Но мы все время проводим столь же абсурдные корреляции на уровне подкорки. Помните, как я отказалась читать вслух всему классу свое сочинение? Никто в классе не получил возможности посмеяться надо мной во время чтения моего эссе. Увидев результат моего поступка, обезьяна во мне рассудила так: «Я запретила ей читать вслух классу, поэтому она сохранила уважение своих одноклассников и осталась невредимой». И точно так же, поскольку я выиграла конкурс, несмотря на долгие и бесплодные часы сомнений в себе и потраченных впустую усилий, эта обезьяна заключила: «Я заставила ее работать усерднее, поэтому она сейчас в полной безопасности и пользуется благосклонностью учительницы». Мы могли бы назвать эти упрощенные, даже абсурдные выводы обезьяньей логикой, незадачливым критиком, который судит о результатах исключительно на основании того, насколько мы защищены от нападок, осуждения и отвержения.
Убеждения перфекциониста
Поскольку обезьянья логика тесно вплетена в ткань нашего бессознательного, мы не можем увидеть фабрикуемые ею причинно-следственные связи. Вам знакомо какое-нибудь из следующих утверждений?
Ошибки, осуждение и критика в мой адрес означают, что я недостаточно хорош.
Я вправе чувствовать себя хорошо, только если проделал хорошую работу.
Я не могу полагаться на других людей, потому что они не будут делать все надлежащим образом.
Если кто-то в чем-то лучше меня, значит, я недостаточно хорош.
Если я потерплю неудачу, это означает, что я плохой.
Если я не могу сделать что-то идеально, значит, не стоит и пытаться.
У всех этих перфекционистских убеждений есть одна важная общая черта: они служат не нам, а программе выживания лимбической системы. Когда мы кормим эту обезьяну своим перфекционистским поведением, мы тем самым закрепляем у себя обезьянью ментальность. При таком образе мыслей нам очень трудно принимать себя и проявлять к себе доброту в тех случаях, когда мы совершаем ошибки и не хотим делегировать задачи другим людям (вдруг напортачат!), а хочется без конца все проверять и перепроверять.
Поведение перфекциониста
Четко обозначить границы перфекционистского поведения нелегко, потому что в рамки этого феномена вписывается многое из того, что мы делаем. Работа с большой нагрузкой в офисе может казаться со стороны нормальным проявлением наших сильных сторон и амбиций, но если мы пренебрегаем своим здоровьем и общением с близкими, то, возможно, чрезмерно компенсируем таким образом свой страх потерпеть неудачу. Мы говорим себе: «Чем больше я успею сделать, тем меньше вероятность того, что меня будут критиковать». Перегружая себя работой, вы демонстрируете типичное поведение преуспевающего перфекциониста, которое легко оправдать, поскольку форсированный режим работы приносит нам не только выгорание, но и порой кратковременный успех.
Избегая обязательств и откладывая что-то «на потом», мы демонстрируем свойства, которые принято относить к лени, но такое поведение характерно для перфекционизма. Поясню: если в глубине души мы говорим: «Если я не возьмусь за эту задачу, то и не провалю дело, а потому и ругать меня никто не будет», все дело в перфекционизме. Преуспеваем мы или терпим неудачи (или сразу то и другое, в зависимости от угла зрения), если наши действия продиктованы страхом потерпеть неудачу и в конечном счете быть отвергнутыми, значит, мы кормим эту обезьяну.
Перфекционисты, получая микродозы нейрохимических веществ для поведения в стиле «бей или беги», часто в течение дня (а то и весь день) суетятся и докапываются до мелочей. Ознакомьтесь с нижеследующими вариантами поведения и спросите себя: «Какой угрозе моему выживанию я посвящаю такое поведение?»
• Слишком старательно готовлюсь к совещаниям, чтобы снизить риск допустить ошибку.
• Отказываю себе в сне, отдыхе и общении с семьей до тех пор, пока не доведу до ума все, что мне поручили, более того – пока не вылижу все до блеска.
• Работаю сверхурочно, чтобы заметно обойти всех своих конкурентов.
• Отказываюсь делегировать задания сослуживцам, которых считаю недотепами: они накуролесят, а отвечать мне.
• Откладываю решение задач до тех пор, пока времени на это почти не остается: так я точно не буду париться.
• Отказываюсь задавать вопросы, чтобы не выставить себя олухом.
• Стараюсь никому не показывать свою тревожность, а свою скованность при общении с другими людьми пытаюсь растворить в бутылке (травке).
• Избегаю людей, мест и дел, от которых мне становится не по себе.
• Отказываюсь демонстрировать то, что я еще не освоил в полной мере.
• Скрываю свои недостатки или незнание чего-либо, чтобы никто не усомнился в моем высоком профессионализме.
При изучении перфекционистского поведения мы должны также учитывать свои мысли всякий раз, когда совершаем ошибку или когда не оправдываются наши ожидания: мы критикуем и осуждаем себя. Как и наблюдаемое со стороны поведение в приведенном выше списке, самобичевание является реакцией на неприятные эмоции. Мы полагаем, что стыд побудит нас работать усерднее и предотвратит неудачи в будущем. И хотя такая мотивационная тактика может принести нам некий краткосрочный успех и повысить самооценку, она неизбежно испепелит нашу нервную систему.
Все перфекционистские модели поведения являются реакциями на сигналы лимбической системы и, стало быть, мотивированы негативными эмоциями. Чтобы меньше тревожиться и лучше относиться к себе, нам нужно перестать подчиняться приказам самой примитивной части нашего мозга. На ментальном уровне мы должны перестать потакать своей внутренней обезьяне и дать ей понять, кто в доме главный.
Разорвать порочный круг
Спустя почти полвека после моего сочинения в пятом классе я стою в коридоре с девятью другими конкурсантами, ожидая своей очереди, чтобы выступить с оригинальной семиминутной речью перед четырьмя сотнями других представителей пишущей братии. Кровь стучит в висках. Руки и ноги дрожат, ладони влажные от пота, а в груди возникло такое чувство, будто она вот-вот лопнет. Адреналин и кортизол, бегущие по моим венам, велят мне бежать изо всех сил, потому что моя затея может стать для меня фатальной.
Тем не менее я контролирую ситуацию. Я пришла на это мероприятие, к которому готовилась морально и физически. Я прогнозировала, что испугаюсь. И я напоминаю себе, что эти чувства нормальны для данной ситуации. Они не означают, что что-то не так. Я открываюсь этим ощущениям, приветствуя даже свое колотящееся сердце и вспотевшие подмышки. Я помню, что моя цель состоит не в том, чтобы произвести на кого-то впечатление или победить, а в том, чтобы передать своим собратьям по перу личное послание. Если я совершу ошибку или каким-то образом поставлю себя в неловкое положение, это будет означать, что я пошла на риск. Готовность пойти на такой риск – вот что для меня победа!
По мере того как истекают последние минуты и приближается мой выход на сцену, мои ощущения все меньше похожи на страх и все больше на другую эмоцию – взволнованность. Проходя мимо зеркала, я замечаю, что на моем лице играет улыбка. Когда я выхожу на сцену в яркий свет софитов и оглядываю океан лиц в зале, вместо того чтобы съежиться в желании исчезнуть, я еще больше раскрываюсь, словно могу объять весь свой страх и все ожидания зрителей. И когда я произношу свою речь, умеряя физические ощущения ужаса, я испытываю радостное чувство торжества. Каждым своим словом и жестом, обращенным к публике, я побеждаю своего самого грозного соперника – мой «обезьяний ум».
