–Ну пироги – это, конечно, хорошо, – усмехается приятель. – А сисички – это святое.

–Слово харасмент тебе не знакомо?

–Я же тебя не спрашиваю, откуда дети… – прищуривается Федор.

–Все расскажу, – хмурюсь. – Давай только доедем.

Приятель отвлекается на телефон, а я погружаюсь в воспоминания.

Анастасия Кравцова… родная сестра моей несостоявшейся невесты. Прекрасная фея с голубо-зелеными глазами и светлыми волосами. Видел ее всего пару раз. Один раз на дне рождения. Анастасии тогда стукнуло двадцать два. Я прислал ей белые розы. Целую корзину. Мне показалось, они очень ей подойдут. Самое интересное, что родители после случившегося с Илоной, о девушке не вспоминали. Так… вскользь упомянули об отъезде.

Странно это. Как-то не по семейному…

Всю дорогу я буквально мучаюсь домыслами и догадками. Откуда у нее взялись мои дети. От меня… Нет, это вероятнее всего, выдумка, но тем не менее… Человек она не посторонний. Нужно разобраться и помочь.

С мигалками вы долетаем до пригорода Москвы за четыре с половиной часа.

Федор успевает поспать в дороге – непробиваемый товарищ. Завидую. А вот я сам, как на иголках.

–Кудрявцева в какой палате? – Спрашиваю дежурную медсестру.

–А Вы ей кто? – Отвечает она мне хитренько.

Достаю тысячу рублей и кладу ей на стойку.

–Муж. Так похож?

–У нас без анализов проходить дальше комнаты свиданий нельзя, – качает девчонка головой.

Кладу на стойку ещё пять тысяч.

–Сто третья палата, – с улыбкой сообщает мне дежурная.

– Федя, здесь меня подожди, – прошу друга.

Он особого энтузиазма пройти внутрь роддома не выказывает.

Поднимаюсь на второй этаж, захожу в отделение и вдруг слышу прямо душераздирающий женский крик, смешанный с истеричными слезами:

«-Верните мне сына!»

Настя

Кормлю дочь и слышу, как за стенкой в соседней палате раздирается криком сын. Я уверена, что это он!

–Принесите мне мальчика, – прошу медсестру из детского, тихо плача. – Я просто его покормлю. Принесите.

–Если вы не прекратите истерику, – строго говорит мне в ответ женщина. – Вам снова уволят успокоительное. За стеной не ваш ребенок. Ваш сын в кювезе. Он слаб, чтобы кушать самому.

–Но это же неправда, – шепчу надрывно. – Неправда. Семь и восемь по Апгар это много! Я своими ушами слышала. Ребенок здоров и доношен!

–Прекратите! – Обрывает она меня. – Займитесь дочкой.

Раскачиваюсь на кровати под мерное причмокивание и смотрю в стену, стараясь не реагировать на детский плач за стеной. Он становится все обиженнее и надрывнее.

У меня нет плана. Только отчаяние, которое затапливает сердце. Без справки и выписки мне даже свидетельство о рождении не дадут. Я связана сволочной системой по рукам и ногам.

Теперь у меня остаётся только одна надежда. Алферов. Да, я положила столько труда, чтобы он меня никогда не нашел, но сейчас… Пусть лучше дети будут с родным отцом.

Надеюсь, та женщина ему позвонила. Может быть, мне стоило сразу самой это сделать, но сил не было. Вообще, от этих успокоительных становишься очень тупым и безразличным. Как растение. Я только пару часов назад в себя пришла и больше не хочу. Стараюсь держать себя в руках.

Наклоняюсь и нежно целую дочь. Сердце сбивается с ритма.

А что если Алферов не даст мне с ними встречаться? Что если заберёт на совсем?

Зажмуриваюсь и глубоко дышу. Это все равно лучше вариант, чем продать сына. Я не смогу с этим жить…

Вздрагиваю и оборачиваюсь на звук дверной ручки.

Ко мне в палату заходит целая делегация. Заведующая, врач из детского, медсестра и… женщина, от вида которой у меня начинают шевелиться волосы на голове.

Ставронская Алевтина Арчибальдовна. Старая грымза. Она была детектором детского дома, в котором я жила до двенадцати лет.

–Анастасия, познакомьтесь, – пафосно говорит мне заведующая, – это работник социальной службы. Она хочет поговорить с вами о детях. Не пугайтесь. Мы все желаем вам только добра…

Последняя фраза меня особенно напрягает. Я прижимаю дочь крепче к себе.

