Кетан отшатнулся, его жвалы пульсировали, как будто пытались открыться и закрыться одновременно. Его глаза опустились на ее груди, встретились с ее взглядом, а затем опустились к его щели, прежде чем снова остановиться на ее грудях.

— Они для этого и нужны? Чтобы чувствовать себя хорошо и подготовить тебя к спариванию?

Я не могу поверить, что веду с ним этот разговор.

По крайней мере, это отвлекает меня от боли в ноге.

— Ну, и да, и нет. Человеческие женщины готовят пищу в наших грудях, когда у нас появляются дети. Детеныши? Но к ним также можно прикасаться, чтобы доставить женщинам удовольствие. Чтобы подготовить нас к сексу. Спариванию. Наша кожа очень… чувствительна, но в большей степени на наших грудях и, — она указала на промежность у себя между ног, — на наших кисках.

Застежки по бокам его разреза ерзали, вытягиваясь вперед, стремясь к ней — хотя они продолжали оттягиваться назад, к его тазу, где была очень отчетливая выпуклость. Он отвел взгляд. В его глазах был огонь, говоривший о глубоких, тяжелых мыслях. Айви страстно желала узнать, что происходит в его голове, но что-то подсказывало ей, что он не сможет выразить это так, чтобы она поняла, — если он вообще захочет это выразить.

Когда он в конце концов снова повернулся к ней лицом, казалось, что он вот-вот заговорит, но его внимание внезапно переместилось к небу, и его жвалы отвисли. Они опустились еще ниже, когда он снова взглянул на ее забинтованную ногу.

— Мы пробыли здесь слишком долго. Еще немного, и твоя кожа снова покраснеет, и тебе будет еще больнее, — сказал Кетан, и Айви поняла, что он имеет в виду солнечный ожог, который она получила пару недель назад.

Одной рукой он подтянул к себе сумку, а двумя другими отжал ткань, быстро сложил ее и бросил внутрь. Завязав мешок, он закинул его себе на спину и подхватил Айви, с большой осторожностью сняв ее со скалы и укачивая на руках. Когда ее груди прижались к его бронированной груди, он опустил взгляд и уставился на них. Они были мягкими на фоне твердого, светлыми на фоне темного. Это было… эротично.

— Я отнесу тебя в логово, — хрипло сказал он, подходя к камню, на котором она разложила свою одежду, хватая ее когтями ноги и передавая ей. — Тогда я должен вернуться за унак. Мы не позволим мясу пропасть даром.

Айви одной рукой вцепилась в свою одежду и уперлась ладонью ему в грудь.

— Прости. Прости, что я накричала на тебя и назвала человеком-пауком.

Его глаза сузились, а жвалы приподнялись.

— Я знаю.

Айви ухмыльнулась и покачала головой.

Высокомерный придурок.

ГЛАВА 19

Позднее утреннее солнце проникало в логово через отверстие и отбрасывало яркое пятно на пол, на котором в данный момент сидела Айви, глядя наружу и медленно поедая сладкие семечки. Дул легкий ветерок, освежая воздух, но в нем чувствовался легкий холод, говоривший о надвигающейся буре.

Кетан глубоко вдохнул этот воздух. Он всегда ценил слабый аромат, который предшествовал дождю: он добавлял новый слой к и без того сложной смеси запахов джунглей, заставляя их казаться еще более живыми и вибрирующими. Но неудивительно, что это были не те запахи, на которых он сосредоточился. Этот ветерок донес аромат Айви прямо до него, и он не мог жадно не вдохнуть его.

Он туго натянул шелковую нить, еще раз обернув ее вокруг древка копья, прежде чем завязать. Обрезав лишнюю нить, он одной рукой взялся за плоский наконечник копья, а другой — за древко прямо под ним. Наконечник остался на месте, когда он потянул за него.

Кетан осторожно отложил оружие, которое было почти на половину сегмента короче, чем копья, к которым он привык, в сторону. Айви сама выбрала дерево для древка, придала ему форму и закалку. Она нашла осколок черной скалы для наконечника и придала ему форму собственными руками. Дальше она должна будет обернуть часть древка шелком, чтобы создать удобную для нее рукоять. И когда она совершит свое первое убийство с его помощью, она добавит к копью небольшой трофей — перо, чешую, клык или крошечную косточку — для усиления его прочности.

