– Можем поиграть…

– Что?.. – выдавливаю удивленно.

– Правда или действие. Секс или правда, которую ты скрываешь от меня?

– Я не понимаю! – отхожу поспешно к стене.

– В фирме что-то происходит. Слышу, как шушукаются за моей спиной, чувствую, как недоговаривают

– Тебя не должна волновать фирма. Тем более, что тебе мерещится! Получишь отступные и всё… Закрыта тема.

– То есть ты выбираешь секс на дорожку, – плутоватый взгляд мужа гуляет по моим бедрам.

Снимаю с себя сорочку, и его взгляд жадно залипает на пиках моей груди.

– Выбираю действие, – подхожу очень близко. – Так делают падшие женщины. Ты ведь такого обо мне мнения?

Крепкие мужские руки обнимают меня за ягодицы и резко прижимают к себе.

Наши губы слипаются в одном ярком поцелуе, и языки сплетаются, погружаясь глубоко в глотки. Мы будто пытаемся наверстать упущенное, и нацеловаться до конца жизни в один заход.

Яр настолько возбужден, что его член уже упирается в меня, а мне абсолютно безразлично, что муж так и не принял душ.

Падаем на кровать…

Наше дыхание сбивается, кровь стучит в висках. Захлебываюсь в эмоциях, громко кричу, принимая в себя мужа.

Мы оба влажные, мокрые и пахнем соками друг друга, но никак не можем остановиться. Меняем позы и снова занимаемся любовью. Он берет от меня всё, и я отдаю ему всю себя.

Уже не знаю, что чувствую.

Не понимаю, зачем нам расставаться? Мы же не можем друг без друга!

Надо всего лишь открыть рот и рассказать правду.

Но, если я расскажу сейчас правду, и скажу, что узнала обо всем недавно, он явно не поверит. Кроме измены будет считать еще лживой предательницей. Выбора нет. Или сейчас или никогда…

Открываю рот, и Ярослав снова затыкает мне его поцелуем.

Пропускаю удары сердца.

По виску катится капля пота.

Ярослав снова кончает в меня, и я бьюсь в судорогах, кончаю, почувствовав в себе горячую сперму.

По виску скатывается капля пота. Я тяжело сглатываю и открываю рот, чтобы всё рассказать. Но муж опережает.

– Кто из нас лучше трахает? Я или Козырь?

– Что?.. – прикрываю глаза. Так больно. Будто ударили в грудь. Получается, Яр устроил этот сексуальный марафон, чтобы доказать, что он лучший трахаль сезона?!

Какая же я дура!

Всего десять минут назад считала, что всё ещё можно изменить, исправить. Верила, что супруг меня любит. Всё поймёт.

Нет. Он любит только себя и своё прищепленное Эго!

Всё кончено, и я зря уступила ему. Прощальный секс был ошибкой.

Внутри все горит и саднит, будто вдохнула отраву вместо воздуха.

– Тебе пора! – безумно хочу, чтобы Ярослав ушел. Сейчас мне нужно побыть одной.

По очереди принимаем душ.

Раньше мы всегда принимали горячий душ после секса вместе.

Больше это не повторится. Никогда. Нет больше «мы», «нас». Теперь каждый сам по себе.

Через десять минут одетый в спортивный костюм Ярослав стоит у дверей.

– Уходи!

– Мы не обсудили главное… развод.

– Интересует раздел имущества? – разочарование и злость топят меня с головой.

– Нет! Опека над сыном. С ним я не развожусь…

Страх бьет кувалдой в грудь.

***

Ярослав

– Мы не обсудили главное… развод и условия проживания Григория, – отвечаю немного грубовато.

Вера должна понимать, что то, что она натворила не прощается.

Конечно, если бы я любил ее немного меньше, нам обоим было бы гораздо легче. А так, она вырвала моё сердце, расплескав не нужную ей кровь. Она не подумала обо мне, о том, что я едва останусь живой без ее любви. И мне Веру больше не жаль…

Болезненно щемит и дрожит сердце.

Вижу по глазам жены, ее настроение на нуле. Смотрит на меня заплаканными непонимающими глазами. Ждёт поддержки.

Всё милая Вера! Больше не жди ни любви, ни ласки. А за поддержкой обращайся к Козырю!

Вера шумно вздыхает. Нервно теребит сорочку.

