У южной стены отеля стояла патрульная машина, на заднем ее бампере, потирая висок, сидел и щурился на солнечный свет шериф с лицом бледным, как воск, и одутловатым. Приметив Боба, он его поманил:

– Эй, сынок, подойди-ка ко мне, ладно?

Боб подошел, и шериф сказал ему:

– Хочешь знать, в чем дело? Да в том, что я кое-что про тебя знаю.

Он вытащил из кармана бумажку, развернул ее и показал Бобу. Это была листовка с сообщением, что пропал человек; Боб стоял и смотрел на размытую фотокопию прошлогоднего снимка из своего школьного альбома.

– Пришло вчера утром, – пояснил шериф. – Я подумал тогда, что лицо мне знакомо, потому что видел тебя на днях возле почты. Я бы тебя разыскал и раньше, но тут у нас кое-что было, и пришлось сначала там разбираться.

Из кармана рубашки шериф достал пузырек с аспирином, горсть таблеток забросил в рот и, скривясь от горечи, разжевал. Стиснул пальцами переносицу, оглядел толпу и сказал:

– Надо ж, выпало на сегодня. – И оглянулся на Боба. – Ну, так что ж нам с тобой делать? – Боб пожал плечами, и шериф сказал: – Пожалуй, следует сообщить. Постой тут минутку, сынок, ладно? – Он сунулся в машину и вылез с рацией. – Штаб, штаб, ответьте. Штаб, слышно меня?

– Штаб, слышим. Как ваша голова, шериф?

– А как ты сам полагаешь?

– Жаль, не повременили еще денек с концом войны.

– Не то слово. А как там психи-лесорубы? Как они сегодня с утра?

– Ну, я бы сказал, примерно так же, шериф, как вы. Заметно тише, чем ночью. Но нам поступает много звонков насчет скопления людей в центре города.

– Да я сейчас тут и есть.

– Какие-нибудь проблемы?

– Нет, народ гуляет вовсю, но событие того стоит, и никаких проблем я не вижу.

– Вот и ладно.

– Дожили наконец до добрых вестей. Да, кстати о добрых вестях. Почему я звоню-то. Я ведь нашел того парня из Портленда. По фамилии Комет.

– Да ну? И где он?

– Здесь, рядом со мной.

– Он в порядке?

– На вид вроде да. Ты в порядке, сынок? – Боб кивнул, и шериф повторил: – Он в порядке.

– Что это за фамилия у него такая, Комет?

– Не знаю. Сынок, откуда у тебя такая фамилия?

Боб пожал плечами.

– Он не знает откуда. Он не из любопытных. Ну, в общем, ты давай позвони им туда в Портленд, обрадуй.

– Позвоню, шериф. А что мне сказать им насчет того, когда его ждать дома?

– Да, пожалуй, штаб, ты поставь перед ними эту задачу, пусть сами решают. Может, родных его за ним пришлют, или, может, полиция Портленда выделит человека. Или нет, черт, подожди-ка.

– Что такое?

– Где мы будем держать его, пока за ним не приедут?

– В отстойнике.

– Что, вместе с психами?

– Да они уже поутихли, я же сказал.

– И все ж нет, это мне не по нраву. – Шериф посмотрел на Боба. – Вот что, я, пожалуй, сам паренька доставлю в полицейское управление.

– Что, поедете в Портленд?

– А что, почему бы и нет. Я так и так задолжал свекрови визит. Одним выстрелом сделаю два добрых дела. Удаче не повредит и, может, даже поднимет самооценку.

– Когда мне сообщить им, что вы едете?

– Да уж скоро. Подождем только, как подействует аспирин. И вот еще что, штаб, вытащи-ка моего молодца-помощника из постели, встряхни его хорошенько и отправь сюда дежурить вместо меня. И если вздумает ныть, напомни ему, что это его идея была остановиться и пропустить по стаканчику на ночь.

– Слушаюсь, шериф.

– И скажи ему, что это я надоумил тебя напомнить ему, что это была его идея.

– Слушаюсь, шериф.

– Вечером тут может быть шумновато, но к тому времени я вернусь.

– Хорошо. Что-нибудь еще?

– Что еще, я пока не могу придумать. Ну, давай, штаб.

– Доброго дня, шериф.

Шериф повесил на место рацию и спросил Боба:

– У тебя есть с собой вещи, сынок? Ну, палка с узелком из носового платка?

Боб мотнул головой на отель, и шериф сказал:

– Ладно, тогда сходи забери. Я буду ждать тебя здесь. Только не тяни, ноги в руки, туда и обратно.

Боб сказал “ладно” и сделал шаг.