Но он настоял на том, чтобы установить и закрепить наконечник копья. Он научит ее этому достаточно скоро, заставит практиковаться, пока она не доведет этот навык до совершенства, но ее первое оружие должно быть долговечным. Оно должно быть надежным. Кетан должен знать, что оно не подведет при первом же ударе.

Закончив работу, он переключил все свое внимание на Айви. Ее волосы сияли на солнце бледным золотом, окружая ее голову потусторонним свечение. Он наблюдал за едва заметными движениями мышц, двигающихся под ее кожей, когда она вынула из плода еще одно семечко, поднесла его ко рту и вставила между полными розовыми губами.

Кетан был привязан к Айви так же прочно, как он был привязан к своей сводной сестре и своим друзьям. Связь, которую они разделяли, была глубже, чем туннели Такарала, мощнее, чем бушующий шторм, и более таинственна, чем духи, обитающие в самых темных местах джунглей. Это была дружба, да… но она не была похожа ни на одну дружбу, которая у него когда-либо была.

Ему нравилось проводить с ней время. Нравилось обеспечивать ее. И ему нравилось узнавать о ней, даже если многое в ее жизни до пробуждения в том, что она называла криокамерой, было связано с вещами, о которых он не имел ни малейшего представления. Жизнь, которую он до сих пор делил с Айви, была наполняющей, обогащающей и… счастливой.

И он не мог отрицать, что многое из того, что он делал для нее, было тем, что любой мужчина-врикс сделал бы для своей пары.

При этой мысли его взгляд блуждал по ее телу. За семь дней, прошедших с тех пор, как на нее напал унак у ручья, он часто думал о том дне. Айви еще несколько раз спрашивала о корабле, просила отвести ее на него, пыталась объяснить снова и снова, но он каждый раз отказывал ей. Единственная разница заключалась в том, что они оба сохраняли спокойствие во время этих разговоров, хотя он мог сказать, что ей едва удавалось сдерживаться.

Но в центре его воспоминаний всегда было то, что случилось после этого нападения, а не причина предшествовавшей ему ссоры. Он думал об этом, когда убирался или ухаживал за Айви, думал о том, что она ему сказала, о том, как она отреагировала. Каким-то образом он удержался от того, чтобы снова не прикоснуться к ее груди, хотя заметил, как ее соски затвердели и торчали сквозь рваную ткань рубашки. Он был заинтригован ими раньше, но после того, как услышал, что прикосновение к ним доставляет ей удовольствие…

Ничего так сильно он не хотел, как провести по ним руками, подразнить пальцами эти соски и наблюдать, как они напрягаются. Он хотел исследовать все ее тело кончиками пальцев и обнаружить все точки, которые доставляли ей удовольствие, все точки, которые вызывали у нее реакцию. Он хотел узнать, какое прикосновение откроет для него ее щелочку, и вдохнуть пьянящий аромат ее похоти.

И все же Айви не была вриксом. Она не могла быть его парой.

Эта мысль так долго сдерживала его, но это была рваная нить — с каждым днем она становилась все тоньше, слабее, и то, что Айви была человеком, значило немного меньше. Различия между ними казались постоянно уменьшающимся препятствием. Он видел ее щель, которую она называла своей киской, видел, как она раскрылась, видел, как она блестела от ее росы. Они подошли бы друг другу. Он знал это.

С каждым днем его уверенность в том, что она не может быть его парой, колебалась.

Кетан раздраженно поднялся со своего места у стены, пересек комнату и приблизился к Айви.

Она посмотрела на него и улыбнулась.

— Все готово?

— Да, — сказал он, устраиваясь рядом с ней. — Тебе придется еще поработать над этим, но совсем немного.

Айви вытащила из скорлупы несколько сладких семян и протянула их ему.

— Спасибо.

Он собрал семена в ладонь и бросил их все сразу в рот. Струйка сока на его языке была еще слаще, зная, что она сорвала фрукт и поделилась им с ним. Как только он проглотил, он высунул язык, чтобы слизнуть капельку сока, которая стекла из уголка его рта, и указал на ее ногу.