– Ярослав, пожалуйста, не говори такие вещи, – морщит красивый прямой носик. – Мы не можем разделить сына. Если хочешь, оставайся, живи здесь в доме. А мы с Машей съедем… куда-нибудь. Только не трогай сына, – смотрит на меня как побитая собака.

– Послушай, – цежу зло. – Я имею на Григория столько же прав, сколько ты. Мальчик должен расти с отцом. Ты можешь встречаться с Козырем, сожительствовать с ним, но я не позволю ему заменить меня для сына. Уяснили? Или для твоей красивой головки – это слишком сложно.

Впервые разговариваю с женой грубо.

Самому неприятно. Но не могу совладать с эмоциями.

Слишком больно. Вера вонзила мне в спину ножи и провернула его там раз сто.

– Ты не понимаешь, что творишь, – неожиданно лицо жены становится суровым. – Если ты будешь отбирать у меня ребенка, тогда я буду вынуждена защищаться.

– Ве-ра! Что ты несешь! Я не отбираю Гришу. Всего лишь хочу справедливости. Например, три дня он у меня, четыре у тебя, и наоборот! – злюсь на супругу. Неужели до нее не доходит, что я не пытаюсь украсть ее сына. А всего лишь не даю забрать моего!

Глядим друг на друга как враги. Кроме разочарования, злости ничего не испытываем друг к другу.

Жаль, что такая большая любовь закончилась банальными дрязгами и разборками. Войной за сына.

Единственное, за что мы оба точно не будем бороться так это ща нерастраченную проклятую любовь. Она достанется нам обоим в равной доле. Дальше будем жить порознь, захлебываясь в этой чертовой дряни!

– Ярослав, неужели ты думаешь, что я плохая мать? Что могу причинить вред сыну? Или что буду настраивать его против тебя? Клянусь, не скажу ему ни одного плохого слова об отце.

– Вера! Грош цена твоим обещаниям. Помню, пять лет назад, ты клялась-божилась, что будешь любить меня до конца жизни. И что? Где мы оказались? В луже вранья?

Губы Веры дрожат. Она будто хочет что-то мне сказать, но вовремя себя останавливает, закусывает губу.

– Ты меня еще любишь? – спрашивает тихо. – Если да, не борись за сына. Оставь всё, как есть. Ты еще молод, встретишь другую, родите малыша.

– Ты ненормальная? – теряю самообладание, подлетаю к жене. – Советуешь мне заменить Гришу другим ребенком?

В глазах супруги впервые возникает страх.

– Яр, остановись, – слезы льются по ее щекам. – Если ты будешь наставить, то окажешься в тюрьме или в психушке. Ем у ничего не стоит тебя туда упрятать!

– Кому ему?.. – изумленно гляжу в бледное лицо жены. Она явно в шоке и несет невесть что. Уже угрожать начала.

Щеки Веры опаляет жаром, но она молчит. Не отвечает на мой вопрос. Похоже, проговорилась или всё же не понимает, что несёт.

В висках стучит кровь.

– Ты сейчас говорила о Козыре? Он угрожал мне если я не уйду? – злюсь.

– Пожалуйста, только не ходи к нему на разборки. Умоляю, – Вера складывает ладошки перед грудью.

– Сам решу, – выдыхаю ей в лицо.

Боже мой! Не могу поверить в происходящее. Могло ли произойти что-то хуже того, что происходит сейчас с нами. Хуже того, что собираемся деть единственного сыночка?.. Нет. Хуже не бывает.

Мы убили любовь и всё хорошее, что было между нами.

Машинально беру руки веры в свои. Мои теплые, ее – ледяные.

Наши пальцы сплетаются, и сердца разбиваются одновременно.

Больше не чувствуем ритм друг друга.

Больше не одной температуры.

Прижимает Веру к своей груди, и не чувствую ее сердцебиения.

Время будто замедляется.

– Прощай, Вера, – разворачиваюсь, иду поспешно на выход.

***

Вера

Мы ругаемся из-за сына, делим его как какое-то недвижимое имущество. Сердце обливается кровью. Разве так можно поступать с маленьким мальчиком, любящим своих родителей больше жизни.

Гришенька никогда не поймет и не простит ни меня, ни отца, узнав истинные мотивы нашего развода.

Тяжелый взгляд Яра ложится на мое лицо, и я пробалтываюсь. Выдаю свои страхи вслух, объявляю, что есть еще кто-то третий, заинтересованный в этой ситуации.