым языком, обязательно упадет на бок и подставит свой мягкий живот. А он уткнется мордочкой в соски наполненные молоком и примется с наслаждением сосать. Виденье оказалось таким реальным, что котенок даже почувствовал во рту вкус материнского молока и сделал несколько жадных глотков.

На самом деле этого не произошло, более того, немного затихшее чувство голода взыграло еще сильнее. А вместе с ним пришел страх. Гик вдруг вспомнил, как мать всегда учила молчать, если останется один, а дабы урок запоминался еще сильнее, внушительно хлопала тяжелой лапой по лбу. Ах, как бы он хотел, чтобы эти уроки повторились вновь!

Ему стало очень горько, ибо с ужасом осознал – вполне возможно, никогда больше не уткнется тупой мордочкой в теплый живот строгой родительницы и не почувствует ласковый шершавый язык на своем лбу. Ах, как много бы сейчас отдал за эти столь надоевшие бани, от которых становился мокрым с головы до кончиков маленького хвостика, и валился без сил!

Как же это было глупо пытаться ускользнуть от ее ласк и постоянно показывать свое неудовольствие. Ведь на самом деле ему очень нравилось ее внимание, просто хотелось казаться взрослым! Хорошо еще, что мать не обращала на его сопротивление внимания и продолжала наводить чистоту, лишь слегка придерживала его лапой, дабы не сбежал. Да иногда хваталась клыками за загривок, строго порыкивая. Только в этих звуках не было злости, скорее нежность и любовь к своему малышу!

Как бы хотелось повернуть время вспять, вновь завалиться рядом с мурлыкающей родительницей и крепко спать в ее объятиях, ничего не опасаясь. Ну и пусть жилось трудновато, но, главное, они были счастливы. А теперь мамы нет и без нее, в чем не имелось сомнений, Гик обязательно погибнет. Впрочем, вполне вероятно, мелькнуло в его голове, что они бы погибли и будучи вместе. Как это случилось с дедушкой Хованом, лисицей Кицуне и многими другими обитателями тайги.

– Ну и что! – вдруг философски подумалось котенку, – с ней было бы не так страшно!

В последние дни они сильно голодали. Из-за этих белых людей, явившихся с другого берега Большой реки, все живое покинуло окрестности. Никакой подходящей добычи поймать стало невозможно, словно все живое вымерло. Гик был искренне огорчен: даже бабочки за которыми так любил охотиться, больше не порхали над цветами.

В глубоком озере, которое всегда кипело рыбой, теперь нельзя было поймать даже малька. И все потому, что пришельцы на реке, что впадала в него, сделали плотину, после чего вода покинула водоем и обнажила каменистое дно, где даже водорослей не росло. Странное дело, рыба исчезла, словно ее никогда и не было. Да что там рыба! На суше даже ящериц не осталось, к охоте над которыми Гик начал проявлять интерес.

О птицах и прочем зверье и вовсе мечтать не приходилось. Пернатые улетели сразу, едва появились бледнолицые. Что же до зверья, то оно сбилось в стаи и двинулось куда-то в только им ведомые места.

Прежде матушка, большая кошка-леопард Нирео никогда не возвращалась в логово без добычи. Удача всегда улыбалась ей. Природа наделила животное стройным туловищем, подарила длинный и ровный хвост, благодаря которому большая кошка могла высоко прыгать. У нее были крепкие когти и зубы – так что хваткой обладала мертвой. Но сейчас все это оказалось бесполезным. Каждый раз Нирео приходилось раздраженно щелкать клыками и огорченно вздыхать, понимая, что охотиться ей не за кем…

Маленький Гик даже не представлял, как от голода у родительницы больно сводит живот, слабость постоянно охватывает тело, порой хочется только одного – просто лежать… Если бы не вечно голодный котенок, который беззубым ротиком постоянно слюнявил грудь, вообще бы никогда не вставала. Так и осталась бы на траве живой шкурой, которой нет никого дела до окружающего мира.

Но в последнее время даже Гик стал замечать, как материнские ребра стали выпирать из впалых боков и того и гляди пробьют мягкую шкуру. Как ни странно, родительская шерсть, не взирая на обрушившиеся невзгоды, по-прежнему смотрелась великолепно и переливалась в лучах солнца всеми оттенками желтого цвета. А черные пятна только подчеркивал эту желтизну! Но особенно замечательными смотрелись огромные зеленые глаза с узкими светящимися зрачками, внимательно наблюдавшими за происходящим.

Котенок знал: от острого материнского взора ничего не укрывалось. Она все видела и знала наперед. Даже тронутая ветерком тонкая травинка не оставалась незамеченной. Обычно Нирео быстро шевелила ушами и настороженно замирала, всегда готовая к прыжку. В прежние времена к ней приходил хозяин тайги, старый Хован и они о чем-то подолгу шептались, усевшись на большой поляне.

Высокие дубы склоняли к ним свои кроны и, казалось, что-то пытаются подсказать. Ах, как давно это было! Порой кажется, Гику это только приснилось или намурлыкала матушка, желая поскорее уложить спать.

Только не всегда получилось. Голодным засыпать было сложно. Порой счастье Гику все же улыбалось. Нирео удавалось что-нибудь поймать и съесть. Только это случалось довольно редко.

А ведь еще недавно все смотрелось прекрасным и удивительным. Все радовались друг другу и были счастливы. Сама Нирео не скрывала гордости, любуясь своим первенцем. По ее мнению, он был самым лучшим! По утрам, когда тайга еще спала, вытаскивала за загривок из надежного убежища на дневной свет, ложилась рядом и любовалась своим сокровищем. Пока котенок забавно играл в густой траве, горделиво поглядывала по сторонам, с восторгом слушала, как ранние птицы распевают песни в его честь. Ну, по крайней мере, ей казалось, что они восхваляют Гика. А там, как знать… Быть может, просто смеялись над гордой мамашей и бросали обидные слова на своем звонком языке.

К сожалению, сейчас стало не до этих утренних прогулок. И все из-за незваных гостей, которые вместе со странным желтым человеком по имени Мун, налетели словно стая голодных ворон. Впрочем, о чем это она? Даже эти жадные птицы не ведут себя столь безобразно по отношению к окружающим. В страшном сне не могла себе представить, во что превратится любимая тайга и как вокруг все будет уничтожаться жестокой рукой.