Громов сидит напротив меня с большой кружкой чая и не сводит с меня пытливого взгляда.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – отстранённо произносит он.

– О чем? – недоумеваю я.

– О том, что ты узнала сегодня в офисе, – в его голосе появляется металл.

– Я уже всё тебе рассказала, – равнодушно пожимаю я плечами. – Ну, разве, что шушукались по углам, что прибыл наследник Быстрова из Америки. Проверять состояние дел в компании.

– Послушай, дорогая! – грубо произносит он, сверля меня стальным холодным взглядом. – Будь добра, оставь эти байки для своих друзей. Я хочу знать: К кому? – он выдерживает паузу. – И зачем? Ты выходила сегодня из офиса.

– Подруга позвонила. – Вскидываю на него удивлённые глаза. – В «Баваро» выпили по чашке кофе. А что это преступление? – чеканю я.

Он хмурится, крепко сцепив руки так, что белеют костяшки его пальцев, чем бесит меня окончательно.

– Я не обязана докладывать тебе о каждом своем шаге! – жёстко говорю я. – Но если тебе так интересно, то сегодня я разговаривала по телефону и со своей мамой. Она ждет нас в гости. Ты как готов познакомиться со своей любимой тетей Еленой Вениаминовной? – выдаю я с кайфом, словно пробую слова на вкус.

– Кончай ломать комедию! – хмуро цедит сквозь зубы Громов. – Ты прекрасно знаешь, что сказал Быстров про крота в фирме.

– Ты хочешь сказать, что это я?! – ошалев от его наглости, захлебываюсь я словами.

– Я ничего не хочу сказать. Я подозреваю любого из его окружения, – грубо произносит он.

– Вот это новость! Дорогой, у меня есть алиби. Я внештатный сотрудник фирмы. Поэтому не в курсе ни коммерческих, ни финансовых сделок, ни прочей лабуды.

Громов бросает на меня прожигающий холодный взгляд, но обороты заметно сбавляет. Хотя сдаваться не торопится.

– Сегодня дружок твой Альберт облажался, – торжествующе объявляет он.

– Во – первых, никакой он мне не дружок! А, во – вторых, ты уверен, что он действительно облажался?

– Еще как уверен. Он потерял ценного свидетеля прямо перед своим носом.

– Какого свидетеля?

– Сидоренко – водителя Полонского. Удивительно, но взрыв бытового газа произошел именно тогда, когда того стали брать. Я не верю в такие совпадения. Пока рассчитываю только наш с тобой тандем, – глухо произносит он.

Мне не нравится его выбор. Определённо.

– Интересно, я, что теперь должна визжать от радости от признания тобой моей скромной персоны?

Глаза его полоснули по мне. Он вальяжно поднимается со своего места, приближается ко мне вплотную, круша моё личное пространство. Впрочем, как всегда! Берёт двумя пальцами за подбородок, поднимает мою голову. Я вскидываю на него свои глаза. И тону в серой дымке его глаз. Меня окутывает запах сандала его любимого парфюма. На мгновение я выпадаю из реала.

Но стойко выдерживаю его взгляд. Туман наваждения рассеивается. Его глаза снова становятся холодными стальными и безумно чужими.

– Послушай, девочка, – пренебрежительным тоном произносит Громов. – Порой ты бываешь несносной невыносимой занозой. И если бы не господин Быстров, – делает он паузу, словно раздумывая, стоит ли продолжать. – Который охарактеризовал тебя, как хорошего аналитика, поверь мне, моя дорогая, находясь, в здравом уме и трезвой памяти я никогда бы с тобой не связался. Будь ты хоть дочь его родная, хоть папа римский! – на этих словах, он круто разворачивается и выходит из кухни.

– Тоже мне повелитель судеб нашелся! – бросаю я ему вслед.

Хлопает входная дверь. От неожиданности вздрагиваю.

***

Герман

Я взбешён. И вовсе не из-за капризов несносной девчонки. Из-за того, что во время разговора не владел собой. Она что – то скрывает от меня, но я не мог думать ни о чём и ни о ком, кроме этой зеленоглазой девочки, которая стояла передо мной, удивлённо пялясь, округляя свои глаза до предела. Возмущалась, дерзила и ёрничала.

