Глупая Китти. Нафантазировала себе всякого. Это его работа быть милым, да и харизма отточена годами актерской деятельности, а твои мокрые штанишки он пока, наверное, не заметил.

Он еще какое-то время пререкался с полицейскими, и даже меня пытался подбодрить, но я не могла не думать ни о чем кроме собственного фиаско. Даже возможный арест меня так не страшил, как собственный слабый мочевой пузырь. В какой-то миг я просто не могла больше молчать и решила во всем сознаться:

– Ден…

Удивлена, что силы нашлись его имя произнести. Упругое, как сжатая пружина, которая вот-вот сорвётся.

– Что такое? – как чувствует меня, спрашивает с неприкрытой тревогой, и мне страшно становится, как бы он опять не рассвирепел не представителей правопорядка.

– У меня проблема…

– М?

Не могла найти ни одного эвфемизма, чтобы сгладить своё чистосердечное признание, потому сказала как есть:

– Я, кажется, описалась…

Кажется? О, нет Китти, ты точно знаешь, что случилось, а теперь знает и Кавана. Не говоря ни слова, он провёл ладонью по внутренней стороне моего бедра, и я чуть не взвыла от досады. Это худший момент в моей жизни! Это очень странный момент в моей жизни. Хотелось зажать лицо ладонями, но я лишь крепче цеплялась за его одежду.

– Ага, вижу. Вот ублюдок… – выругался Ден, и офицеры настороженно прислушались.

– Извини…

Очередной агрх, заставил вздрогнуть.

– Будешь извиняться за такую фигню поставлю тебя на счётчик, не расплатишься. Мы с тобой что-нибудь придумаем, хорошо?

Кивала, ощущая теплоту в груди, которая была сильнее лесного пожара в Калифорнии, захватывала моё сердце так стремительно, что я не успевала ставить защиту и отрицать происходящее. Слышать такое простое «мы», похожее на крепкое плечо, которого у меня никогда не было, и которое так внезапно появилось в моей жизни.

Я не привыкла рассчитывать на чью-то помощь, с любой проблемой я обычно оставалась один на один, даже когда проблема касалась меня и Итана…

– На выход, – сообщили патрульные, когда мы подъехали к участку.

– Минуточку, – лучезарно улыбнулся Денвер, не торопясь выходить. – Помогу моей детке кое с чем, а после я весь ваш. Можно попросить вас отвернуться? Клянусь, что не сбегу.

Они закатили глаза, но просьбу выполнили, а Кавана начал стаскивать с себя кофту.

– На вот повяжи. Мера временная, но выбор у нас сейчас небольшой.

– Испачкается же? – боже, как мне всё это напоминает мою соседку Бет Бэйли, которая так же носилась с толстовкой своего парня Эда Хэндерсона. Может, оба эти парня ходят на особые курсы настоящих мужиков?

– Я тебя умоляю, в этой жизни меня уже чем только не пачкали, серьёзно, не бери в голову даже. И наш спор все ещё в силе.

Пыталась обмотаться кофтой в тесной машине, а Кавана и не думал никуда уходить, сидел рядом и насвистывал какой-то бодрый мотивчик, от которого у меня перед глазами отплясывали лепреконы. Точно шокер повредил что-то в моём мозгу.

Пока мы шли к участку, я не могла не смотреть на позабавленную улыбку Денвера, в еще не могла понять нравится она мне или бесит.

– Над чем смеешься? – решилась на вопрос и на всякий случай сильнее натянула кофту на задницу.

– Да так. Представил на секунду, как мы рассказываем эту историю нашим детям, когда посчитаем их достаточно взрослыми для такой пикантной подробности. Мы будем перебивать друг друга, потому что у каждого будет своя версия, или наоборот станем продолжать друг за другом фразы, а потом ты покраснеешь, и попытаешься закрыть мне рот… – он повернулся ко мне, а я… – Эй, Морнинг, ты чего?

Я почему-то заплакала. Не знаю… Оно само.

Мор

Переминалась с ноги на ногу у квартиры Итана, не решаясь постучать. В подъезд я нырнула вместе с кем-то, и себя убеждала, что сделала это в целях экономии времени, а не потому, что мой не-парень мог увидеть меня из окна и не открыть. Я уже оставила ему кучу неответок и сообщений, что нам нужно срочно встретиться и поговорить, и теперь оправдывала его, что он просто забыл где-то телефон.

Мужчина, пустивший меня внутрь, грустно вздохнул, когда я замерла у двери в квартиру Итана.