– Эй, послушай, – окликнул его шериф, и Боб обернулся. – Я просто хочу сказать, что если ты снова сбежишь, то выставишь меня в дрянном свете, надо мной будут смеяться, а я разозлюсь, а я не хочу держать на тебя зла, потому что на вид ты паренек славный.

Боб сказал, что не сбежит, и он говорил правду, и поэтому шериф поверил ему.

– Кстати, – сказал он, – за тобой ничего серьезного. Насчет того, как тебя примут дома, не знаю, но с точки зрения закона проблем у тебя нет. У тебя небольшие и вполне разрешимые неурядицы, ясно?

– Ясно.

– Ну, ступай за вещичками. Жду тебя здесь.

Боб направился ко входу в отель.

Трубач сошелся со скрипачом и гитаристом, и они пытались сообразить, что бы сыграть такое, чтобы мелодия соответствовала моменту “войне конец”, но никак не могли договориться о песне, или же не было ни одной, которую все трое знали бы, как исполнить.

Вестибюль пустовал; Боб звякнул звоночком на стойке, но никто на звонок не вышел. Он пошел в свою комнату, уложил в рюкзак пижаму и зубную щетку. Малый барабан и палочки лежали на полу; Боб поднял их, взял свой рюкзак и вышел из комнаты. Он постучался в дверь мистера Уитселла, но и тот не ответил. Дверь оказалась не заперта, он заглянул в комнату: там никого не было. Затем он поднялся лестницей в башню и постучал в дверь Иды и Джун. Дружок и Малыш заскулили, но больше никто не отозвался; Боб подергал за ручку, дверь была на запоре. Оставив барабан под дверью, он направился в вестибюль. Еще раз звякнул, еще раз безответно. Зрительный зал был пуст. Оранжерея – тоже.

В последний раз постоял Боб наверху синей лесенки, ведущей к отелю. Толпа росла, машины стояли вдоль шоссе на протяжении полумили, и все больше мужчин и женщин спешили влиться в веселье. На тротуаре через дорогу, на дальней границе столпотворения, Боб заметил Элис и Томми. Вдоль ряда зеркальных витрин, держась за руки, они убегали от толпы, убегали к уединению, и Элис сияла от счастья. Вот взметнулись ее сальные волосы, вот они с Томми исчезли за углом. Трио музыкантов в быстром темпе заиграло что-то, чего Боб раньше не слышал. Играли они плохо, но с чувством. Патрульная машина шерифа так и стояла, где раньше. Шериф, вытянувшись во всю длину, лежал на переднем сиденье, из открытой дверцы торчали ботинки, зависнув над белым горошком гравия.

Вдоль фасада Боб прошел к патрульной машине и забрался на заднее сиденье; шериф сел за руль и сказал:

– Нет, сынок, давай-ка сюда.

Боб вышел и пересел вперед, а шериф посидел тихонько, собираясь с силами или, может, храбрости набираясь. Потом он завел машину, пока не трогаясь с места.

– Хорошо, а теперь давай повнимательней. – Он указал Бобу на ряд рычажков на приборной панели. – Видишь этот? – Он щелкнул рычажком, и сирена патрульной машины взвыла так зычно, что Боб подпрыгнул. Шериф щелкнул еще раз, сирена умолкла. – Так вот, когда я подам тебе такой тайный знак, – он указал пальцем на Боба, – ты должен нажать на вот этот самый переключатель, включал и выключал, очень быстро. Понял? – Боб кивнул. Шериф помолчал, затем указал на Боба, и Боб щелкнул рычажком туда и сюда. – Молодчага, отлично.

Шериф тронул другой рычажок, задействовав громкоговоритель, и обратился к толпе.

– Дамы и господа! Леди и джентльмены!

Толпа притихла, головы повернулись к патрульной машине.

– Вы все арестованы, – сказал шериф, и толпа засвистела-заулюлюкала. – Ну ладно, так и быть, не арестованы. Но сделайте мне одолжение, пропустите нас. Мне и моему заместителю нужно этот рыдван развернуть и выехать на шоссе.

Он сделал условный знак, Боб проделал манипуляцию с рычажком, и патрульная машина медленно двинулась сквозь толпу.

Шериф покрылся испариной, хотя было не жарко. Поглядев на Боба, он легонько пихнул его локтем.

– Опусти-ка окошко, сынок, ладно? – сказал он, и Боб опустил свое окно, а шериф вдохнул носом и выдохнул океанский воздух. – Вот теперь хорошо. Спасибо. – Он снова посмотрел на Боба. – Ну, – сказал он, – и сколько же дней ты продержался? Как давно ты сбежал?