Знаю я, как Алевтина желает добра. Такого друга врагу не пожелаешь. Мне бы очень не хотелось, чтобы она меня узнала…

Грымза ставит себе стул и присаживается поближе к тумбочке, чтобы разложить сумку с документами. И ей совершенно наплевать, что у меня там лежит упаковка новых памперсов и парочка чистых костюмчиков.

–Ну здравствуйте, мамочка, здравствуйте, – играет она роль «доброго полицейского», – рассказывайте, какие ваши планы на жизнь. Кто встречать вас будет? Как себя чувствуете?

–Будущий муж будет встречать, – отвечаю коротко и уверенно, глядя ей в глаза. – Он как раз из командировки вернётся.

–А что же вы про мужа врачам не рассказываете? – Хмыкает грымза. – Прячете от нас красавца…

–Так я и не обязана, – держу лицо. – Они с чего-то тут все решили, что я одинокая и беззащитная, но это совершенно не так. У меня есть мама и папа. У детей – отец. Или вы считаете, что я отчество с потолка взяла?

Заведующая переглядывается с врачихой из детского.

–Врет же, – слышу я их шепот. – Скорая сказала, что в съемной халупе забирали.

–Отец детей – Алексей Михайлович Алферов. Можете поинтересоваться в интернете, кто это такой, – решаю я идти до конца. Вдруг, поможет?! Он известный человек. Они должны испугаться!

–Значит, вы хотите сказать, что помощь нашей службы вам не нужна? – Поджимает губы Ставронская и поправляет свои зачесанные букли на голове.

–Абсолютно верно. – Киваю. – Я бы только хотела обсудить состояние своего сына с врачом. Мне не дают никакой информации. И не приносят кормить… Вы мне в этом можете помочь?

–Какого сына? – Дергает женщина бровью. – У вас в документах только дочь…

Меня накрывает. Я кладу дочку в люльку и делаю над собой тяжелое усилие, поднимаясь на ноги.

–Покажите мне… – выхватываю карточку.

Пробегаюсь глазами по строчкам. Родила в шесть двадцать пять утра, девочку, вес, рост… и не слова о двойне!

–Но это же бред! – Кричу. – Вам любое УЗИ подтвердит, что детей было двое! Вот, вот, следы от степлера! Они замерили эпикриз! Отдайте мне ребенка! Вы слышите, твари, вы, а не люди!

–Вот видите! – Восклицает заведующая. – Женщина не в себе! Сочиняет сказки! Ее нужно лечить… А потом вопрос с детьми решать! Света, сбегай, принеси укольчик…

–Это вас всех здесь нужно лечить! – Рычу и загораживаю собой люльку. – Только попробуйте подойти к ребенку… И сильно об этом пожалеете. А себе колоть я тоже что-то запрещаю!

Медсестра толпится исполнять распоряжение, но вдруг вжимается в дверной косяк.

–Что здесь происходит? – Раздаётся из коридора мужской басистый голос.

А ещё через пару секунд я вижу его владельца.

Алферов… приехал.

Не справившись с эмоциями облегчения, я оседаю прямо на пол возле кровати и начинаю рыдать.

–Настя! Настя! – Мгновенно узнав, бросается ко меня Алексей. – Господи, как ты здесь оказалась? Что с тобой…

Он обводит шокированным взглядом мою окровавленную ночнушку и подхватывает под руки, втягивая обратно на кровать.

Ему это не составляет труда. Он все такой же… огромный.

Вцепляюсь в воротник его пиджака.

–Я родила двойню. Ваших сына и дочь. Алексей Михайлович… Они… – бросаю злой взгляд на женщин. – Эти люди хотят отдать кому-то сына. Сначала предлагали деньги, а когда я отказалась, решили выставить меня сумасшедшей! Сделайте что-нибудь! Это ваши дети!

–Тише, тише… – гладит меня по голове Алексей. – Успокойся. Мы сейчас все решим. Где мальчик? – Вдруг рявкает Алферов. – Кто может ответить мне по существу, что происходит?

–Да что вы! Что вы! – Смекнув, что пахнет жареным, оживает врач детского. – Мамочка нас неправильно поняла. Мы предложили ей выписаться с девочкой домой, а нам оставить мальчика чуть-чуть подрастить его. Понимаете? Покормим, позагораем. С ним все прекрасно…