– Забудь ты его, милая. Найди нормального парня. Добрый тебе совет.

Я бы рада была прислушаться, но…

Но было слишком много «но». Как бы глупо это ни звучало, но я любила его. А на вопрос здравого смысла: «за что?» я постоянно огрызалась и отвечала, что настоящему чувству не нужны причины и объяснения, оно есть и все, а Итан просто еще не осознал этого сам.

Но сейчас мне было страшно. Рациональное начинало одерживать верх, и я тянула до последнего, цепляясь за все хорошее, что, как мне казалось, было в Итане.

Постучала и мгновенно застыла, прислушиваясь к шуму в квартире. Сердце с замиранием ждало знакомых шагов, которые звучали для меня особенной мелодией. Неспешные, слегка шаркающие. Он всегда лениво перемещается по коридору, заставляя гостей подождать, прибавляет себе значимости. Видимо, показывает своё странное превосходство и власть.

Но в этот раз он почти бежал к двери. К этому я была не готова. В груди заколотилось в такт топоту, и я чуть сознание не потеряла от волнения. Ничего не бойся, Мор, ты не одна. Вы вместе, значит, все будет хорошо.

– Ты? – опешил Итан и поспешно сунул смятые купюры в карман шорт, которые неприлично низко висели на его бедрах. Светлые волосы взъерошены и лежали в прекрасном беспорядке.

Я не успела раскрыть рта, как он задом захлопнул дверь квартиры, словно боялся, что меня кто-то увидит. Или это было случайно?

– Итан, я…

– Я сейчас занят, Китти. Давай я тебе перезвоню на недельке, окей? У нас же уговор был, без предупреждения не заявляться.

– Я не просто так. Понимаешь, у меня задержка! – быстро призналась, пока он не сбежал, недослушав.

– И? Поешь витаминов, у вас девчонок вроде бывает такое.

Вокруг моего горла начал стягиваться тугой обруч, мешающий дышать, но я всё же нашла в себе силы сказать.

– Я была у врача. УЗИ показало пять недель. Там даже сердце бьётся. Представляешь? У меня есть запись, сейчас покажу тебе…

Я вытащила телефон, выронила его, подняла. Руки не слушались, а глаза уже заволокло слезами.

– Не надо, Китти, – остановил меня Итан. – Ты же понимаешь, что мы с тобой не годимся в родители. Ты в Стэнфорд поступила. Иди учись. А я опять сошёлся с Мэддисон, нам обоим сейчас не нужны эти проблемы. Уладь это как-нибудь, ладно? У меня сейчас свободных денег нет, я тебе потом верну половину, лады?

Это был единственный раз, когда он произнёс «мы» и «нам».

– Деньги? – разум отказывался воспринимать все сказанное Итаном. – Половину?

– Ну да. Накосячили вместе, платим поровну. Ты только не тяни с этим. О, мне пора, – он помахал мне рукой и вернулся в квартиру отвечать по домофону.

Я не плакала. Меня словно парализовало посреди коридора, а все тело стало напоминать выскобленную ложкой консервную банку. Мимо прошёл курьер с внушительным заказом суши, а Итан торопливо расплачивался с ним, стараясь не глядеть в мою сторону. Да уж не страмайся, у меня все равно на рис аллергия.

Видимо, этот вечер он проведёт с той самой Мэддисон, единственной девушкой, которая держит его на коротком поводке, и перед кем бессилен он сам. Ей также плевать на него, как ему на всех остальных. Я иногда слышала, как Итан отвечает на её звонки при мне, как меняется его взгляд и голос, в которых появляется не наигранная нежность.

Я всё это знала, но всё равно ждала чего-то, что мерцающая точечка на экране тоже окажется достойна нежности, а, может, и я вместе с ней…

Дура. Наивная дура…

Решать ничего не пришлось, тем же вечером, меня избили, ради кошелька с парой баксов, и точечка на экране погасла навсегда. В больницу ко мне никто не пришёл, и лишь спустя несколько месяцев, когда Итана в очередной раз бросила легендарная Мэддисон, и он позвонил мне, а я… Я ответила ради его голоса и очередной порции отравляющей разум и сердце лжи. Я продолжала ждать чуда по инерции, и так продолжалось до сегодняшнего дня, когда я услышала совсем другое «мы» и шутливый, но всё же план на совместное будущее, в котором мерцающие на экране точечки, возможно, будут кому-то нужны.