Затем был завтрак и общее собрание в Аудиторуме – внушительном зале, где капитаны Караула объявляли состав групп и общие задачи на текущий цикл. «Эриох» жил по суточному времени Благословенной Терры. Так как крепость находилась в космосе, тут отсутствовали такие понятия, как смена дня и ночи. Здесь всегда был день.

Суточную программу разбили на три шестичасовых цикла. Оставшееся время считалось нашим личным ресурсом. Каждый мог выбирать, что ему делать – спать, читать, общаться или молиться.

Тренировки сильно отличались от аналогичных в Кочевом флоте. Кроме рукопашного боя, физической, огневой подготовки и обращения с различным холодным оружием, здесь все вызывало интерес. Нейроактивные симуляции в специальных саркофагах, бои в замкнутых пространствах с тройной гравитацией или совсем без нее, скоростное десантирование, скрытое проникновение на объект, стремительное уничтожение охраны, похищение объекта или информации... Мы сражались под водой и в невесомости, учились обезвреживать чужие ловушки и ставить свои, взламывать шифры и действовать без единого звука. Все это больше напоминало не привычную войну, что вели Астартес, а действия убийц-ассасинов. Именно их из нас и готовили.

С помощью сотен сервиторов и техномагов сержанты постоянно модернизировали полигоны, добавляя или убирая различные объекты. Сегодня нас мог ждать огненный ад, но на следующий цикл мы двигались сквозь пелену снега и лютый мороз. Установки «Эриоха» и невероятные размеры полигонов позволяли создавать практически любые условия. В секторе «Эриоха», известным под названием Охотничьи Угодья, нашими врагами иногда выступали настоящие ксеносы – тираниды, орки, тау из Касты Огня, друкхари и многие другие. Все те, кого с немалым риском удалось отловить Истребительным командам.

Среди сорока двух блестящих воинов с первых дней выделились трое: Гневий из Обречённых Орлов, Белый Консул Крайор и Хотор из Железных Рук. Каждый из них прибыл в Караул уже во второй раз. Их результаты на тренировках выглядели впечатляюще, на них равнялись и про них говорили, что они непременно станут Альфами Истребительных команд.

Капитаны, библиарии и капелланы следили за нашими успехами. Нас постоянно тасовали и меняли численность групп для анализа, в каком именно сочетании мы можем показать наибольшую эффективность. В крепости имелись записи о том, когда именно и какая команда прошла то или иное препятствие. Время считали определяющей величиной. Отставание от графика на десять-пятнадцать секунд сержанты считали катастрофой и приравнивали к провалу всей миссии.

– В Истребительной команде слабость одного обозначает слабость всех. Самое слабое звено рвется в первую очередь, – твердили сержанты, вполне серьезно считающие нас новобранцами. То, что они говорили это лучшим воинам своих орденов, придавало словам неповторимую окраску.

Доспехи нам пока не вернули, мы занимались в специальных обтягивающих костюмах, обладающих эффектом хамелеона. Выдаваемые болтеры были меньше, компактней и легче стандартных моделей. Караул так же не стеснялся использовать различные приборы и устройства, не имеющие аналогов в Империи и зачастую оснащенные весьма продвинутой начинкой. Причем не все они были изготовлены рыками человека. Прояснилась и еще одна тайна Караула Смерти – уровень развития электроники здесь превышал все то, что я знал. Сенсорные, с диаметром в два метра, мониторы; передовой вокс и приборы глушения; шифровальные и дешифровальные программы; мины и взрывчатка с распознаванием свой-чужой; серво-черепа с функциями полноценных компьютеров; выглядевшие как живые голографические проекции; продвинутые автопилоты на челноках и кораблях; защитное покрытие доспехов, прекрасно скрывающее любые сигнатуры и конечно, нейро-саркофаги… Данный список можно было продолжать долго, но именно здесь, в Карауле, я осознал, что у Человечества не все так плохо с технологиями, как мне казалось долгие годы. В Кочевом флоте хватало различных диковинок, но у нас они являлись трофеями, редкими знаками того, что могло бы быть. Здесь же все использовалось на постоянной основе.