Глядя на неё, ошеломлённо думал только об одном – рушатся мои устои и правила, словно стены на этой кухне, погребая нас под обломками. Падает потолочная плита, сдавливая, как начинку в сэндвиче. Нет. Девочку не задело, даже не зацепило. Я один оглушён.

Пустота, живущая во мне последние несколько лет, странным образом начала размываться и заполняться чем – то новым необъяснимым.

Я с жадностью смотрел на неё, не отрываясь, словно впитывая её в себя. Ловил себя на безумном желании прильнуть к ней. Смять её губы в страстном жёстком поцелуе. С трудом сдерживался, чтобы не схватить её в охапку, не прижать к своей груди.

Зелёный взгляд Риты, казалось, светился и гипнотизировал.

– Послушай, девочка!..

Я что – то говорил грубое, пытаясь сбить свой настрой. Но это мало помогало.

Больше сдерживаться я не мог. Круто развернулся, направился прямиком к выходу. Покидая квартиру, хлопнул дверью. Мне нужно было остыть. Разобраться, что происходит со мной. Почему эта девочка так тянет меня к себе?

Я не понимал, зачем она мне?!

Качнулся от злости. Почему мы всё время ссоримся, миримся, спорим? Какой – то сумасшедший накал страстей! Со стороны всё кажется просто. А внутри наших отношений всё складывается сложно запутанно непонятно…

Ещё долго брожу я по ночному городу. Домой возвращаюсь под утро. Тихо открываю дверь, вхожу в квартиру. Ложиться спать не имеет никакого смысла. Я переодеваюсь и отправляюсь на утреннюю пробежку.

***

Рита

Я проснулась и тут же задала себе риторический вопрос: Стоит ли сегодня готовить завтрак?

Внезапно услышала хлопок входной двери.

Блудный сосед вернулся! Посещал ночных жриц любви, – поймала обрывки мыслей..

Выдохнув и накинув на себя халат, вышла в холл. Передо мной красовался мой постоялец, отсвечивая бронзой мышц, одетый в шорты и футболку. Похоже, успел вернуться домой уже дважды. И даже совершить утреннюю пробежку. Я закусила губу, чтобы не поинтересоваться, где он провёл эту ночь?

Громов стоял как скола и снисходительно взирал на меня с высоты своего роста. Очень хотелось, чтобы он убрал ехидную улыбку со своего мужественного лица. Но он как – то странно смотрел на меня, будто впервые видел. Похоже, на его сознании сказывается бессонная жаркая ночь…, – констатировала я.

– Доброе утро, Гера, – улыбнулась, как ни в чем не бывало. – На завтрак сегодня будет яичница с беконом. Надеюсь, ты не возражаешь?

Он окидывает меня непроницаемым взглядом, будто решает соглашаться или не стоит. Тоже мне, гурман нашёлся!

– Доброе утро, Марго, – натужно улыбается он. – Нет, не возражаю. Я в душ. Пять минут, и буду готов.

На кухню Громов входит, широко улыбаясь.

– Марго, что- то не так? – испытующе смотрит на меня.

– С чего ты взял? – жму я плечами.

– Судя по тону, ты не в духе, – смотрит на меня пронзительным взглядом.

– Герман, не обращай внимания! Я просто волнуюсь за Егорова.

Я не хочу, чтобы он понял, что ночью я ждала его возвращения. Если честно, я сама не понимаю, что на меня нашло.

Завтрак проходит без инцидентов. Громов задумчив, молчалив, загадочен, что вполне меня устраивает.

Я дико ругаю себя. Неужели так сложно было сегодняшней ночью не думать о нём? Не строить дурацких предположений, куда он мог пойти? Какое мне дело, в конце концов, куда пошёл молодой здоровый мужик… среди ночи.

Но я думала. Долго не могла уснуть. Вздрагивала, когда лифт замирал на моём этаже. Ждала, вот сейчас провернётся ключ в дверном замке… Ошеломлённо ловила себя на этих мыслях и злилась на себя. Но это мало помогало. Вернулся он, похоже, только под утро, когда я уже уснула.

Рита

После завтрака отправляемся к майору Нечаеву.

В кабинете Нечаева я скольжу привычным взглядом по более, чем скромной обстановке. Стол, кресло хозяина кабинета, несколько стульев вдоль стены и стола, сейф, окно. Я приезжаю сюда не впервые. И раз за разом уезжаю отсюда ни с чем.