Постепенно мы узнавали и притирались друг к другу. Не обошлось и без провокаций, о которых предупреждал Задкиил.

– Веришь ли ты в Бога-Императора так, как верю в него я, Кархародон? – одним из первых, с кем меня свела судьба в «Эриохе», стал Улберт, капеллан Черных Храмовников. Глядя на него, сразу становилось ясно, что из таких получаются первоклассные фанатики, безжалостные и непреклонные. Чужую невиновность они воспринимали исключительно как отсутствие необходимых улик, позволяющих сжечь еретика.

– Что, хочешь поговорить о догматах веры, Храмовник? – вопросом на вопрос ответил я.

– Мне нужен ясный ответ, а не глупая шутка, – процедил он. – И я не услышал в твоем голосе любви, хотя мы говорим о Нем!

– У тебя нет права задавать мне вопросы, – я демонстративно оглядел его мускулистую мрачную фигуру. Взгляд прищуренных глаз казался недобрым, они словно прятались в глубине черепа, прикрытые широкими надбровными дугами. Тяжелая, похожая на кирпич, челюсть и жесткая складка губ недвусмысленно намекали о силе воли и излишней упертости, а золотые штифты на лбу говорили, что я вижу уважаемого ветерана. Ауры воина я считать не мог, но мне казалась, что она должна быть как черно-коричневая туча, напрочь лишенных таких качеств, как радость, эмпатия, любознательность или живость ума.

– Ты знаешь, кто я и чем занимаются капелланы.

– А мне все равно, что тебе нужно. И ты знаешь, кто я и чем занимаются библиарии, – мой ответ был не более грубым, чем его вопрос, и вообще, не я первый начал данный разговор.

Так я впервые встретился с Улбертом, фанатичным капелланом из всеми уважаемого ордена Черных Храмовников. Подобно Кархародонам, они не имели собственной планеты, а их флоты беспрерывно участвовали в Крестовых походах десять тысяч лет. В «Эриохе» про них ходила шутка: «что предпримет храмовник, оказавшись в непонятной ситуации? Начнет очередной Крестовый поход».

Наши отношения сразу пошли по сложному пути. К слову, он ко многим подходил с таким вопросом, и я не знал, чего на самом деле хотел достичь Улберт. Возможно, реализоваться через веру, в которой он действительно разбирался или оказать давление, подчеркнув собственный, достаточно весомый, статус. Но те приемы, что прекрасно показывали себя дома, в «Эриохе» не срабатывали. Здесь не его вотчина, он не среди новичков или подчиненных, так что подобное поведение большинством Астартес воспринималось негативно.

Общие приемы пищи проходили в Трапезной, за стальными столами и на длинных скамьях. Еду и ложки выдавали почтительные роти. Пищу можно было проглотить за минуту, но на весь обед выделяли двадцать минут, давая возможность передохнуть и коммуницировать.

Обычно на обед собиралось около тридцати пяти человек, остальные предпочитали принимать еду в собственных кельях. Все воины выглядели по-своему уникально, ярко и неповторимо. Многие казались странными до нельзя. Часто попадались и вовсе необычные персонажи. Мне нравилось с ними знакомиться и узнавать что-то новое, это же опыт, которого ранее я был лишен.

– На вкус как дерьмо! – рыкнул Рагди Стальной Клык, Космический Волк из Четвертой Великой роты. Его расписанное шрамами и синими татуировками лицо казалось совершенно диким. Заплетенная в косички борода до груди, продетые в костяные колечки усы, грива рыжих волос и острые клыки, которые появлялись, когда он смеялся, заставляли считать его варваром. Волк сидел рядом со мной и с отвращением поднял ложку, смотря как с нее падают комки питательной каши, обеспечивающие нас всем необходимым, включая калории, витамины, белки, углеводы, минеральные вещества и аминокислоты. Мы неплохо ладили, а началось все с того, что при первой встрече я сказал ему: «думаю, при виде тебя культисты срут кирпичами». Он посчитал мои слова замечательным комплиментом, долго ржал и с тех пор демонстрировал дружелюбие – насколько вообще можно увидеть подобные чувства от Волка.